Анализ стихотворения Лермонтова Отрывок

Анализ стихотворения Лермонтова. Часть 3. (Лермонтов М. Ю.)

Ночь («Один я в тишине ночной. ») .— Дата стихотворения указана Лермонтовым: «(1830 года ночью. Августа 28)».

К*** («Когда к тебе молвы рассказ. ») .— Обращено к Е. А. Сушковой.

Новгород .— Стихотворение не закончено; автограф перечеркнут. Датировано Лермонтовым: «3 октября (м. б. 13 октября) 1830». Возможно, стихи адресованы сосланным декабристам.

69).— В черновой рукописи — примечание Лермонтова: «1830 год — 5-го октября. Во время холеры — morbns».

«Послушан! вспомни обо мне. » .— Стихотворение вписано в альбом приятеля Лермонтова Николая Ивановича Поливанова (1814—1874); примечание, сделанное Поливановым, раскрывает обстоятельства создания стихов: «23-го марта 1831 г. Москва. Михаила Юрьевич Лермонтов написал эти строки в моей комнате во флигеле нашего дома на Молчановке, ночью, когда вследствие какой-то университетской шалости он ожидал строгого наказания». Лермонтов ожидал наказания за участие в изгнании студентами из университетской аудитории грубого и невежественного профессора М. Я. Малова.

183 1-го июня 11 дня .—Три строфы (1, 2, б) с некоторыми изменениями вошли в драму «Странный человек». О, когда б я мог Забыть, что незабвенно! женский взор! Причину стольких слез, безумств, тревог! — Здесь нашло отражение неразделенное чувство поэта к Н. Ф. Ивановой.

Романс к И. — Обращено к Н. Ф. Ивановой. В другой редакции вошло в драму «Странный человек» как стихи Владимира Арбенина («Когда одни воспоминанья. »). Варьирует (особенно в «Странном человеке») лирическую тему стихотворения Т. Мура «When he who adores thee» («Когда тот, кто обожает тебя. ») из цикла «Ирландские мелодии».

Завещание («Есть место: близ тропы глухой. ») ,— Время и место создания стихотворения указаны Лермонтовым; «(Середниково: ночью; у окна)». В авторизованной копии есть подзаголовок «(Из Гете)», однако ни одно из стихотворений Гете не может рассматриваться в качестве оригинала. Существует предположение, что Лермонтов облек в стихотворную форму предсмертное письмо героя романа Гете «Страдания молодого Вертера» (1774).

К*** («Всевышний произнес свой приговор. ») .— Обращено к Н. Ф. Ивановой.

Желание («Зачем я не птица, не ворон степной. ») ,— Написано под впечатлением семейной легенды о шотландских предках Лермонтовых. В рукописи пометы Лермонтова; «(Середниково. Вечер на бельведере)», «(29 июля)».

Св. Елена .—Написано, по-видимому, в связи с десятилетием смерти Наполеона. Св. Елена — остров в Атлантическом океане, куда был сослан Наполеон и где он скончался в 1821 г.

«Блистая пробегают облака. » .— Написано в Середникове: «(7-го августа. В деревне на холме; у забора)» (помета Лермонтова в автографе).

Атаман .—Написано по мотивам народных преданий, песен о Степане Разине. Горе тебе, город Казань. — В Казани Разин не был, хотя захват города и входил в его планы. Возможно, здесь сказалось влияние фольклора о Ермаке. Остался ль ты хладен И тверд, как в бою, Когда бросили в пенные волны Красотку твою? — В песенном фольклоре мотив гибели пленницы отсутствует.

Он мог быть известен по переводу рассказа голландского путешественника Я. Стрюйса, опубликованному в 1824 г. Пушкин включил этот эпизод в свои «Песни о Стеньке Разине» (1826), запрещенные к напе-чатанию, но известные в списках московским литературным кругам.

Видение .— Поэтическим образцом для стихотворения послужил «The Dream» («Сон») (1816) Дж. Байрона, который несколько ранее Лермонтов предполагал перевести. В основу положены действительные события летних месяцев 1831 г. Пылали смуглые его ланиты, И черный взор искал чего-то все В туманном отдаленье. — Герою стихотворения приданы черты внешнего облика самого Лермонтова. темно, смутно являлося минувшее ему — Призрак остерегающий, который Пугает сердце страшным предсказаньем, Но верил он — одной своей любви.— Летом 1831 г. Лермонтов был увлечен Н. Ф. Ивановой. И всадник примечает огонек, Трепещущий на берегу противном, И различил окно и дом, но мост Изломан. и несется быстро Клязьма.— На берегу Клязьмы находилось имение Ивановых. Ее сестра идет к нему навстречу.— Речь идет о Дарье Федоровне Ивановой.

