Анализ стихотворения Маяковского Послание пролетарским поэтам
ПОСЛАНИЕ ПРОЛЕТАРСКИМ ПОЭТАМ
1926
Товарищи,
позвольте
без позы,
без маски —
как старший товарищ,
неглупый и чуткий,
поразговариваю с вами,
товарищ Безыменский,
товарищ Светлов,
товарищ Уткин.
Мы спорим,
аж глотки просят лужения,
мы
задыхаемся
от эстрадных побед,
а у меня к вам, товарищи,
деловое предложение:
давайте,
устроим
веселый обед!
Расстелим внизу
комплименты ковровые,
если зуб на кого —
отпилим зуб;
розданные
Луначарским
венки лавровые —
сложим
в общий
товарищеский суп.
Решим,
что все
по-своему правы.
Каждый поет
по своему
голоску!
Разрежем
общую курицу славы
и каждому
выдадим
по равному куску.
Бросим
друг другу
шпильки подсовывать,
разведем
изысканный
словесный ажур.
А когда мне
товарищи
предоставят слово —
я это слово возьму
и скажу:
— Я кажусь вам
академиком
с большим задом,
один, мол, я
жрец
поэзий непролазных.
А мне
в действительности
единственное надо —
чтоб больше поэтов
хороших
и разных.
Многие
пользуются
напосто́вской тряскою,
с тем
чтоб себя
обозвать получше.
— Мы, мол, единственные,
мы пролетарские… —
А я, по-вашему, что —
валютчик?
Я
по существу
мастеровой, братцы,
не люблю я
этой
философии ну́довой.
Засучу рукавчики:
работать?
драться?
Сделай одолжение,
а ну́, давай!
Есть
перед нами
огромная работа —
каждому человеку
нужное стихачество.
Давайте работать
до седьмого пота
над поднятием количества,
над улучшением качества.
Я меряю
по коммуне
стихов сорта,
в коммуну
душа
потому влюблена,
что коммуна,
по-моему,
огромная высота,
что коммуна,
по-моему,
глубочайшая глубина.
А в поэзии
нет
ни друзей,
ни родных,
по протекции
не свяжешь
рифм лычки́.
Оставим
распределение
орденов и наградных,
бросим, товарищи,
наклеивать ярлычки.
Не хочу
похвастать
мыслью новенькой,
но по-моему —
утверждаю без авторской спеси —
коммуна —
это место,
где исчезнут чиновники
и где будет
много
стихов и песен.
Стоит
изумиться
рифмочек парой нам —
мы
почитаем поэтика гением.
Одного
называют
красным Байроном,
другого —
самым красным Гейнем.
Одного боюсь —
за вас и сам, —
чтоб не обмелели
наши души,
чтоб мы
не возвели
в коммунистический сан
плоскость раешников
и ерунду частушек.
Мы духом одно,
понимаете сами:
по линии сердца
нет раздела.
Если
вы не за нас,
а мы
не с вами,
то черта ль
нам
остается делать?
А если я
вас
когда-нибудь крою
и на вас
замахивается
перо-рука,
то я, как говорится,
добыл это кровью,
я
больше вашего
рифмы строгал.
Товарищи,
бросим
замашки торгашьи
— моя, мол, поэзия —
мой лабаз! —
всё, что я сделал,
все это ваше —
рифмы,
темы,
дикция,
бас!
Что может быть
капризней славы
и пепельней?
В гроб, что ли,
брать,
когда умру?
Наплевать мне, товарищи,
в высшей степени
на деньги,
на славу
и на прочую муру!
Чем нам
делить
поэтическую власть,
сгрудим
нежность слов
и слова-бичи,
и давайте
без завистей
и без фамилий
класть
в коммунову стройку
слова-кирпичи.
Давайте,
товарищи,
шагать в ногу.
Нам не надо
брюзжащего
лысого парика!
А ругаться захочется —
врагов много
по другую сторону
красных баррикад.
у стихотворения ПОСЛАНИЕ ПРОЛЕТАРСКИМ ПОЭТАМ аудио записей пока нет.
