Анализ стихотворения Тютчева В деревне

/ анализ стихотворения

План анализа стихотворения

пейзаж;
общественно-политическая;
любовная/интимная;
философская.

Сюжет:
есть сюжет: образы событий (. каких именно. );
без сюжета: образы чувств (. ).

Художественные средства, с помощью которых созданы эти образы:

Композиция: размер, рифма, ритм.
Размер:
_ _ / _ _ / _ _ /_ _ ямб 4-стопный (ударение на каждом втором слоге);
_ _ / _ _ / _ _ хорей 3-стопный;
_ _ _ дактиль;
_ _ _ амфибрахий;
_ _ _ анапест.

Рифма:
аабб - парная;
абаб - перекрестная;
абба - кольцевая.

- слова и обороты, которые употребляются не в прямом, а в образном, переносном значении:

эпитет - художественное определение;
сравнение;
аллегория - иносказательное изображение абстрактного понятия/явления через конкретные образы и предметы;
ирония - скрытая насмешка;
гипербола - художественное преувеличение;
литота - художественное преуменьшение;
олицетворение - например: куст, который разговаривает, думает, чувствует;
метафора - скрытое сравнение, построенное на похожести/контрасте явлений, в котором слова "как", "словно" - отсутствуют;
паралеллизм.

повторы/рефрен;
риторический вопрос, обращение - повышают внимание читателя и не требуют ответа;
антитеза/противопоставление;
градация - например: светлый - бледный - едва заметный;
инверсия - необычный порядок слов в предложении с очевидным нарушением синтаксической конструкции;
умолчание - незаконченное, неожиданно оборванное предложение, в котором мысль высказана не полностью, читатель додумывает ее сам.

аллитерация - повторение одинаковых согласных;
ассонанс - повторение гласных;
анафора - едино начатие, повторение слова или группы слов в начале нескольких фраз или строф;
эпифора - противоположна анафоре - повторение одинаковых слов в конце нескольких фраз или строф.

Синонимы, антонимы, омонимы, архаизмы, неологизмы.

Образ лирического героя, авторское "Я".

Литературное направление: романтизм, реализм, сюрреализм, символизм, акмеизм, сентиментализм, авангардизм, футуризм, модернизм и т.д.

Жанр: эпиграмма (сатирический портрет), эпитафия (посмертное), элегия (грустное стихотворение, чаще всего о любви), ода, поэма, баллада, роман в стихах, песня, сонет и т.д

Анализ стихотворения Н. Гумилева «Она»

В качестве собственного исследования данной темы, мною было выбрано стихотворение Н. Гумилева «Она»

Я знаю женщину: молчанье,

Усталость горькая от слов,

Живет в таинственном мерцанье

Ее расширенных зрачков.

Ее душа открыта жадно

Лишь медной музыке стиха,

Пред жизнью, дольней и отрадной,

Высокомерна и глуха.

Неслышный и неторопливый,

Так странно плавен шаг ее,

Назвать нельзя ее красивой,

Но в ней все счастие мое.

Когда я жажду своеволий

И смел и горд — як ней иду

Учиться мудрой сладкой боли

В ее истоме и бреду.

Она светла в часы томлений

И держит молнии в руке,

И четки сны ее, как тени

На райском огненном песке.

1. Стихотворение «Она» впервые опубликовано в книге стихов Николая Гумилева «Чужое небо» в 1912 году. Это книга ухода Н. Гумилева от символизма, свойственного ему ранее к новому мироощущению. Именно эту книгу критики считают первым по-настоящему акмеистическим сборником. По свидетельству А. Ахматовой, в стихотворении речь идет о ней.

2. В стихотворении основная тема – тема любви лирического героя. Идеей является понимание того, что любовь к женщине всегда загадочна и необъяснима. Повествование ведется от 1-го лица (лирического героя). Можно говорить о максимальном сближении автора и лирического героя. В стихотворении представлен образ героини-возлюбленной, у нее нет имени, она предстает как «женщина». На протяжении всего повествования перед нами возникает образ героини. Мы понимаем, что она – поэтесса («Ее душа открыта жадно/ Лишь медной музыке стиха»), причем поэтесса очень талантливая, так как лирический герой идет к ней «Учиться мудрой сладкой боли / В ее истоме и бреду». Описывается героиня с нежностью, любовью, благоговением: «Назвать нельзя ее красивой,/ Но в ней все счастие мое».

