Анализ стихотворения Пушкина К другу стихотворцу

Александр
Пушкин

Анализ стихотворения Александра Пушкина «К другу стихотворцу»

Картинка Анализ стихотворения Пушкина К другу стихотворцу № 2

В июле 1814 года состоялся дебют Пушкина в печати. Пятнадцатилетний поэт, выбравший псевдоним Александр Н.к.ш.п, опубликовал произведение «К другу-стихотворцу» в московском журнале «Вестник Европы». Его адресат – Вильгельм Карлович Кюхельбекер – приятель и однокурсник Пушкина по Царскосельскому лицею. Он рано стал увлекаться поэтическим творчеством. Печататься начал немногим позже Александра Сергеевича – в 1815 году. Для дебютных публичных выступлений Вильгельм Карлович выбрал журналы «Сын Отечества» и «Амфион».

Обращаясь к Кюхельбекеру, Пушкин в рассматриваемом тексте рассуждает о профессии поэта. Лирический герой стихотворения просит своего собеседника, фигурирующего под именем Арист, оставить попытки оказаться на Геликоне – согласно древнегреческой мифологии, гора эта выступала в роли обители муз. Ключевых причин на то две. Первая – не каждый человек, умеющий рифмовать, может считаться настоящим стихотворцем («страшись бесславья»). Вторая – зачастую мимо поэтов катится Фортуны колесо. Тема профессионального самоопределения не случайно появляется у Александра Сергеевича. Вопрос о карьере был одним из самых важных для лицеистов. По официальной версии, их готовили к государственной службе на высших постах. При этом идти в чиновники или в военные желали далеко не все. Например, того же Кюхельбекера больше прельщала должность учителя в провинциальной школе. Выбору профессионального пути и ироничному рассмотрению разных вариантов Пушкин позже посвятит стихотворение «Товарищам» (1817).

«К другу-стихотворцу» — это еще и выступление юного Александра Сергеевича против литературного общества «Беседа любителей русского слова», основанного в 1811 году и возглавляемого Шишковым и Державиным. Участники объединения отличались приверженностью к классицизму, нежеланием поддерживать реформирование русского языка. Главные оппоненты «Беседы…» — «карамзинисты», в 1815 году оформившиеся в общество «Арзамас». Пушкин в него вошел, еще будучи лицеистом. В анализируемом тексте Александр Сергеевич упоминает «бессмысленных певцов, нас убивающих громадою стихов». Речь идет о тех писателях, что упорно продолжали сочинять давно устаревшие произведения. Под именами Графова, Рифматова и Бибруса скрываются реальные люди – Хвостов, Ширинский-Шихматов и Бобров. Им противопоставляются «певцы бессмертные, и честь и слава россов» — Державин, Дмитриев, Ломоносов.

Анализы других стихотворений

Анализ стихотворения Александра Твардовского «О сущем»
Анализ стихотворения Александра Твардовского «Отец и сын»
Анализ стихотворения Александра Твардовского «Памяти матери»
Анализ стихотворения Александра Твардовского «Рассказ танкиста»
Анализ стихотворения Александра Твардовского «Снега потемнеют синие. »

К другу стихотворцу

Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!

Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;

За лаврами спешишь опасною стезей,

И с строгой критикой вступаешь смело в бой!

Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,

Забудь ручьи, леса, унылые могилы,

В холодных песенках любовью не пылай;

Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!

Довольно без тебя поэтов есть и будет;

Их напечатают – и целый свет забудет.

Быть может, и теперь, от шума удалясь

И с глупой музою навек соединясь,

Под сенью мирною Минервиной эгиды

Сокрыт другой отец второй «Тилемахиды».

Страшися участи бессмысленных певцов,

Нас убивающих громадою стихов!

Потомков поздных дань поэтам справедлива;

На Пинде лавры есть, но есть там и крапива.

Страшись бесславия!– Что, если Аполлон,

Услышав, что и ты полез на Геликон,

С презреньем покачав кудрявой головою,

Твой гений наградит – спасительной лозою?

Но что? ты хмуришься и отвечать готов;

«Пожалуй, – скажешь мне, – не трать излишних слов;

Когда на что решусь, уж я не отступаю,

И знай, мой жребий пал, я лиру избираю.

Пусть судит обо мне как хочет целый свет,

Сердись, кричи, бранись, – а я таки поэт».

Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет

И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.

Хорошие стихи не так легко писать,

Как Витгенштеину французов побеждать.

Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов.