Больше поэтов, хороших и разных это:
Смотреть что такое "Больше поэтов, хороших и разных" в других словарях:
Чтоб больше поэтов хороших и разных — Из стихотворения «Послание пролетарским поэтам» (1926) Владимира Владимировича Маяковского (1893 1930): Я кажусь вам / академиком / с большим задом, один, мол, я / жрец / поэзии непролазных, А мне / в действительности / единственное надо Чтоб… … Словарь крылатых слов и выражений
Россия. Русский язык и Русская литература: История русской литературы — История русской литературы для удобства обозрения основных явлений ее развития может быть разделена на три периода: I от первых памятников до татарского ига; II до конца XVII века; III до нашего времени. В действительности эти периоды резко не… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Турецкие наречия и литературы — Т. наречиями говорят в настоящее время многочисленные племена и народы, начиная от якутов и кончая населением Европейской Турции османами. К ним относятся якуты, южно сибирские турки, алтайцы и телеуты, турки по Верхней Оби (кумандинцы, лебединцы … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
СЛУЧАЙНОСТЬ, ИРОНИЯ И СОЛИДАРНОСТЬ — ’СЛУЧАЙНОСТЬ, ИРОНИЯ И СОЛИДАРНОСТЬ’ (‘Contingency, Irony and Solidarity’. Cambridge, Mass. 1989) работа Рорти, представляющая собой попытку философского осмысления проблемы соотношения личного и общественного модусов человеческого бытия.… … История Философии: Энциклопедия
СЛУЧАЙНОСТЬ, ИРОНИЯ И СОЛИДАРНОСТЬ — ( Contingency, Irony and Solidarity. Cambridge, Mass. 1989) работа Рорти. представляющая собой попытку философского осмысления проблемы соотношения личного и общественного модусов человеческого бытия. Решение этой проблемы имеет давнюю… … Социология: Энциклопедия
СЛУЧАЙНОСТЬ, ИРОНИЯ И СОЛИДАРНОСТЬ — ( Contingency, Irony and Solidarity. Cambridge, Mass. 1989) работа Рорти, представляющая собой попытку философского осмысления проблемы соотношения личного и общественного модусов человеческого бытия. Решение этой проблемы имеет давнюю историко … История Философии: Энциклопедия
Искусство и техника оружейного дела — Император Максимилиан I в доспешной мастерской. На столе хорошо видны инструменты. На втором плане кузнечный горн и наковальня. На стене висят готовые доспехи различных типов. Любопытно, что доспех ренцойг и рентарч предназначаются для левши, о… … Энциклопедия средневекового оружия
Волков, Иван Евгеньевич — В Википедии есть статьи о других людях с именем Волков, Иван … Википедия
Пушкин, Александр Сергеевич — — родился 26 мая 1799 г. в Москве, на Немецкой улице в доме Скворцова; умер 29 января 1837 г. в Петербурге. Со стороны отца Пушкин принадлежал к старинному дворянскому роду, происходившему, по сказанию родословных, от выходца "из… … Большая биографическая энциклопедия
Максимов Павел Хрисанфович — Павел Максимов Имя при рождении: Павел Хрисанфович Максимов Дата рождения: 6 ноября 1892(18921106) Место рождения: посёлок Русский … Википедия
Владимир Маяковский — Товарищи, позвольте без позы, без маски ( Послание пролетарским поэтам )
Товарищи, позвольте без позы, без маски —
как старший товарищ, неглупый и чуткий,
поразговариваю с вами, товарищ Безыменский,
№ 4 товарищ Светлов, товарищ Уткин.
Мы спорим, аж глотки просят лужения,
мы задыхаемся от эстрадных побед,
а у меня к вам, товарищи, деловое предложение:
№ 8 давайте, устроим веселый обед!
Расстелим внизу комплименты ковровые,
если зуб на кого — отпилим зуб;
розданные Луначарским венки лавровые —
№ 12 сложим в общий товарищеский суп.
Решим, что все по-своему правы.
Каждый поет по своему голоску!
Разрежем общую курицу славы
№ 16 и каждому выдадим по равному куску.
Бросим друг другу шпильки подсовывать,
разведем изысканный словесный ажур.
А когда мне товарищи предоставят слово —
№ 20 я это слово возьму и скажу:
— Я кажусь вам академиком с большим задом,
один, мол, я жрец поэзии непролазных.
А мне в действительности единственное надо —
№ 24 чтоб больше поэтов хороших и разных.
Многие пользуются напостовской тряскою,
с тем чтоб себя обозвать получше.