Композиционно стихотворение состоит из трех частей:

Мы считаем, что именно так можно тематически расчленить текст.

3. Ключевыми словами в стихотворении являются слова, наиболее ярко характеризующие героиню: «молчанье», «усталость», «томление», «мерцанье зрачков», «душа», «мудрая, сладкая боль».

3.1 .Так как текст поэтический, в нем представлены средства художественной выразительности:

эпитеты («таинственное мерцанье», «четки сны», «райский, огненный песок»);

сравнения («четки сны ее, как тени»);

гиперболы («держит молнии в руке»);

метафоры («горькая усталость», «медная музыка стиха», «мудрая, сладкая боль»).

Попробуем разобрать метафору «душа открыта жадно»:

душа – 1)внутренний мир человека;

открыта – 1)поднять что-либо;

жадно – 1)стремление удовлетворить какое-либо желание;

Разбор метафор позволяет нам глубже понять текст стихотворения, почувствовать его настроение, помочь раскрыть глубину образа героини.

3.2. Аллитерация наблюдается в строках: 3 (т), 7(д), 12(в,н), 13(ж,д), 17(т,л), 20(н). Звук [т] при частотном употреблении придает тексту чувственный оттенок благодаря своей взрывной природе. Сонорные звуки яркие, солнечные, они определяют земную ипостась, выражают земные радости.

Ассонанс. Проанализировав состав гласных звуков в стихотворении, мы выяснили, что доминируют 2 звука: [о] и [а]. Звук [а] ассоциируется в сознании с прямотой, искренностью, открытостью высказываний (что характерно для программных акмеистов), а также звук придает тексту мелодичность. Два основных звука в тексте закреплены и в его названии: [о] н [а].

3.3. При помощи одного и того же слова (форм): ее, в ней, в ее, она осуществляется связь в тексте на лексическом уровне. Стихотворение объединяет и образ лирического героя: «я знаю женщину», «счастие мое», «я жажду своеволий», «я к ней иду». Вся лексика текста работает на наиболее глубокое психологическое раскрытие образа женщины.

4. Стихотворение написано четырехстопным ямбом, в большинстве своем рифма точная, чередование мужской и женской рифм; рифмовка перекрестная.

5. С помощью тщательно отобранных лексических средств, звукописи, образных художественных средств, четкости композиции, отказа от эффектных рифм Гумилев достигает той высоты языка, его чистоты и доступности, которая, по мнению акмеистов, и должна стать основой новой поэзии.

Хотелось бы отметить, что Николай Гумилев был далеко незаурядной личностью с удивительной и вместе с тем трагичной судьбой. Не подлежит сомнению его талант как поэта и литературного критика. Его жизнь была полна суровых испытаний, с которыми он с доблестью справился: несколько попыток самоубийства в юности, несчастная любовь, чуть ли не состоявшаяся дуэль, участие в мировой войне. Но она оборвалась в возрасте 35 лет, и кто знает, какие бы гениальные произведения Гумилев бы еще мог создать. Прекрасный художник, он оставил интересное и значительное наследие, оказал несомненное влияние на развитие российской поэзии. Его ученикам и последователям, наряду с высоким романтизмом, свойственна предельная точность поэтической формы, так ценимая самим Гумилевым, одним из лучших русских поэтов начала XX века.

Литература XX века развивалась в обстановке войн, революций, затем становления новой послереволюционной действительности. Все это не могло не сказаться на художественных исканиях авторов этого времени. Социальные катаклизмы начала нашего столетия усилили стремление философов, писателей понять смысл жизни и искусства, объяснить постигшие Россию потрясения. Поэтому неудивительно, что любая область литературы начала XX века поражает необычностью и разнообразностью авторских мироощущений, форм, структур. Художественные искания обрели редкую напряженность и совершенно новые направления. За каждым Мастером прочно укрепилась слава первооткрывателя какого-либо нового прежде недоступного направления или приема в литературе.