Певцы бессмертные, и честь, и слава россов,

Питают здравый ум и вместе учат нас,

Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!

Творенья громкие Рифматова, Графова

С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова;

Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,

И Фебова на них проклятия печать.

Положим, что, на Пинд взобравшися счастливо,

Поэтом можешь ты назваться справедливо:

Все с удовольствием тогда тебя прочтут.

Но мнишь ли, что к тебе рекой уже текут

За то, что ты поэт, несметные богатства,

Что ты уже берешь на откуп государства,

В железных сундуках червонцы хоронишь

И, лежа на боку, покойно ешь и спишь?

Не так, любезный друг, писатели богаты;

Судьбой им не даны ни мраморны палаты,

Ни чистым золотом набиты сундуки:

Лачужка под землей, высоки чердаки –

Вот пышны их дворцы, великолепны залы.

Поэтов – хвалят все, питают – лишь журналы;

Катится мимо их Фортуны колесо;

Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;

Камоэнс с нищими постелю разделяет;

Костров на чердаке безвестно умирает,

Руками чуждыми могиле предан он:

Их жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон.

Ты, кажется, теперь задумался немного.

«Да что же, – говоришь, – судя о всех так строго,

Перебирая всё, как новый Ювенал,

Ты о поэзии со мною толковал;

А сам, поссорившись с парнасскими сестрами,

Мне проповедовать пришел сюда стихами?

Что сделалось с тобой? В уме ли ты иль нет?»

Арист, без дальних слов, вот мой тебе ответ:

В деревне, помнится, с мирянами простыми,

Священник пожилой и с кудрями седыми,

В миру с соседями, в чести, довольстве жил

И первым мудрецом у всех издавна слыл.

Однажды, осушив бутылки и стаканы,

Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;

Попалися ему навстречу мужики.

«Послушай, батюшка, – сказали простяки, –

Настави грешных нас – ты пить ведь запрещаешь

Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,

И верим мы тебе: да что ж сегодня сам. »

– «Послушайте, – сказал священник мужикам, –

Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,

Живите хорошо, а мне – не подражайте».

И мне то самое пришлося отвечать;

Я не хочу себя нимало оправдать:

Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,

Проводит тихой век без горя, без заботы,

Своими одами журналы не тягчит,

И над экспромптами недели не сидит!

Не любит он гулять по высотам Парнаса,

Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса,

Его с пером в руке Рамаков не страшит;

Спокоен, весел он. Арист, он – не пиит.

Но полно рассуждать – боюсь тебе наскучить

И сатирическим пером тебя замучить.

Теперь, любезный друг, я дал тебе совет.

Оставишь ли свирель, умолкнешь или нет.

Подумай обо всем и выбери любое:

Быть славным – хорошо, спокойным – лучше вдвое.

Анализ стихотворения А. С. Пушкина "К другу стихотворцу". А. С. Пушкина "К другу стихотворцу"

Картинка Анализ стихотворения Пушкина К другу стихотворцу № 3

Татьяна Коваленко Ученик (203), закрыт 3 года назад

Liudmila Sharukhia Высший разум (169288) 4 года назад

В первом своем опубликованном стихотворении «К другу стихотворцу» пятнадцатилетний Пушкин обращается к юноше, условно названному Аристом, решившему примкнуть к «толпе служителей Парнаса» и стать поэтом, наставляя его, чтобы тот не спешил «оседлать упрямого Пегаса». не гнался за лаврами «опасною стезёй». воспевая «ручьи, леса, унылые могилы». Пушкин дает понять, что Арист, не будучи твердо уверен в наличии у себя поэтического таланта, рискует лишь пополнить когорту серых бесславных пиитов.
"Довольно без тебя поэтов есть и будет;
Их напечатают – целый свет забудет", –
с горечью говорит Пушкин, предостерегал Ариста. Но даже в случае, если Арист – действительно настоящий поэт и справедливо займёт своё место на Парнасе, Пушкин предупреждает его, что писательский труд не приносит поэту большого богатства. «Поэтов – хвалят все, питают – лишь журналы. » Вот и вся перспектива «счастливого» стихотворца, обреченного на вечные поиски средств к существованию.
Самому Пушкину, несмотря на столь юный возраст, уже известно, что путь поэта усеян не розами, а шипами. Но здесь просматривается явное противоречие. Ведь поэт, уговаривая Ариста не писать стихов, сам пишет их, о чем свидетельствует хотя бы данное послание. Причем стихотворение это является одним из первых, сочиненных юным поэтом. Но Пушкин тут же объясняет это несоответствие на клерикальном примере. Поп, проповедующий в церкви воздержание от спиртного, после службы может позволить себе выпить. Однако, своей пастве он внушает, чтобы они не обращали на это внимания и поступали согласно его церковным проповедям. Точно так и поэт, меряя людей в своей поэзии самой высокой меркой, как человек оставляет за собой право не сверять с этой поэтической идиллией образ своей повседневной жизни. В противном случае, его человеческое поведение было бы сковано и превратилось бы в сущую муку, если он не прирожденный монах или аскет, отрешившийся от всех жизненных благ и удовольствий. Все остальные люди также, преклоняясь перед гением поэта, далеко не всегда поступают соответственно духу его поэтического творчества. Иначе грешники давно бы превратились в святых, а земля стала бы раем.
Поэтому и вырывается из уст юного Пушкина такое признание:

"Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,
Проводит тихий век без горя, без заботы,
Своими одами журналы не тягчит
И над экспромтами недели не сидит! "

В этом стихотворении, по-моему, сказались собственные сомнения и опасения Пушкина, впервые столкнувшегося с мыслью о своей дальнейшей поэтической судьбе. И пылкое послание к воображаемому коллеге Аристу, скорее всего, обращено к самому себе.

Анализ стихотворения Александра Пушкина «К другу стихотворцу»

Картинка Анализ стихотворения Пушкина К другу стихотворцу № 4

12 декабря 2015

В лицее Пушкин особенно тесно общался с Кюхельбекером, он считал его одним из своих самых лучших друзей. После, их общение стало реже, в 1828 году они виделись в последний раз. Первое стихотворение Пушкина, которое появилось в печати называлось «К другу стихотворцу».

Поэт посветил его своего старому товарищу Кюхельбекеру, тем самым отговаривая его стать поэтом. Но старания Пушкина не увенчались ожидаемым успехом, ведь именно благодаря спорам желание Кюхельбекера крепло еще больше. С каждым разом он убеждался, что поэт это необычный человек, возможно даже мистический, в силах которого есть способность управлять человеческими судьбами.

В своем стихотворении «К другу стихотворцу» Пушкин поднимает тему поэта и поэзии. Она еще не раз будет затрагиваться поэтом в произведениях поэта, на разных этапах развития его творчества. В данном стихотворении Пушкин обращается к своему другу, которого называет «Арист».

Пушкин дает наставление своему другу, рассказывая о том, какие трудности он может встретить в будущем. Ведь Пушкин сам знаком с тяжелой судьбой поэтов, главной их проблемой является отсутствие средств к существованию. Он предостерегает его от участи «бессмысленных певцов», так он называет тех поэтов, которые продали свой талант, погрязли во лжи, лицемерии, потому теперь гниют в своих речах.

Он предупреждает Кюхельбекера, что быть поэтом это не роскошь и богатство. Если у Ариста действительно есть талант, то, по мнению Пушкина, его жизнь обречена на вечные скитания, бедность и невероятные трудности которые будут поджидать его на каждом углу. Потому юный поэт, просит умерить свой пыл и жить, пусть и безызвестной, зато тихой и спокойной жизнью.

Сюжет послания также является вопросом выбора будущей профессии. Пушкин и его друзья часто обращались к этому вопросу во время обучения в лицее. Они уже тогда задумывались о том, кем им предстоит стать в будущем. Кюхельбекер задумывался об этом уже в самом начале своего обучения, он обсуждал эту тему с матерью. В одном из писем он решился стать сельским учителем, но мать быстро опровергла его ожидания, сказав, что не для того она отдавала его учиться в этот престижный царский лицей.

Пушкин стал одним из первых поэтов, который поднял в своем стихотворении вопрос о профессии литератора. Ведь, как известно, таковой на Руси в тот момент не было. Поэтому вопрос о профессии поэта был очень актуален во времена Пушкинской эпохи.

А.С.Пушкин

Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!
Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;
За лаврами спешишь опасною стезей
И с строгой критикой вступаешь смело в бой!

Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,
Забудь ручьи, леса, унылые могилы,
В холодных песенках любовью не пылай;
Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!
Довольно без тебя поэтов есть и будет;
Их напечатают — и целый свет забудет.
Быть может, и теперь, от шума удалясь
И с глупой музою навек соединясь,
Под сенью мирною Минервиной эгиды
Сокрыт другой отец второй "Тилемахиды" .
Страшися участи бессмысленных певцов,
Нас убивающих громадою стихов!
Потомков поздних дань поэтам справедлива;
На Пинде лавры есть, но есть там и крапива.
Страшись бесславия!— Что, если Аполлон,
Услышав, что и ты полез на Геликон,
С презреньем покачав кудрявой головою,
Твой гений наградит — спасительной лозою?