— Мы, мол, единственные, мы пролетарские. —
№ 28 А я, по-вашему, что — валютчик?
Я по существу мастеровой, братцы,
не люблю я этой философии нудовой.
Засучу рукавчики: работать? драться?
№ 32 Сделай одолжение, а ну, давай!
Есть перед нами огромная работа —
каждому человеку нужное стихачество.
Давайте работать до седьмого пота
№ 36 над поднятием количества, над улучшением качества.
Я меряю по коммуне стихов сорта,
в коммуну душа потому влюблена,
что коммуна, по-моему, огромная высота,
№ 40 что коммуна, по-моему, глубочайшая глубина.
А в поэзии нет ни друзей, ни родных,
по протекции не свяжешь рифм лычки.
Оставим распределение орденов и наградных,
№ 44 бросим, товарищи, наклеивать ярлычки.
Не хочу похвастать мыслью новенькой,
но по-моему — утверждаю без авторской спеси —
коммуна — это место, где исчезнут чиновники
№ 48 и где будет много стихов и песен.
Стоит изумиться рифмочек парой нам —
мы почитаем поэтика гением.
Одного называют красным Байроном,
№ 52 другого — самым красным Гейнем.
Одного боюсь — за вас и сам, —
чтоб не обмелели наши души,
чтоб мы не возвели в коммунистический сан
№ 56 плоскость раешников и ерунду частушек.
Мы духом одно, понимаете сами:
по линии сердца нет раздела.
Если вы не за нас, а мы не с вами,
№ 60 то черта ль нам остается делать?
А если я вас когда-нибудь крою
и на вас замахивается перо-рука,
то я, как говорится, добыл это кровью,
№ 64 я больше вашего рифмы строгал.
Товарищи, бросим замашки торгашьи
— моя, мол, поэзия — мой лабаз! —
все, что я сделал, все это ваше —
№ 68 рифмы, темы, дикция, бас!
Что может быть капризней славы и пепельней?
В гроб, что ли, брать, когда умру?
Наплевать мне, товарищи, в высшей степени
№ 72 на деньги, на славу и на прочую муру!
Чем нам делить поэтическую власть,
сгрудим нежность слов и слова-бичи,
и давайте без завистей и без фамилий класть
№ 76 в коммунову стройку слова-кирпичи.
Давайте, товарищи, шагать в ногу.
Нам не надо брюзжащего лысого парика!
А ругаться захочется — врагов много
№ 80 по другую сторону красных баррикад.
Если у вас есть свой анализ стихотворения Владимира Маяковского «Товарищи, позвольте без позы, без маски» (Послание пролетарским поэтам) — оставьте комментарий с вашим вариантом! Нужно определить тему, идею и основную мысль стихотворения, а также описать какие были использованы литературные приёмы, метафоры, эпитеты, сравнения, олицетворения, художественные и изобразительно-выразительные средства.
Комментарии
Poslaniye proletarskim poetam
Tovarishchi, pozvolte bez pozy, bez maski —
kak starshy tovarishch, neglupy i chutky,
porazgovarivayu s vami, tovarishch Bezymensky,
tovarishch Svetlov, tovarishch Utkin.
My sporim, azh glotki prosyat luzhenia,
my zadykhayemsya ot estradnykh pobed,
a u menya k vam, tovarishchi, delovoye predlozheniye:
davayte, ustroim vesely obed!
Rasstelim vnizu komplimenty kovrovye,
yesli zub na kogo — otpilim zub;
rozdannye Lunacharskim venki lavrovye —
slozhim v obshchy tovarishchesky sup.
Reshim, chto vse po-svoyemu pravy.
Kazhdy poyet po svoyemu golosku!
Razrezhem obshchuyu kuritsu slavy
i kazhdomu vydadim po ravnomu kusku.
Brosim drug drugu shpilki podsovyvat,
razvedem izyskanny slovesny azhur.
A kogda mne tovarishchi predostavyat slovo —
ya eto slovo vozmu i skazhu:
— Ya kazhus vam akademikom s bolshim zadom,
odin, mol, ya zhrets poezii neprolaznykh.
A mne v deystvitelnosti yedinstvennoye nado —
chtob bolshe poetov khoroshikh i raznykh.
Mnogiye polzuyutsya napostovskoy tryaskoyu,
s tem chtob sebya obozvat poluchshe.