Автор:Ольга ВОЛКОВА
Об одном стихотворении Иосифа Бродского.

Разбор стихотворений Иосифа Бродского, которые входят в последнее время в
школьную программу, часто становится труден как для школьников, так и для самих
учителей. Трудности возникают даже не во время анализа, но ещё на подступах к
нему: сам смысл стихотворения остаётся читателю неясен. Мы предлагаем вам
вариант интерпретации одного стихотворения И.Бродского, входящего во многие
школьные программы.

В твоих часах не только ход, но тишь.
Притом их путь лишён подобья круга.
Так в ходиках: не только кот, но мышь;
они живут, должно быть, друг для друга.
Дрожат, скребутся, путаются в днях.
Но их возня, грызня и неизбывность
почти что незаметна в деревнях,
где вообще в домах роится живность.
Там каждый час стирается в уме,
и лет былых бесплотные фигуры
теряются – особенно к зиме,
когда в сенях толпятся козы, овцы, куры.

1. Это стихотворение о времени и о вечности.
Противопоставление заявлено в первой же строке: “ход” времени и “тишь”. Деление
времени искусственно, оно создаёт “неизбывность” (потому что всегда, без
отдыха), “возню, грызню”, дрожь, путаницу. Путь времени – это “круг”
(заколдованный), такой же бестолковый, как погоня кошки за мышью. Всем известны
ходики – с кошкой, которая ежесекундно стреляет глазами вправо-влево, как будто
следит за мышью. (Кроме всем известной кошки из ходиков, есть и не менее
известная мышь, устраивающая шум в часах:

Hikory, dickory, dock,
The mouse run up the clock.
The clock struck one,
The mouse ran down,
Hickory, dickory, dock.

Стихотворение из Mather Goose Rhymes. В пер. С.Маршака: “Вышли мыши как-то раз
// Поглядеть, который час. ”) Кошка и мышь дополняют друг друга: цель кошки –
поймать мышь, а цель мыши – убежать от кошки. Суета порождается сама собой. А
что будет, если кто-нибудь из них вдруг исчезнет? Погоня прекратится, часы
остановятся, и наступит “тишь”, отсутствие времени, вечность.

Как бывает “в деревнях”. Стихотворение делится пополам: первая половина –
суть, порождённая временем, а вторая – деревенская тишина. В деревне время не
замкнуто в круг, поэтому “каждый час стирается в уме”, вместо того чтобы
сохраняться и громоздиться, человек не “путается в днях”, прожитое не
возвращается, а “теряется”. (“Фигуры былых лет” названы “бесплотными”, то есть
нереальными. Однако по созвучию это слово тянет за собой и слово “бесплодные”,
то есть напрасно, зря сохранённые умом.) Замедление ритма жизни подчёркивается и
синтаксически: предложения в первой части соответствуют строчкам, как бы отражая
деление времени на часы, а к концу стихотворения они становятся всё длиннее.

Единственный признак деревни – это “живность”, противопоставленная механическим,
условным коту и мыши из первой части. Таким образом оппозиция “время/вечность”
становится и оппозицией “искусственное/живое”. Особенно явным это
противопоставление становится в конце стихотворения: “козы, овцы, куры”,
“толпящиеся в сенях” зимой, отсылают читателя к сцене Рождества. Абстрактное
(рассуждающее) стихотворение кончается яркой картинкой, выделенной внутренней
рифмой (“стираются – теряются”).

2. А теперь вспомним, что первое значимое слово стихотворения – “твоих”.
Получается, что это – изящнейшее признание в любви (в широком смысле слова,
может быть, и к другу). В нём только одно слово, впрямую говорящее о другом, но
с ним связано всё “положительное” для автора. Этот человек так удивителен, что
даже в его часах – воплощение “грызни” и “путаницы” – есть место для “тиши”,
которая вообще-то встречается только в деревнях.

Анализ стихотворения Ф.И. Тютчева "Последний катаклизм".