К Л.— («У ног других не забывал. ») .— Вопрос об адресате окончательно не решен. Возможно, стихотворение обращено к Варваре Александровне Лопухиной (в замужестве Бахметевой; 1815—1851), московской приятельнице Лермонтова, младшей дочери в семействе Лопухиных, жившем по соседству с бабушкой поэта Елизаветой Алексеевной Арсеньевой на Малой Молчановке. По словам троюродного брата Лермонтова Акима Павловича Шан-Гирея (1818—1883), чувство Лермонтова к В. А. Лопухиной «было. истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей. ». Существует предположение, что стихотворение связано с именем Н. Ф. Ивановой (в этом случае «Л» расшифровывается как «Любимой»). Е. А. Сушкова утверждала, что стихи посвящены ей.

К Н. И. («Я не достоин, можеть быть. ») .— Обращено к Н. Ф. Ивановой.

Воля .—Одно из первых обращений Лермонтова к фольклору; воспроизводит форму и содержание народных разбойничьих песен.

«Зови надежду — сновиденье м. » .— К кому обращено стихотворение, не установлено. Е. А. Сушкова, опубликовавшая текст в составе подборки «Из альбома Е. А. Сушковой» («Библиотека для чтения», 1844, т. 64), называла адресатом себя. Вместе с тем вторая строфа стихотворения (с некоторыми изменениями) введена в посвящение к третьей редакции «Демона», обращенное к В. А. Лопухиной.

«Прекрасны вы, поля земли родной. » .— И позабытый прах, но мне, но мне бесценный.— Речь идет об отце Лермонтова Юрии Петровиче, который скончался 1 октября 1831 г. в деревне Кропотово Тульской губернии.

«Я видел тень блаженства; но вполне. » .— Возможно, стихотворение имеет реальную основу — безответное чувство поэта к Н. Ф. Ивановой.

Стансы. К Д*** .— Адресат стихотворения не установлен.

«Ужасная судьба отца и сына. » .— Написано В связи со смертью отца поэта. ты свершил свой подвиг, мой отец.— Здесь выражение «вершить подвиг» — идиома, означающая «завершить тяжелый, страдальческий жизненный путь». люди угасить в душе моей хотели Огонь божественный. Однако ж тщетны были их желанья: Мы не нашли вражды один в другом.— Намек на семейные распри, приведшие к разлуке Лермонтова с отцом.

«Пусть я кого-нибудь люблю. » .— Первоначально стихотворение состояло из трех строф; третья строфа носила автобиографический характер: Я сын страданья. Мой отец Не знал покоя по конец. В слезах угасла мать моя; От них остался только я. В дальнейшем 1-я и 3-я строфы были зачеркнуты.

Из Паткуля .— Паткуль Иоганн Рейнгольд (1660 — 1707)—политический деятель, выступивший против ущемления Швецией прав Лифляндии. Был казнен Карлом XII как изменник. Его письма, написанные перед казнью, были изданы (в русском переводе) в 1806 г.

Портрет .— Кто изображен в данном стихотворении— неясно. Соотносится со стихотворением Е. А. Баратынского «Взгляни на лик холодный сей. » (опубл. 1826).

«Настанет день — и миром осужденный. » .—« Заключительные строки близки концовке стихотворения Д. В. Веневитинова «Завещание» (опубл. 1829).

К Д- .— К кому обращено стихотворение, неизвестно.

Отрывок («Три ночи я провел без сна—в тоске. » .— Этюд к задуманной Лермонтовым в 1831 г. поэме о князе Мстиславе Черном, поклявшемся освободить родину от татарских завоевателей.

Баллада («В избушке позднею порою. ») (е. 102,)^—Время действия (период татаро-монгольского нашествия) позволяет связать стихотворение с замыслом поэмы о Мстиславе Черном.

Звезда («Вверху одна. ») .—По утверждению Е. А. Сушковой, стихотворение было посвящено ей.

Арфа .— Может быть соотнесено со стихотворением Т. Мура «Завещание» (1808), Пир Асмодея .— Подзаголовок — «Сатира». Ее объектом Лермонтов избрал, с одной стороны, человеческие пороки (слова первого демона), с другой—явления социального характера. В речи второго демона — отзвук революционных событий 1830 г. во Франции, Бельгии, Польше; в словах третьего демона—отголосок эпидемии холеры и холерных бунтов. По правую сидел приезжий .— В рукописи имя заменено звездочками и восстанавливается по рифме. Предполагается, что речь идет о царе Павле I. Распространять сужденья дураков Он средство нам превечное доставил.— Лермонтов ошибочно отождествляет (в соответствии с русской и европейской литературной традицией) доктора Фауста с первопечатником Иоганном Фаустом (иначе Фустом).