— My, mol, yedinstvennye, my proletarskiye. —
A ya, po-vashemu, chto — valyutchik?
Ya po sushchestvu masterovoy, brattsy,
ne lyublyu ya etoy filosofii nudovoy.
Zasuchu rukavchiki: rabotat? dratsya?
Sdelay odolzheniye, a nu, davay!
Yest pered nami ogromnaya rabota —
kazhdomu cheloveku nuzhnoye stikhachestvo.
Davayte rabotat do sedmogo pota
nad podnyatiyem kolichestva, nad uluchsheniyem kachestva.
Ya meryayu po kommune stikhov sorta,
v kommunu dusha potomu vlyublena,
chto kommuna, po-moyemu, ogromnaya vysota,
chto kommuna, po-moyemu, glubochayshaya glubina.
A v poezii net ni druzey, ni rodnykh,
po protektsii ne svyazhesh rifm lychki.
Ostavim raspredeleniye ordenov i nagradnykh,
brosim, tovarishchi, nakleivat yarlychki.
Ne khochu pokhvastat myslyu novenkoy,
no po-moyemu — utverzhdayu bez avtorskoy spesi —
kommuna — eto mesto, gde ischeznut chinovniki
i gde budet mnogo stikhov i pesen.
Stoit izumitsya rifmochek paroy nam —
my pochitayem poetika geniyem.
Odnogo nazyvayut krasnym Bayronom,
drugogo — samym krasnym Geynem.
Odnogo boyus — za vas i sam, —
chtob ne obmeleli nashi dushi,
chtob my ne vozveli v kommunistichesky san
ploskost rayeshnikov i yerundu chastushek.
My dukhom odno, ponimayete sami:
po linii serdtsa net razdela.
Yesli vy ne za nas, a my ne s vami,
to cherta l nam ostayetsya delat?
A yesli ya vas kogda-nibud kroyu
i na vas zamakhivayetsya pero-ruka,
to ya, kak govoritsya, dobyl eto krovyu,
ya bolshe vashego rifmy strogal.
Tovarishchi, brosim zamashki torgashyi
— moya, mol, poezia — moy labaz! —
vse, chto ya sdelal, vse eto vashe —
rifmy, temy, diktsia, bas!
Chto mozhet byt kaprizney slavy i pepelney?
V grob, chto li, brat, kogda umru?
Naplevat mne, tovarishchi, v vysshey stepeni
na dengi, na slavu i na prochuyu muru!
Chem nam delit poeticheskuyu vlast,
sgrudim nezhnost slov i slova-bichi,
i davayte bez zavistey i bez family klast
v kommunovu stroyku slova-kirpichi.
Davayte, tovarishchi, shagat v nogu.
Nam ne nado bryuzzhashchego lysogo parika!
A rugatsya zakhochetsya — vragov mnogo
po druguyu storonu krasnykh barrikad.
Gjckfybt ghjktnfhcrbv gjnfv
Njdfhbob, gjpdjkmnt ,tp gjps. tp vfcrb —
rfr cnfhibq njdfhbo, ytukegsq b xenrbq,
gjhfpujdfhbdf/ c dfvb, njdfhbo ,tpsvtycrbq,
njdfhbo Cdtnkjd, njdfhbo Enrby/
Vs cgjhbv, f; ukjnrb ghjczn ke;tybz,
vs pfls[ftvcz jn cnhflys[ gj,tl,
f e vtyz r dfv, njdfhbob, ltkjdjt ghtlkj;tybt:
lfdfqnt, ecnhjbv dtctksq j,tl!
Hfccntkbv dybpe rjvgkbvtyns rjdhjdst,
tckb pe, yf rjuj — jngbkbv pe,;
hjplfyyst Keyfxfhcrbv dtyrb kfdhjdst —
ckj;bv d j,obq njdfhbotcrbq ceg/
Htibv, xnj dct gj-cdjtve ghfds/
Rf;lsq gjtn gj cdjtve ujkjcre!