Основные подходы к лирическому стихотворению классического типа мы попытаемся показать на примере анализа стихотворения Ф.И. Тютчева "Последний катаклизм" (1830).

Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Все зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них!

Анализ начинаем с поэтики заглавия, так как в нем содержится главный лирический образ, скрыта главная для поэта эмоция и философская идея. По сути дела, название отражает авторское понимание текста. Прилагательное "последний" обозначает события, происходящие на грани, у последней черты.

Само слово "катаклизм" (не "превращение" или "изменение", близкие по смыслу) подчеркивает философский смысл стихотворения. Судя по названию, можно предположить, что в тексте будет развернута картина из Апокалипсиса, рисующая последний день творения. Однако Тютчев -- оригинальный поэт-философ. Для него последний день окажется первым днем нового творения.

Стихотворение состоит из одной строфы (монострофы) -- катрена (четверостишия). Однако композиционно эта строфа делится на две части -- первые два стиха (стихотворные строки) и последние два.

Это деление содержательно, оно отражает два основных мировых процесса (разрушения и созидания), которые даны в двух симметрично расположенных в тексте глаголах "разрушится" и "изобразится".

В стихотворении присутствуют две стихии -- земли и воды. Рисуя гибель земли под водой, Тютчев обращается к библейскому мифу о Ноевом потопе ("Все зримое опять покроют воды"). В самом этом обращении есть одновременное указание на гибель и спасение.

Философский характер стиха подчеркивается внесубъектным построением -- отсутствием местоимений "я", "ты", "мы" и т д. которые воплощают в стихе образ человека. Стихотворение несет в себе философское обобщение. Об этом свидетельствует и выбор лексики -- не эмпирической, а предельно отвлеченной ("последний час природы", "все зримое", "божий лик").

Процесс разрушения "закреплен" в синтаксисе стиха: для первых двух строк характерна глубокая инверсия (неправильный, обратный порядок слов в предложении). Сравните для примера обратный порядок слов (предложение с инверсией) и прямой:

"Когда пробьет последний час природы. ";
"Когда последний час природы пробьет. "

В первом случае ударение, падающее на конец, определяется законами стихового построения, во втором -- оно логическое.

Инверсия исчезает в последней строке, что соответствует процессу созидания. Последняя строка стиха выделяется не только отсутствием инверсии ("И божий лик изобразится в них!"), не только восклицательной интонацией, отражающей особую патетичность фразы, но и фонетически звук "и", многократно повторенный, по-особому инструментирует концовку стиха "И божий лик изобразится в них!"

Стихотворение "Последний катаклизм" написано пятистопным ямбом с мужскими (ударными -- "земных", "них") и женскими (безударными -- "природы", "воды") окончаниями. Рифмы в стихе как грамматические (природы -- воды), так и неграмматические (земных -- них). Перекрестные, открытые (оканчивающиеся на гласный) и закрытые (оканчивающиеся на согласный звук). Все это построение стиха основано на законе двойственности, "бинарности", что отражается прежде всего на содержательном уровне.

Наряду с первой строкой ("Когда пробьет последний час природы"), где нет ни одного метрического сбоя, представлен чистый ямб, который выражает неумолимость и неотвратимость наступления "последнего часа", все остальные строки содержат отступления (они приходятся на основные в смысловом отношении глаголы "разрушится", "изобразится"). Отсутствие ударения называется пиррихий. Представим вторую строку стиха "Состав частей разрушится земных" как метрическую схему (сочетание ударных и безударных слогов, обозначив U -- безударный, I -- ударный):

Четвертая стопа, приходящаяся на глагол "разрушится", окажется "облегченной", пиррихиической.

Особенно много отступлений возникает в третьей строке ("Все зримое опять покроют воды"):

В первой стопе появляется сверхсхемное ударение, называемое в стихосложении спондеем (II -- два слога ударных). Вторая стопа пиррихиическая, с пропуском ударения.