Сон («Я видел сон: прохладный гаснул день. ») .— Все было тихо, как луна и ночь, И ветр не мог дремоты превозмочь.— Реминисценция из пушкинской «Полтавы» (1829).

На картину Рембрандта .—О какой картине Рембрандта (1606—1669) идет речь, не установлено.

К*** («О, полно извинять разврат. ») .— Один из образцов русской гражданской лирики. Наиболее вероятно, что стихотворение обращено к А. С. Пушкину (эту мысль высказал в 1909 г. М. Горький), автору стихотворений «Стансы» (1826), «Друзьям» (1828), «К вельможе» (1830), несправедливо расцененных некоторыми из современников (не только из враждебного окружения, но и друзьями) как свидетельство компромисса поэта с самодержавием.

Поле Бородина .— Ранний вариант стихотворения о Бородинской битве. Ср. «Бородино» (1837).

К*** («Не ты, но судьба виновата была. ») .— Адресовано Н. Ф. Ивановой.

К себе .— Относится к циклу стихов, посвященных Н. Ф. Ивановой,

«Душа моя должна прожить в земной неволе. » .— Связано с увлечением Н. Ф. Ивановой.

Из Андрея Шенье .— Относится к группе стихотворений, объединенных темой поэта-борца. Заголовок стихотворения предполагает существование французского источника; между тем подобного стихотворения у французского поэта и публициста Андре Мари Шенье (1762—1794), казненного якобинцами, нет.

Возможно, что поэтический опыт Шенье Лермонтов воспринимал через Пушкина, через пушкинскую элегию «Андрей Шенье» (1825), написанную за несколько месяцев до восстания 14 декабря. Ряд строк из нее не был пропущен цензурой и распространялся в списках с произвольным заголовком «На 14-е декабря»: по этому поводу возникло длительное политическое дело (1826—1828). Имя Андре Шенье в такой ситуации стало злободневным и символизировало собою образ страстного тираноборца, жертву деспотизма.

Стансы («Не могу па родине томиться». ) .—Входит в лирический цикл, посвященный Н. Ф. Ивановой.

Мой демон .—Новая редакция одноименного стихотворения 1829 г.

Михаил Лермонтов — На жизнь надеяться страшась ( Отрывок )

Картинка Анализ стихотворения Лермонтова Отрывок № 2

На жизнь надеяться страшась,
Живу, как камень меж камней,
Излить страдания скупясь:
№ 4 Пускай сгниют в груди моей.
Рассказ моих сердечных мук
Не возмутит ушей людских.
Ужель при сшибке камней звук
№ 8 Проникнет в середину их?

Хранится пламень неземной
Со дней младенчества во мне.
Но велено ему судьбой,
№ 12 Как жил, погибнуть в тишине.
Я твердо ждал его плодов,
С собой беседовать любя.
Утихнет звук сердечных слов:
№ 16 Один, один останусь я.

Для тайных дум я пренебрег
И путь любви и славы путь,
Все, чем хоть мало в свете мог
№ 20 Иль отличиться, иль блеснуть;
Беднейший средь существ земных,
Останусь я в кругу людей,
Навек лишась достоинств их
№ 24 И добродетели своей!

Две жизни в нас до гроба есть,
Есть грозный дух: он чужд уму;
Любовь, надежда, скорбь и месть:
№ 28 Все, все подвержено ему.
Он основал жилище там,
Где можем память сохранять,
И предвещает гибель нам,
№ 32 Когда уж поздно избегать.

Терзать и мучить любит он;
В его речах нередко ложь;
Он точит жизнь, как скорпион.
№ 36 Ему поверил я — и что ж!
Взгляните на мое чело,
Всмотритесь в очи, в бледный цвет;
Лицо мое вам не могло
№ 40 Сказать, что мне пятнадцать лет.

И скоро старость приведет
Меня к могиле — я взгляну
На жизнь — на весь ничтожный плод —
№ 44 И о прошедшем вспомяну:
Придет сей верный друг могил,
С своей холодной красотой:
Об чем страдал, что я любил,
№ 48 Тогда лишь будет мне мечтой.

Ужель единый гроб для всех
Уничтожением грозит?
Как знать: тогда, быть может, смех
№ 52 Полмертвого воспламенит!
Придет веселость, звук чужой
Поныне в словаре моем,
И я об юности златой
№ 56 Не погорюю пред концом.