Но что? ты хмуришься и отвечать готов;
«Пожалуй,— скажешь мне,— не трать излишних слов;
Когда на что решусь, уж я не отступаю,
И знай, мой жребий пал, я лиру избираю,
Пусть судит обо мне как хочет целый свет,
Сердись, кричи, бранись,— а я таки поэт».

Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.
Хорошие стихи не так легко писать,
Как Витгенштеину французов побеждать,
Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов,
Певцы бессмертные, и честь и слава россов,
Питают здравый ум и вместе учат нас,
Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова;
Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,
И Фебова на них проклятия печать.

Положим, что, на Пинд взобравшися счастливо,
Поэтом можешь ты назваться справедливо:
Все с удовольствием тогда тебя прочтут.
Но мнишь ли, что к тебе рекой уже текут
За то, что ты поэт, несметные богатства,
Что ты уже берешь на откуп государства,
В железных сундуках червонцы хоронишь
И, лежа на боку, покойно ешь и спишь?
Не так, любезный друг, писатели богаты;
Судьбой им не даны ни мраморны палаты,
Ни чистым золотом набиты сундуки:
Лачужка под землей, высоки чердаки —
Вот пышны их дворцы, великолепны залы.
Поэтов — хвалят все, питают — лишь журналы;
Катится мимо их Фортуны колесо;
Родился наг и наг вступает в гроб Руссо;
Камоэнс с нищими постелю разделяет;
Костров на чердаке безвестно умирает,
Руками чуждыми могиле продан он:
Их жизнь — ряд горестей, гремяща слава — сон.

Ты, кажется, теперь задумался немного.
«Да что же,— говоришь,— судя о всех так строго,
Перебирая всё, как новый Ювенал,
Ты о поэзии со мною толковал;
А сам, поссорившись с парнасскими сестрами,
Мне проповедовать пришел сюда стихами?
Что сделалось с тобой? В уме ли ты иль нет?»
Арист, без дальних слов, вот мой тебе ответ:

В деревне, помнится, с мирянами простыми,
Священник пожилой и с кудрями седыми,
В миру с соседями, в чести, довольстве жил
И первым мудрецом у всех издавна слыл.
Однажды, осушив бутылки и стаканы,
Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;
Попалися ему навстречу мужики.
«Послушай, батюшка,— сказали простяки,—
Настави грешных нас — ты пить ведь запрещаешь,
Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,
И верим мы тебе; да что ж сегодня сам. »
— «Послушайте,— сказал священник мужикам,—
Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,
Живите хорошо, а мне — не подражайте».

И мне то самое пришлося отвечать;
Я не хочу себя нимало оправдать:
Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,
Проводит тихий век без горя, без заботы,
Своими одами журналы не тягчит
И над экспромтами недели не сидит!
Не любит он гулять по высотам Парнаса,
Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса;
Его с пером в руке Рамаков не страшит;
Спокоен, весел он. Арист, он — не пиит.

Но полно рассуждать — боюсь тебе наскучить
И сатирическим пером тебя замучить.
Теперь, любезный друг, я дал тебе совет,
Оставишь ли свирель, умолкнешь или нет.
Подумай обо всем и выбери любое:
Быть славным — хорошо, спокойным — лучше вдвое.

По тексту: А.С.Пушкин.ПСС в 10 т. АН СССР.1962.( т.1)

"К другу стихотворцу" - первое печатное произведение Пушкина. Оно появилось в журнале "Вестник Европы", 1814 г. №13 (вышло в свет 4 июля), а было послано еще в апреле, т.к. в №8 журнала появилось извещение, что редакция напечатает это стихотворение только после того, как автор сообщит свое имя и адрес. Стихотворение появилось за подписью Александр Н.к.ш.п. В рукописи имеются стихи, пропущенные в печати.

"Сокрыт другой отец второй "Тилемахиды" - разумеется, вероятно, Кюхельбекер (ср. эпиграмму "Несчастие Клита").

"Творенья громкие Рифматова, Графова. " - под этими именами имеются в виду Шихматов, Хвостов; в следующем стихе Бибрус - Бобров; Глазунов - издатель и книгопродавец.