Hfpht;tv j,oe/ rehbwe ckfds
b rf;ljve dslflbv gj hfdyjve recre/
,hjcbv lheu lheue igbkmrb gjlcjdsdfnm,
hfpdtltv bpscrfyysq ckjdtcysq f;eh/
F rjulf vyt njdfhbob ghtljcnfdzn ckjdj —
z nj ckjdj djpmve b crf;e:
— Z rf;ecm dfv frfltvbrjv c ,jkmibv pfljv,
jlby, vjk, z ;htw gjpbb ytghjkfpys[/
F vyt d ltqcndbntkmyjcnb tlbycndtyyjt yflj —
xnj. jkmit gjnjd [jhjib[ b hfpys[/
Vyjubt gjkmpe/ncz yfgjcnjdcrjq nhzcrj/,
c ntv xnj, ct,z j,jpdfnm gjkexit/
— Vs, vjk, tlbycndtyyst, vs ghjktnfhcrbt/// —
F z, gj-dfitve, xnj — dfk/nxbr?
Z gj ceotcnde vfcnthjdjq. hfnws,
yt k/,k/ z njq abkjcjabb yeljdjq/
Pfcexe herfdxbrb: hf,jnfnm? lhfnmcz?
Cltkfq jljk;tybt, f ye, lfdfq!
Tcnm gthtl yfvb juhjvyfz hf,jnf —
rf;ljve xtkjdtre ye;yjt cnb[fxtcndj/
Lfdfqnt hf,jnfnm lj ctlmvjuj gjnf
yfl gjlyznbtv rjkbxtcndf, yfl ekexitybtv rfxtcndf/
Z vthz/ gj rjvveyt cnb[jd cjhnf,
d rjvveye leif gjnjve dk/,ktyf,
xnj rjvveyf, gj-vjtve, juhjvyfz dscjnf,
xnj rjvveyf, gj-vjtve, uke,jxfqifz uke,byf/
F d gjpbb ytn yb lheptq, yb hjlys[,
gj ghjntrwbb yt cdz;tim hbav ksxrb/
Jcnfdbv hfcghtltktybt jhltyjd b yfuhflys[,
,hjcbv, njdfhbob, yfrktbdfnm zhksxrb/
Yt [jxe gj[dfcnfnm vsckm/ yjdtymrjq,
yj gj-vjtve — endth;lf/ ,tp fdnjhcrjq cgtcb —
rjvveyf — nj vtcnj, ult bcxtpyen xbyjdybrb
b ult ,eltn vyjuj cnb[jd b gtcty/
Cnjbn bpevbnmcz hbavjxtr gfhjq yfv —
vs gjxbnftv gjnbrf utybtv/
Jlyjuj yfpsdf/n rhfcysv ,fqhjyjv,
lheujuj — cfvsv rhfcysv Utqytv/
Jlyjuj ,j/cm — pf dfc b cfv, —
xnj, yt j,vtktkb yfib leib,
xnj, vs yt djpdtkb d rjvveybcnbxtcrbq cfy
gkjcrjcnm hftiybrjd b theyle xfcneitr/
Vs le[jv jlyj, gjybvftnt cfvb:
gj kbybb cthlwf ytn hfpltkf/
Tckb ds yt pf yfc, f vs yt c dfvb,
nj xthnf km yfv jcnftncz ltkfnm?
F tckb z dfc rjulf-yb,elm rhj/
b yf dfc pfvf[bdftncz gthj-herf,
nj z, rfr ujdjhbncz, lj,sk nj rhjdm/,
z ,jkmit dfituj hbavs cnhjufk/
Njdfhbob. hjcbv pfvfirb njhufimb
— vjz, vjk, gjpbz — vjq kf,fp! —
dct, xnj z cltkfk, dct nj dfit —
hbavs, ntvs, lbrwbz. fc!
Xnj vj;tn ,snm rfghbpytq ckfds b gtgtkmytq?
D uhj. xnj kb. hfnm, rjulf evhe?
Yfgktdfnm vyt, njdfhbob, d dscitq cntgtyb
yf ltymub, yf ckfde b yf ghjxe/ vehe!
Xtv yfv ltkbnm gjnbxtcre/ dkfcnm,
cuhelbv yt;yjcnm ckjd b ckjdf-,bxb,
b lfdfqnt ,tp pfdbcntq b ,tp afvbkbq rkfcnm
d rjvveyjde cnhjqre ckjdf-rbhgbxb/
Lfdfqnt, njdfhbob, ifufnm d yjue/
Yfv yt yflj ,h/p;fotuj kscjuj gfhbrf!