Теперь я вижу: пышный свет
Не для людей был сотворен.
Мы сгибнем, наш сотрется след,
№ 60 Таков наш рок, таков закон;
Наш дух вселенной вихрь умчит
К безбрежным, мрачным сторонам,
Наш прах лишь землю умягчит
№ 64 Другим, чистейшим существам.

Не будут проклинать они;
Меж них ни злата, ни честей
Не будет. — Станут течь их дни,
№ 68 Невинные, как дни детей;
Меж них ни дружбу, ни любовь
Приличья цепи не сожмут,
И братьев праведную кровь
№ 72 Они со смехом не прольют.

К ним станут (как всегда могли)
Слетаться ангелы. — А мы
Увидим этот рай земли,
№ 76 Окованы над бездной тьмы.
Укоры зависти, тоска
И вечность с целию одной:
Вот казнь за целые века
№ 80 Злодейств, кипевших под луной.

Na zhizn nadeyatsya strashas,
Zhivu, kak kamen mezh kamney,
Izlit stradania skupyas:
Puskay sgniyut v grudi moyey.
Rasskaz moikh serdechnykh muk
Ne vozmutit ushey lyudskikh.
Uzhel pri sshibke kamney zvuk
Proniknet v seredinu ikh?

Khranitsya plamen nezemnoy
So dney mladenchestva vo mne.
No veleno yemu sudboy,
Kak zhil, pogibnut v tishine.
Ya tverdo zhdal yego plodov,
S soboy besedovat lyubya.
Utikhnet zvuk serdechnykh slov:
Odin, odin ostanus ya.

Dlya taynykh dum ya prenebreg
I put lyubvi i slavy put,
Vse, chem khot malo v svete mog
Il otlichitsya, il blesnut;
Bedneyshy sred sushchestv zemnykh,
Ostanus ya v krugu lyudey,
Navek lishas dostoinstv ikh
I dobrodeteli svoyey!

Dve zhizni v nas do groba yest,
Yest grozny dukh: on chuzhd umu;
Lyubov, nadezhda, skorb i mest:
Vse, vse podverzheno yemu.
On osnoval zhilishche tam,
Gde mozhem pamyat sokhranyat,
I predveshchayet gibel nam,
Kogda uzh pozdno izbegat.

Terzat i muchit lyubit on;
V yego rechakh neredko lozh;
On tochit zhizn, kak skorpion.
Yemu poveril ya — i chto zh!
Vzglyanite na moye chelo,
Vsmotrites v ochi, v bledny tsvet;
Litso moye vam ne moglo
Skazat, chto mne pyatnadtsat let.

I skoro starost privedet
Menya k mogile — ya vzglyanu
Na zhizn — na ves nichtozhny plod —
I o proshedshem vspomyanu:
Pridet sey verny drug mogil,
S svoyey kholodnoy krasotoy:
Ob chem stradal, chto ya lyubil,
Togda lish budet mne mechtoy.

Uzhel yediny grob dlya vsekh
Unichtozheniyem grozit?
Kak znat: togda, byt mozhet, smekh
Polmertvogo vosplamenit!
Pridet veselost, zvuk chuzhoy
Ponyne v slovare moyem,
I ya ob yunosti zlatoy
Ne pogoryuyu pred kontsom.

Teper ya vizhu: pyshny svet
Ne dlya lyudey byl sotvoren.
My sgibnem, nash sotretsya sled,
Takov nash rok, takov zakon;
Nash dukh vselennoy vikhr umchit
K bezbrezhnym, mrachnym storonam,
Nash prakh lish zemlyu umyagchit
Drugim, chisteyshim sushchestvam.

Ne budut proklinat oni;
Mezh nikh ni zlata, ni chestey
Ne budet. — Stanut tech ikh dni,
Nevinnye, kak dni detey;
Mezh nikh ni druzhbu, ni lyubov
Prilichya tsepi ne sozhmut,
I bratyev pravednuyu krov
Oni so smekhom ne prolyut.

K nim stanut (kak vsegda mogli)
Sletatsya angely. — A my
Uvidim etot ray zemli,
Okovany nad bezdnoy tmy.
Ukory zavisti, toska
I vechnost s tseliyu odnoy:
Vot kazn za tselye veka
Zlodeystv, kipevshikh pod lunoy.

Yf ;bpym yfltznmcz cnhfifcm,
;bde, rfr rfvtym vt; rfvytq,
Bpkbnm cnhflfybz cregzcm:
Gecrfq cuyb/n d uhelb vjtq/
Hfccrfp vjb[ cthltxys[ ver
Yt djpvenbn eitq k/lcrb[/
E;tkm ghb cib,rt rfvytq pder
Ghjybrytn d cthtlbye b[?