В целом большое количество сбоев в этой строке можно объяснить, на наш взгляд, тем, что в ней скрыто обозначена человеческая трагедия. Последний катаклизм разрушит не только "состав земных частей", но и обернется человеческой трагедией. На первый взгляд, в стихотворении нет места человеческому. Как мы отметили вначале, стихотворение является громадным философским обобщением. Однако выражение "все зримое" (от старославянского слова "зрак" -- "глаз") включает в себя и человеческий план, поэтому строка как бы окрашена человеческой эмоцией, нарушающей привычный ритм стиха.

Предложенный анализ, как уже отмечалось выше, не является "ключом", с помощью которого можно "открыть" любой поэтический текст.

Что за отчаянные крики, И гам, и трепетанье крыл? Кто этот гвалт безумно дикий Так неуместно возбудил? Ручных гусей и уток стая Вдруг одичала и летит. Летит - куда, сама не зная, И как шальная голосит. Какой внезапною тревогой Звучат все эти голоса! Не пес, а бес четвероногий, Бес, обернувшийся во пса, В порыве буйства, для забавы, Самоуверенный нахал, Смутил покой их величавый И их размыкал, разогнал! И словно сам он, вслед за ними, Для довершения обид, С своими нервами стальными, На воздух взвившись, полетит! Какой же смысл в движенье этом? Зачем вся эта трата сил? Зачем испуг таким полетом Гусей и уток окрылил? Да, тут есть цель! В ленивом стаде Замечен страшный был застой, И нужен стал, прогресса ради, Внезапный натиск роковой. И вот благое провиденье С цепи спустило сорванца, Чтоб крыл своих предназначенье Не позабыть им до конца. Так современных проявлений Смысл иногда и бестолков,- Но тот же современный гений Всегда их выяснить готов. Иной, ты скажешь, просто лает, А он свершает высший долг - Он, осмысляя, развивает Утиный и гусиный толк.

16 августа 1869

«Итак, опять увиделся я с вами…» Ф.Тютчев

Картинка Анализ стихотворения Тютчева В деревне № 2

«Итак, опять увиделся я с вами…» Фёдор Тютчев

Итак, опять увиделся я с вами,
Места немилые, хоть и родные,
Где мыслил я и чувствовал впервые
И где теперь туманными очами,
При свете вечереющего дня,
Мой детский возраст смотрит на меня.

О бедный призрак, немощный и смутный,
Забытого, загадочного счастья!
О, как теперь без веры и участья
Смотрю я на тебя, мой гость минутный,
Куда как чужд ты стал в моих глазах,
Как брат меньшой, умерший в пеленах…

Ах нет, не здесь, не этот край безлюдный
Был для души моей родимым краем —
Не здесь расцвел, не здесь был величаем
Великий праздник молодости чудной.
Ах, и не в эту землю я сложил
Всё, чем я жил и чем я дорожил!

Анализ стихотворения Тютчева «Итак, опять увиделся я с вами…»

Появление стихотворения связано с поездкой автора в родовое поместье Овстуг летом 1846 г. Тем же временем датирована первая редакция художественного текста, вторая версия появилась тремя годами позднее. В письме, адресованном супруге, поэт жалуется на «полнейшую и окончательную скуку», захватившую его жизнь в деревне. Здесь же Тютчев пишет о «зачарованном мире детства», который давно и бесследно исчез.

В тексте произведения встречаются автобиографические приметы. Автор упоминает о смерти младшего брата, не дожившего до года, и о могиле первой жены, похороненной в Турине.

Художественное пространство стихотворения делится на три отрезка: детство, молодость и современные годы. Герой, существующий в последнем из миров, демонстрирует разное отношение к этапам собственной жизни.

Возвращение в родные места вызвало у лирического субъекта не радость и умиление, а разочарование. Характеризуя знакомые просторы, он употребляет оценочный эпитет «немилые». Последний так шокировал тютчевских издателей, что они предпочли заменить его другими вариантами. Смелое словоупотребление, вырванное из контекста, послужило поводом для критики. Поэта обвиняли в антипатриотическом настрое, западничестве и даже в антипатии к среднерусскому пейзажу. Однако внимательный анализ художественного текста демонстрирует иную проблематику: автор стремится отделить прошлую жизнь от настоящего.