F heufnmcz pf[jxtncz — dhfujd vyjuj
gj lheue/ cnjhjye rhfcys[ ,fhhbrfl/
Тема поэта и поэзии в лирике Маяковского
Отказ от крайнего максимализма этической программы начала 20-х годов, обогащение представлений о человеке революции привело к некоторым изменениям и в эстетической программе Маяковского. В 1926 году он посвящает теме поэта и поэзии несколько первоклассных стихотворений.
В некоторых из них, в частности «Сергею Есенину», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Послание пролетарским поэтам», «Марксизм — оружие … », Маяковский иронизировал над вульгарно-социологическим представлением об искусстве. Ещё в стихотворении «Верлен и Сезан» Маяковский писал:
«Лицом К деревне» —
вопрос не решён.
Но то, что в процитированном стихотворении было эпизодом, пусть и значительным, в «Разговоре с фининспектором о поэзии» стало центральной идеей. Стихотворение построено на развёрнутой полемике поэта с носителем крайне примитивной точки зрения на труд писателя.
Мысль о расширении жанрового диапазона поэзии здесь поставлена в прямую зависимость от внутреннего содержания личности, богатства, глубины и многосторонности её переживании «Раешник» и «частушка» для Маяковского — жанры «почтенные», он неоднократно выступал и в том и в другом, но сейчас острее, чем когда-либо, он видит всю преходящесть этих форм. И если раньше в своих героях поэту важнее всего было подчеркнуть их социальную типичность, то теперь такой метод изображения человека кажется ему не совсем удовлетворительным.
В одном из выступлений 1929 года Маяковский говорил: «На своих вещах, на своих ошибках учишься, и я сам сейчас стараюсь отказаться от некоторой голой публицистичности». Эти слова были сказаны по конкретному поводу, но они с успехом могут быть распространены на всё творчество Маяковского рассматриваемого периода.
Наметившиеся в поэзии Маяковского плодотворные изменения вовсе не превращали его в поэта психологического направления, однако отказ от «голой публицистичности» не мог не повлиять существенным образом на принципы воплощения революции в его творчестве. Ничего подобного мы не встретим ни в одном из первых послереволюционных стихотворений поэта, посвящённых проблемам поэзии, между тем как в основе образного ряда «Разговора с фининспектором … » лежит знакомая нам хотя бы по «Поэту рабочему» метафора: «поэзия — производство».
Усложнение духовной жизни лирического героя Маяковского неизбежно вело поэта к раздумьям о жанровом составе собственного творчества. В «Послании пролетарским поэтам» он писал:
Одного боюсь —
за вас и сам, —
чтоб не обмелели
в коммунистический сан
и ерунду частушек.
«Тема поэта и поэзии, осмысление проблемы художника и времени в лирике В. В. Маяковского»
Владимир Маяковский всегда очень серьезно относился к своему поэтическому труду. Он написал две статьи «Как делать стихи?» и «Два Чехова», которые имели программно-манифестный характер. В этих статьях Маяковский указывает на новые черты в современной поэзии.
Поэтическое новаторство Маяковского было связано поначалу с его принадлежностью к русскому футуризму. В первом манифесте этого направления «Пощечина общественному вкусу», созданном Маяковским в 1912 году вместе с Д. Бурлюком, А. Крученых и В. Хлебниковым, молодые бунтари призывали «сбросить с парохода современности» не только Пушкина, но и Толстого, Достоевского. Они заявляли немыслимые для того времени вещи и бросали вызов классическому регламентированному искусству поэзии. Футуристы испытывали «непреодолимую ненависть к существующему до них языку», призывали создавать «слова-новшества». Их идеология на первый взгляд выглядела как стремление к хаосу и разрушению. Они отрицали и порицали мораль, искусство, культуру. Футуристы считали обязательным условием для создания полноценного «искусства будущего» категорический отказ от классического наследия. Они мечтали создать новую культуру «индустрии и большого города».
Несложно догадаться, что отказ от «старой» культуры предполагает замену ее новой. Футуристам нужно было предложить что-то на смену отвергнутому. Так возникла тенденция к придумыванию новых слов, необычных сочетаний и даже шокирующих образов. Маяковский был новатором, первооткрывателем в поэзии. Он с пафосом говорил о старом мире новыми словами, которые сам создавал в большом количестве. В поэзии у него были свои законы, свои образы, своя рифма, ритм и размер. Стихи его построены на контрастах. Маяковский не боялся ломать привычные формы, вводить в поэзию вульгарные и просторечные слова. Бросая вызов общественному мнению, он предлагал молодым поэтам поступать так:
Берутся классики,
свертываются в трубку
и пропускаются через мясорубку.