[hfybncz gkfvtym ytptvyjq
Cj lytq vkfltyxtcndf dj vyt/
Yj dtktyj tve celm,jq,
Rfr ;bk, gjub,yenm d nbibyt/
Z ndthlj ;lfk tuj gkjljd,
C cj,jq ,tctljdfnm k/,z/
Enb[ytn pder cthltxys[ ckjd:
Jlby, jlby jcnfyecm z/

Lkz nfqys[ lev z ghtyt,htu
B genm k/,db b ckfds genm,
Dct, xtv [jnm vfkj d cdtnt vju
Bkm jnkbxbnmcz, bkm ,ktcyenm;
,tlytqibq chtlm ceotcnd ptvys[,
Jcnfyecm z d rheue k/ltq,
Yfdtr kbifcm ljcnjbycnd b[
B lj,hjltntkb cdjtq!

Ldt ;bpyb d yfc lj uhj,f tcnm,
Tcnm uhjpysq le[: jy xe;l eve;
K/,jdm, yflt;lf, crjh,m b vtcnm:
Dct, dct gjldth;tyj tve/
Jy jcyjdfk ;bkbot nfv,
Ult vj;tv gfvznm cj[hfyznm,
B ghtldtoftn ub,tkm yfv,
Rjulf e; gjplyj bp,tufnm/

Nthpfnm b vexbnm k/,bn jy;
D tuj htxf[ ythtlrj kj;m;
Jy njxbn ;bpym, rfr crjhgbjy/
Tve gjdthbk z — b xnj ;!
Dpukzybnt yf vjt xtkj,
Dcvjnhbntcm d jxb, d ,ktlysq wdtn;
Kbwj vjt dfv yt vjukj
Crfpfnm, xnj vyt gznyflwfnm ktn/

B crjhj cnfhjcnm ghbdtltn
Vtyz r vjubkt — z dpukzye
Yf ;bpym — yf dtcm ybxnj;ysq gkjl —
B j ghjitlitv dcgjvzye:
Ghbltn ctq dthysq lheu vjubk,
C cdjtq [jkjlyjq rhfcjnjq:
J, xtv cnhflfk, xnj z k/,bk,
Njulf kbim ,eltn vyt vtxnjq/

E;tkm tlbysq uhj, lkz dct[
Eybxnj;tybtv uhjpbn?
Rfr pyfnm: njulf. snm vj;tn, cvt[
Gjkvthndjuj djcgkfvtybn!
Ghbltn dtctkjcnm, pder xe;jq
Gjysyt d ckjdfht vjtv,
B z j, /yjcnb pkfnjq
Yt gjujh// ghtl rjywjv/

Ntgthm z db;e: gsiysq cdtn
Yt lkz k/ltq ,sk cjndjhty/
Vs cub,ytv, yfi cjnhtncz cktl,
Nfrjd yfi hjr, nfrjd pfrjy;
Yfi le[ dctktyyjq db[hm evxbn
R ,tp,ht;ysv, vhfxysv cnjhjyfv,
Yfi ghf[ kbim ptvk/ evzuxbn
Lheubv, xbcntqibv ceotcndfv/

Yt ,elen ghjrkbyfnm jyb;
Vt; yb[ yb pkfnf, yb xtcntq
Yt ,eltn/ — Cnfyen ntxm b[ lyb,
Ytdbyyst, rfr lyb ltntq;
Vt; yb[ yb lhe;,e, yb k/,jdm
Ghbkbxmz wtgb yt cj;ven,
B ,hfnmtd ghfdtlye/ rhjdm
Jyb cj cvt[jv yt ghjkm/n!//

R ybv cnfyen (rfr dctulf vjukb)
Cktnfnmcz fyutks/ — F vs
Edblbv njn hfq ptvkb,
Jrjdfys yfl ,tplyjq nmvs/
Erjhs pfdbcnb, njcrf
B dtxyjcnm c wtkb/ jlyjq:
Djn rfpym pf wtkst dtrf
Pkjltqcnd, rbgtdib[ gjl keyjq/

"Отрывок" («На жизнь надеяться страшась») это:

Картинка Анализ стихотворения Лермонтова Отрывок № 3

"Отрывок" («На жизнь надеяться страшась») «ОТРЫВОК» («На жизнь надеяться страшась»), юношеское стих. Л. (1830); принадлежит к лирич. произв. открывающим филос. тему в раннем творчестве Л. В типичной для него форме монолога-исповеди гражд. мотивы сливаются с философскими, объединяемые скорбной мыслью о собств. судьбе («На жизнь надеяться страшась, / Живу, как камень меж камней»). Переживание глухого одиночества рождает внутр. замкнутость и приводит к отказу от непосредств. общения вследствие нравств. несовершенства людей. Это романтич. отчуждение связано со стремлением Л. к углубленному самопознанию: уже в этом стих. анализ жизни от юности до старости (своего рода логич. проекция собств. будущего, сочетающаяся с попыткой представить будущее всего человечества), хотя и выражен в декларативной форме, предвосхищает в самых общих чертах индивидуальные черты лермонт. поэтики. Невозможность реализовать хранимый в душе «пламень неземной» герой связывает, с одной стороны, с ближайшим светским окружением, где господствуют «злато», «приличья цепи», попирающие естеств. чувства любви и дружбы, а с др. стороны — с двойственностью человеческой природы, к-рая рисовалась раннему Л. в метафизич. противоположностях ангельского (вера в благость бытия) и демонич. начал. Однако эти значимые для лермонт. лирики антитезы здесь, в отличие от более поздних стихов, не захватывают реальной сложности лирич. героя Л. а служат отвлеченными, исходными постулатами, в рамках к-рых поэт стремится выразить свое отношение к миру. Отказ от «пути любви и славы» приводит человека к утрате чувства жизни и к преждевременной старости («Лицо мое вам не могло / Сказать, что мне пятнадцать лет»). Но одновременно ничтожны надежды на торжество ангельского начала в человеке, ибо они противоречат реальности человеческого опыта. Так возникает мысль о судьбе, о законе, о роке, первоначально касающаяся только героя, обреченного на одиночество и страдание («Но велено ему судьбой, / Как жил, погибнуть в тишине»), а затем и всего людского рода («Ужель единый гроб для всех / Уничтожением грозит?»). В последних строфах стих. общий печальный «закон» связывается не с извечной двойственностью человеческой природы и не с трагич. предопределенностью судьбы человечества, а с моральным несовершенством социального окружения («пышный свет»), к-рое, в свою очередь, мыслится преходящим. Безрадостная судьба поколения («мы») — ступень на пути к всеобщей гармонии, возможной в будущем («Наш прах лишь землю умягчит / Другим, чистейшим существам»). Эти мечты о социальной утопии, данной как антитеза современности («Не будут проклинать они; / Меж них ни злата, ни честей / Не будет. »), не получат дальнейшего развития в лермонт. лирике, но мысль о зависимости трагизма нынешнего поколения от морального состояния об-ва и от покорности нынешнего человека господств. нравам останется и в зрелых стихах Л. В этом же стих. «мрачность» бытия совр. поколения выступает закономерным наказанием за сотворенное в мире зло («Вот казнь за целые века / Злодейств, кипевших под луной») и искупается его страданием. Личная судьба вписывается, т.о. в жизнь всего поколения и в историческую (хотя еще и схематически представляемую) жизнь человечества. Острое переживание личного одиночества, выражение к-рого получает в стих. отвлеченно-условную и одновременно обнаженно-автобиографич. форму (см. Автобиографизм ), сливается с гражд. пафосом, направленным на отрицание господств. моральных норм, и с филос. раздумьями о нравств. и историч. роли поколения. Медитативный тон стих. свободно вмещает разнообразные интонации — от исповедальных до ораторских (поддержанных характерными формулами: «праведную кровь», «приличья цепи») и саркастических («Они со смехом не прольют!»). Мотивы «Отрывка» будут затем развиты в зрелой лирике, в «Думе», где пророчество о судьбе поколения выразится в сходных образах (ср. «Мы сгибнем, наш сотрется след. » и «Над миром мы пройдем без шума и следа. »). Автограф — ИРЛИ, тетр. VI. Заглавие в автографе заключено в скобки. Датируется 1830 по нахождению в тетради. Впервые — последние три строфы со стиха: «Теперь я вижу: пышный свет. » — «ОЗ», 1859, т. CXXVII, № 11, отд. I, с. 251—52, в ст. С. С. Дудышкина «Ученические тетради Л.». Впервые полностью — Соч. под ред. Висковатого, т. 1, М. 1889, с. 99—101.

Лит. Гинзбург (1), с. 64; Эйхенбаум (12), с. 334—35; Максимов (2), с. 3; Коровин (4), с. 13—14, 20—21; Удодов (2), с. 59, 86—87.