"Родился наг и наг ступает в гроб Руссо" - французский лирик Жан-Батист Руссо (1670-1741).

"Его с пером в руке Рамаков не страшит" - в рукописи - "Макаров" с примечанием "Славный журналист". П.И.Макаров (1765-1804) - издатель журнала "Московский Меркурий", критик, сторонник Карамзина.

«К другу стихотворцу» А.Пушкин

«К другу стихотворцу» Александр Пушкин

Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!
Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;
За лаврами спешишь опасною стезей,
И с строгой критикой вступаешь смело в бой!

Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,
Забудь ручьи, леса, унылые могилы,
В холодных песенках любовью не пылай;
Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!
Довольно без тебя поэтов есть и будет;
Их напечатают — и целый свет забудет.
Быть может, и теперь, от шума удалясь
И с глупой музою навек соединясь,
Под сенью мирною Минервиной эгиды
Сокрыт другой отец второй «Тилемахиды».
Страшися участи бессмысленных певцов,
Нас убивающих громадою стихов!
Потомков поздных дань поэтам справедлива;
На Пинде лавры есть, но есть там и крапива.
Страшись бесславия!- Что, если Аполлон,
Услышав, что и ты полез на Геликон,
С презреньем покачав кудрявой головою,
Твой гений наградит — спасительной лозою?

Но что? ты хмуришься и отвечать готов;
«Пожалуй,- скажешь мне,- не трать излишних слов;
Когда на что решусь, уж я не отступаю,
И знай, мой жребий пал, я лиру избираю.
Пусть судит обо мне как хочет целый свет,
Сердись, кричи, бранись,- а я таки поэт».

Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.
Хорошие стихи не так легко писать,
Как Витгенштеину французов побеждать.
Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов.
Певцы бессмертные, и честь, и слава россов,
Питают здравый ум и вместе учат нас,
Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова;
Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,
И Фебова на них проклятия печать.

Положим, что, на Пинд взобравшися счастливо,
Поэтом можешь ты назваться справедливо:
Все с удовольствием тогда тебя прочтут.
Но мнишь ли, что к тебе рекой уже текут
За то, что ты поэт, несметные богатства,
Что ты уже берешь на откуп государства,
В железных сундуках червонцы хоронишь
И, лежа на боку, покойно ешь и спишь?
Не так, любезный друг, писатели богаты;
Судьбой им не даны ни мраморны палаты,
Ни чистым золотом набиты сундуки:
Лачужка под землей, высоки чердаки —
Вот пышны их дворцы, великолепны залы.
Поэтов — хвалят все, питают — лишь журналы;
Катится мимо их Фортуны колесо;
Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;
Камоэнс с нищими постелю разделяет;
Костров на чердаке безвестно умирает,
Руками чуждыми могиле предан он:
Их жизнь — ряд горестей, гремяща слава — сон.

Ты, кажется, теперь задумался немного.
«Да что же,- говоришь,- судя о всех так строго,
Перебирая всё, как новый Ювенал,
Ты о поэзии со мною толковал;
А сам, поссорившись с парнасскими сестрами,
Мне проповедовать пришел сюда стихами?
Что сделалось с тобой? В уме ли ты иль нет?»
Арист, без дальних слов, вот мой тебе ответ:

В деревне, помнится, с мирянами простыми,
Священник пожилой и с кудрями седыми,
В миру с соседями, в чести, довольстве жил
И первым мудрецом у всех издавна слыл.
Однажды, осушив бутылки и стаканы,
Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;
Попалися ему навстречу мужики.
«Послушай, батюшка,- сказали простяки,-
Настави грешных нас — ты пить ведь запрещаешь
Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,
И верим мы тебе: да что ж сегодня сам…»
— «Послушайте,- сказал священник мужикам,-
Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,
Живите хорошо, а мне — не подражайте».

И мне то самое пришлося отвечать;
Я не хочу себя нимало оправдать:
Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,
Проводит тихой век без горя, без заботы,
Своими одами журналы не тягчит,
И над экспромптами недели не сидит!
Не любит он гулять по высотам Парнаса,
Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса,
Его с пером в руке Рамаков не страшит;
Спокоен, весел он. Арист, он — не пиит.

Но полно рассуждать — боюсь тебе наскучить
И сатирическим пером тебя замучить.
Теперь, любезный друг, я дал тебе совет.
Оставишь ли свирель, умолкнешь или нет.
Подумай обо всем и выбери любое:
Быть славным — хорошо, спокойным — лучше вдвое.