Непреодолимое расстояние между детской и взрослой ипостасями лирического «я» — на этом обстоятельстве поэт фиксирует внимание читателя. Герой признается, что пора детства, связанная с «краем безлюдным», стала для него жалким «призраком», незнакомым видением, «немощным и смутным». Мимолетные воспоминания уподобляются короткому и нелепому визиту случайного гостя. Без сожаления и укоров совести отрекаясь от прошлого, взрослый признает, что ранние годы жизни были наполнены ощущениями счастья. Последнее наделяется эпитетами «забытое» и «загадочное». Звукопись с опорой на гласные «ы», «а» и первый слог, совпадающий у этих прилагательных, поддерживает интонации рефлексии и светлой грусти.

Содержание финального эпизода проясняет позицию героя-взрослого: он связывает прекрасное время молодости и добрые воспоминания с иной местностью. Кульминационный момент обозначен формулой, в которую включены эпитеты с положительной семантикой, — «великий» и «чудной». Стилистические приемы отрицательного параллелизма и лексическая анафора «не здесь» помогают лирическому «я» выстроить убедительную аргументацию.

Стихотворение Тютчева Ф.И.
«В деревне»

"В деревне"

Что за отчаянные крики,
И гам, и трепетанье крыл?
Кто этот гвалт безумно дикий
Так неуместно возбудил?
Ручных гусей и уток стая
Вдруг одичала и летит.
Летит - куда, сама не зная,
И как шальная голосит.
Какой внезапною тревогой
Звучат все эти голоса!
Не пес, а бес четвероногий,
Бес, обернувшийся во пса,
В порыве буйства, для забавы,
Самоуверенный нахал,
Смутил покой их величавый
И их размыкал, разогнал!
И словно сам он, вслед за ними,
Для довершения обид,
С своими нервами стальными,
На воздух взвившись, полетит!
Какой же смысл в движенье этом?
Зачем вся эта трата сил?
Зачем испуг таким полетом
Гусей и уток окрылил?
Да, тут есть цель! В ленивом стаде
Замечен страшный был застой,
И нужен стал, прогресса ради,
Внезапный натиск роковой.
И вот благое провиденье
С цепи спустило сорванца,
Чтоб крыл своих предназначенье
Не позабыть им до конца.
Так современных проявлений
Смысл иногда и бестолков,-
Но тот же современный гений
Всегда их выяснить готов.
Иной, ты скажешь, просто лает,
А он свершает высший долг -
Он, осмысляя, развивает
Утиный и гусиный толк.

Стихотворение Тютчева Ф.И. - В деревне

См. также Федор Тютчев - стихи (Тютчев Ф. И.) :

В душном воздухе молчанье
В душном воздуха молчанье, Как предчувствие грозы, Жарче роз благоуха.

В Екатерининской долине
В Екатерининской долине Деревья пышно разрослись,- Так насаждаемое ны.

Федор Тютчев — Что за отчаянные крики ( В деревне )

Что за отчаянные крики,
И гам, и трепетанье крыл?
Кто этот гвалт безумно дикий
№ 4 Так неуместно возбудил?
Ручных гусей и уток стая
Вдруг одичала и летит.
Летит — куда, сама не зная,
№ 8 И, как шальная, голосит.

Какой внезапною тревогой
Звучат все эти голоса!
Не пес, а бес четвероногой,
№ 12 Бес, обернувшийся во пса,
В порыве буйства, для забавы,
Самоуверенный нахал,
Смутил покой их величавый
№ 16 И их размыкал, разогнал!

И словно сам он, вслед за ними,
Для довершения обид,
С своими нервами стальными,
№ 20 На воздух взвившись, полетит!
Какой же смысл в движенье этом?
Зачем вся эта трата сил?
Зачем испуг таким полетом
№ 24 Гусей и уток окрылил?

Да, тут есть цель! В ленивом стаде
Замечен страшный был застой,
И нужен стал, прогресса ради,
№ 28 Внезапный натиск роковой.
И вот благое провиденье
С цепи спустило сорванца,
Чтоб крыл своих предназначенье
№ 32 Не позабыть им до конца.