Маяковский создавал новые методы рифмовки, близкие к ораторскому искусству. Самое характерное слово он ставил в конец строки и подбирал к нему рифму. Поэт бесстрашно нарушал силлабо-тонический принцип стихосложения — основу основ. Маяковский использовал лестничное строение стиха, где каждое слово — «ступенька». У него каждое слово имеет логическое ударение и смысловую нагрузку. В произведениях Маяковского в большом количестве содержатся метафоры, различные сравнения, неологизмы, гиперболы, иногда — повторы, например: «Слава, Слава, Слава героям. ». Употребляя на первый взгляд обычные слова, Маяковский сумел создать ошеломляющие метафоры и совсем новые слова, например, «грудь испешеходили» и многие другие.
Тема поэта и поэзии нашла отражение в стихотворениях «Юбилейное», «Тамара и Демон», «Сергею Есенину», «Послание пролетарским поэтам», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Товарищу Нетте, пароходу и человеку».
Стихотворение «Юбилейное» посвящено Пушкину. Маяковский сводит великого поэта с пьедестала, чтобы поговорить с ним о поэзии. Пушкин для него живой, уважаемый собрат по перу, с которым можно вести дружескую беседу. В стихотворении идет речь о бессмертии, любви, лирике, Некрасове, современниках, Дантесе, Есенине, Асееве. Маяковский объявляет войну «всякой мертвечине» в языке и творчестве.С «гусаром» Лермонтовым Маяковский встречается в стихотворении «Тамара и Демон». Теперь молодой поэт признает связь времен, заслуги предшественников, он говорит: «Мы общей лирики лента».
Трагизмом утраты наполнено стихотворение «Сергею Есенину». Маяковский в отчаянии от нелепой, невозможной смерти — самоубийства Есенина. Он разговаривает с ним как с живым, когда еще мог отругать его, высоко ценя талант этого человека:
Вы ж такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Маяковский хочет понять, почему, зачем ушел из жизни истинно народный поэт:
У народа,
у языкотворца,
умер
звонкий
забулдыга подмастерье.
Заключительные строки стихотворения стали крылатыми словами:
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
В «Послании пролетарским поэтам» Маяковский обращается к коллегам с деловым предложением. Он призывает не тратить силы на недовольство и распри, договориться, «что все по-своему правы», разрезать «общую курицу славы» и выдать каждому «по ровному куску». Автор искренне хочет, чтобы было «больше поэтов хороших и разных», призывает «работать до седьмого пота над поднятием количества, над улучшением качества».
В стихотворении «Поэт-рабочий» Маяковский говорит, что работа поэта такая же, как и работа токаря. Поэт — это «фабрика» деревообделочника, где «голов людских обделываем дубы». Поэт трудится-то как рыбак, только ему нужно «людей живых ловить, а не рыб», то как кузнец — «мозги шлифуем рашпилем языка». Для Маяковского нет различия в труде рабочих и труде поэта — всякий равно необходим.
Сердца — такие ж моторы.
Душа — такой же хитрый двигатель.
Поэзия — главная, ведущая тема для молодого Маяковского. Творчество поглощает его целиком. Он признается:
Я хочу одной отравы —
пить и пить стихи.
Поэзия и жизнь поэта неразрывно связаны:
Видите —
гвоздями слов
прибит к бумаге я.
В поэме «Флейта-позвоночник» Маяковский оценивает свое творчество как чудо, неземное волшебство, нечто, приходящее свыше:
Забуду год, день, число.
Запрусь одинокий с листом бумаги я,
Творись, просветленных страданием слов
нечеловечья магия.
Маяковский утверждал, что поэзия — это тяжелый труд, иногда очень вредный. Поэтический дар требует от поэта взамен жизнь. Всю, целиком, без остатка. Стихи очень нужны человеку, так как единственный язык, который понимает душа, — это язык поэзии.
Слушать стихотворение Маяковского Послание пролетарским поэтам
Темы соседних сочинений
Картинка к сочинению анализ стихотворения Послание пролетарским поэтам
Настроение произведения Послание пролетарским поэтам