В. И. Коровин Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч.-ред. совет изд-ва "Сов. Энцикл."; Гл. ред. Мануйлов В. А. Редкол. Андроников И. Л. Базанов В. Г. Бушмин А. С. Вацуро В. Э. Жданов В. В. Храпченко М. Б. — М. Сов. Энцикл. 1981

Смотреть что такое Отрывок" («На жизнь надеяться страшась»)" в других словарях:

"На жизнь надеяться страшась" — «НА ЖИЗНЬ НАДЕЯТЬСЯ СТРАШАСЬ», см. Отрывок. Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч. ред. совет изд ва Сов. Энцикл. ; Гл. ред. Мануйлов В. А. Редкол. Андроников И. Л. Базанов В. Г. Бушмин А. С. Вацуро В. Э … Лермонтовская энциклопедия

Этический идеал Лермонтова — ЭТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ Лермонтова, воплощенное в его творчестве представление о совершенной личности, неразрывно связанное в сознании поэта с представлением о совершенном мироустройстве в целом. Для понимания лермонт. творчества Э. и. особенно важен:… … Лермонтовская энциклопедия

Лермонтов — Михаил Юрьевич (1814 1841) поэт. Сын аристократки, вышедшей против воли родных замуж за бедного дворянина армейского «капитана в отставке». Мать Л. умерла в 1817, отец по бедности мог доставить ребенку лишь скромное воспитание. И бабушка Л. по… … Литературная энциклопедия

Романтизм и реализм в творчестве Л. — Романтизм и реализм в творчестве Л. РОМАНТИЗМ И РЕАЛИЗМ в творчестве Л. одна из центральных проблем лермонтоведения; недостаточная ее разработанность объясняется сложностью, нерасчлененностью самих понятий «романтизм» и «реализм», суммарно… … Лермонтовская энциклопедия

Пушкин, Александр Сергеевич — — родился 26 мая 1799 г. в Москве, на Немецкой улице в доме Скворцова; умер 29 января 1837 г. в Петербурге. Со стороны отца Пушкин принадлежал к старинному дворянскому роду, происходившему, по сказанию родословных, от выходца "из… … Большая биографическая энциклопедия

Природа в стихах М. Ю. Лермонтова: анализ стихотворения "Родина" (отрывок)

Картинка Анализ стихотворения Лермонтова Отрывок № 4

Анализ стихотворения "Родина"

У каждого человека свое отношение к родине. Ее можно любить, ненавидеть, благоговеть перед ее величием и рвать волосы на голове от осознания ее реалий, проблем и бед. Любят родину тоже по-разному. Одни бьют себя в грудь, крича лозунги на коротком поводку стадных инстинктов, не особо задумываясь над их значением. Это «казенное», привитое, инородное отношение, в нем нет личностного компонента. У других людей это чувство глубинное, иррациональное, подсознательное. Они понимают, что эта страна и ее природа – родные и все в них дорогое для них.

В своем стихе «Родина» М. Ю. Лермонтов пытается дать понять читателям нечто сокровенное, тайное, что лежит на самом глубоком дне самого великого патриотизма человека. Он резко отвергает среди достоинств государства: могущество и притягательность «славы, купленной кровью», ее историю – «темной старины заветные преданья», величие современного «полного гордого доверия покоя». Тем самым Лермонтов убирает со списка значимых факторов, которые могут быть основой патриотизма, почти все общепризнанные характеристики любой страны: ее успешную военную ретроспективу, летопись этапов ее создания, формирования и эволюции, экономических и политических преимуществ.

В чем же «странность» любви Лермонтова к отчизне, по его мнению? Да то, что самое дорогое в родине это природа, люди: «степей холодное молчанье», «лесов безбрежных колыханье», бескрайние «разливы рек», живописные «проселочные пути», «дымок спаленной жнивы», «чета белеющих берез» и многое другое… Все это для него милее всего в образе родины! Любовь к отчизне для него – это не убеждение, это настоящее чувство! Оно не нуждается в обоснованных доказательствах, ему не нужны причины для того, чтобы быть. Лермонтов пытается сказать, что он любит Россию в образе ее людей и ее природы, для него намного важнее родной колоритный образ государства, чем его политический облик.

Великий поэт использует целую россыпь красочных, милых сердцу образов, удачных эпитетов, описывая природу, колорит страны. Лично для меня самый яркий это – «дрожащие огни печальных деревень» в «тени ночи». Сколько эмоций, сколько очарования в этих шести словах! Читаешь стихотворение и перед взором проносится целый калейдоскоп рисуемых словом картин: леса, реки, поля, села. Несомненно, что у каждого человека свое видение правильной, честной и незамутнённой симпатии к своему отечеству. Но, будем честными, очень немногие действительно любят свою страну, ведь кричать о патриотизме и быть патриотом – очень разные вещи.