Так современных проявлений
Смысл иногда и бестолков, —
Но тот же современный гений
№ 36 Всегда их выяснить готов.
Иной, ты скажешь, просто лает,
А он свершает высший долг —
Он, осмысляя, развивает
№ 40 Утиный и гусиный толк.

Chto za otchayannye kriki,
I gam, i trepetanye kryl?
Kto etot gvalt bezumno diky
Tak neumestno vozbudil?
Ruchnykh gusey i utok staya
Vdrug odichala i letit.
Letit — kuda, sama ne znaya,
I, kak shalnaya, golosit.

Kakoy vnezapnoyu trevogoy
Zvuchat vse eti golosa!
Ne pes, a bes chetveronogoy,
Bes, obernuvshysya vo psa,
V poryve buystva, dlya zabavy,
Samouverenny nakhal,
Smutil pokoy ikh velichavy
I ikh razmykal, razognal!

I slovno sam on, vsled za nimi,
Dlya dovershenia obid,
S svoimi nervami stalnymi,
Na vozdukh vzvivshis, poletit!
Kakoy zhe smysl v dvizhenye etom?
Zachem vsya eta trata sil?
Zachem ispug takim poletom
Gusey i utok okrylil?

Da, tut yest tsel! V lenivom stade
Zamechen strashny byl zastoy,
I nuzhen stal, progressa radi,
Vnezapny natisk rokovoy.
I vot blagoye providenye
S tsepi spustilo sorvantsa,
Chtob kryl svoikh prednaznachenye
Ne pozabyt im do kontsa.

Tak sovremennykh proyavleny
Smysl inogda i bestolkov, —
No tot zhe sovremenny geny
Vsegda ikh vyyasnit gotov.
Inoy, ty skazhesh, prosto layet,
A on svershayet vysshy dolg —
On, osmyslyaya, razvivayet
Utiny i gusiny tolk.

Xnj pf jnxfzyyst rhbrb,
B ufv, b nhtgtnfymt rhsk?
Rnj njn udfkn ,tpevyj lbrbq
Nfr ytevtcnyj djp,elbk?
Hexys[ uectq b enjr cnfz
Dlheu jlbxfkf b ktnbn/
Ktnbn — relf, cfvf yt pyfz,
B, rfr ifkmyfz, ujkjcbn/

Rfrjq dytpfgyj/ nhtdjujq
Pdexfn dct nb ujkjcf!
Yt gtc, f ,tc xtndthjyjujq,
,tc, j,thyedibqcz dj gcf,
D gjhsdt ,eqcndf, lkz pf,fds,
Cfvjedthtyysq yf[fk,
Cvenbk gjrjq b[ dtkbxfdsq
B b[ hfpvsrfk, hfpjuyfk!

B ckjdyj cfv jy, dcktl pf ybvb,
Lkz ljdthitybz j,bl,
C cdjbvb ythdfvb cnfkmysvb,
Yf djple[ dpdbdibcm, gjktnbn!
Rfrjq ;t cvsck d ldb;tymt njv?
Pfxtv dcz nf nhfnf cbk?
Pfxtv bcgeu nfrbv gjktnjv
Uectq b enjr jrhskbk?

Lf, nen tcnm wtkm! D ktybdjv cnflt
Pfvtxty cnhfiysq ,sk pfcnjq,
B ye;ty cnfk, ghjuhtccf hflb,
Dytpfgysq yfnbcr hjrjdjq/
B djn ,kfujt ghjdbltymt
C wtgb cgecnbkj cjhdfywf,
Xnj, rhsk cdjb[ ghtlyfpyfxtymt
Yt gjpf,snm bv lj rjywf/

Nfr cjdhtvtyys[ ghjzdktybq
Cvsck byjulf b ,tcnjkrjd, —
Yj njn ;t cjdhtvtyysq utybq
Dctulf b[ dszcybnm ujnjd/
Byjq, ns crf;tim, ghjcnj kftn,
F jy cdthiftn dscibq ljku —
Jy, jcvsckzz, hfpdbdftn
Enbysq b uecbysq njkr/