Впечатляющее художественное мастерство срок поэта пытается дать понятие того, что самый чистый патриотизм сокрыт в святой любви к народу, гуманному взгляду на его жизнь, истинному милованию родной природой. Если и стоит что-то защищать, так именно это! Лично я считаю, что, заглянув в себя, русский человек всегда согласится с этой мыслью М. Ю. Лермонтова.

Стихотворение Лермонтова М.Ю.
«Отрывок»

На жизнь надеяться страшась
Живу, как камень меж камней,
Излить страдания скупясь:
Пускай сгниют в груди моей.
Рассказ моих сердечных мук
Не возмутит ушей людских.
Ужель при сшибке камней звук
Проникнет в середину их?
Хранится пламень неземной
Со дней младенчества во мне.
Но велено ему судьбой,
Как жил, погибнуть в тишине.
Я твердо ждал его плодов,
С собой беседовать любя.

Утихнет звук сердечных слов:
Один, один останусь я.
Для тайных дум я пренебрег
И путь любви и славы путь,
Все, чем хоть мало в свете мог
Иль отличиться, иль блеснуть;
Беднейший средь существ земных.
Останусь я в кругу людей,
Навек лишась достоинств их
И добродетели своей!
Две жизни в нас до гроба есть.
Есть грозный дух: он чужд уму:
Любовь, надежда, скорбь и месть:
Все, все подвержено ему.
Он основал жилище там,
Где можем память сохранять,
И предвещает гибель нам,
Когда уж поздно избегать.
Терзать и мучить любит он;
В его речах нередко ложь;
Он точит жизнь как скорпион.
Ему поверил я -- и что ж!
Взгляните на мое чело,
Всмотритесь в очи, в бледный цвет;
Лицо мое вам не могло
Сказать, что мне пятнадцать лет.
И скоро старость приведет
Меня к могиле -- я взгляну
На жизнь-на весь ничтожный плод-
И о прошедшем вспомяну:
Придет сей верный друг могил,
С своей холодной красотой:
Об чем страдал, что я любил,
Тогда лишь будет мне мечтой.
Ужель единый гроб для всех
Уничтожением грозит?
Как знать: тогда, быть может, смех
Полмертвого воспламенит!
Придет веселость, звук чужой
Поныне в словаре моем:
И я об юности златой
Не погорюю пред концом.
Теперь я вижу: пышный свет
Не для людей был сотворен.
Мы сгибнем, наш сотрется след,
Таков наш рок, таков закон;
Наш дух вселенной вихрь умчит
К безбрежным, мрачным сторонам,
Наш прах лишь землю умягчит
Другим, чистейшим существам.
Не будут проклинать они;
Меж них ни злата, ни честей
Не будет. Станут течь их дни,
Невинные, как дни детей;
Меж них ни дружбу, ни любовь .
Приличья цепи не сожмут,
И братьев праведную кровь
Они со смехом не прольют.
К ним станут (как всегда могли)
Слетаться ангелы. А мы
Увидим этот рай земли,
Окованы над бездной тьмы.
Укоры зависти, тоска
И вечность с целию одной:
Вот казнь за целые века
Злодейств, кипевших под луной.
* * *
Оставленная пустынь предо мной
Белеется вечернею порой.
Последний луч на ней еще горит;
Но колокол растреснувший молчит.
Его (бывало) заунывный глас
Звал братии к всенощне в сей мирный час!
Зеленый мох, растущий над окном,
Заржавленные ставни -- и кругом
Высокая полынь -- все, все без слов
Нам говорит о таинствах гробов.
Таков старик, под грузом тяжких лет
Еще хранящий жизни первый цвет;

Хотя он свеж, на нем печать могил
Тех юношей, которых пережил.
Пред мной готическое зданье
Стоит, как тень былых годов;
При нем теснится чувствованье
К нам в грудь того, чему нет слов,
Что выше теплого участья,
Святей любви, спокойней счастья.
Быть может, через много лет
Сия священная обитель
Оставит только мрачный след,
И любопытный посетитель
В развалинах людей искать
Напрасно станет, чтоб узнать,
Где образ божеской могилы
Между златых колонн стоял,
Где теплились паникадилы,
Где лик отшельников звучал
И где пред богом изливали
Свои грехи, свои печали.
И там (как знать) найдет прошлец
Пергамент пыльный. Он увидит,
Как сердце любит по конец
И бесконечно ненавидит,
Как ни вериги, ни клобук
Не облегчают наших мук.
Он тех людей узрит гробницы,
Их эпитафии пройдет,
Времен тогдашних небылицы
За речи истинны почтет,
Не мысля, что в сем месте сгнили
Сердца, которые любили.