Анализ стихотворения Лермонтова Морская царевна

Анализ стихотворения Лермонтова «Морская царевна»

Ранняя любовная лирика Лермонтова имела конкретных адресатов. Точнее, она в подавляющем большинстве случаев была посвящена одной и той же особе — ветреной Екатерине Сушковой. Прямолинейные и достаточно открытые стихи поэта не оставляли сомнений в его чувствах, которые так и остались без ответа.

Этот странный роман длился без малого 10 лет и закончился громким скандалом: Лермонтов, разочаровавшись в избраннице, жестоко ей отомстил, скомпрометировав Екатерину Сушкову перед светским обществом, а потом еще и публично унизив. Отголоски этой мести можно найти в лирической балладе поэта под названием «Морская царевна», написанной в 1841 году, незадолго до трагической гибели автора.

Содержание этой баллады, если отбросить сказочный флер, сводится к тому, что Лермонтов долгие годы любил красивую женщину, которая была совершенно недостойна столь высоких чувств. Ее подлинное обличие — коварная и жестокая особа, которая готова вскружить голову первому встречному мужчине лишь для того, чтобы продемонстрировать власть своих чар.

Лермонтов не желает признаваться в том, что и сам поддался соблазну, попав в умело расставленные сети искусительницы. В стихотворении он отождествляет себя с царевичем, который легко раскусил хитроумный план морской царевны, вытащив ее на берег, где она превратилась в чудовище. Эта часть произведения глубоко метафорична, так как в реальной жизни поэт также публично разоблачил свою избранницу при свидетелях именно в тот момент, когда Екатерина Сушкова этого меньше всего ожидала. Резюме баллады довольно лаконично, но при этом содержит некую двусмысленность. «Едет царевич задумчиво прочь. Будет он помнить про царскую дочь!», — отмечает автор, подчеркивая, что образ Екатерины Сушковой по-прежнему живет в его сердце. Однако не ясно, любит ли он ту, которая причинила ему столько боли, или же испытывает из предмету своих воздыханий чувство, граничащее с отвращением.

Сочинения по темам:

Анализ стихотворения Лермонтова «Ночь (Один я в тишине ночной)» В 1830 году шестнадцатилетний Михаил Юрьевич Лермонтов познакомился в гостях у Верещагиных с восемнадцатилетней Екатериной Александровной Сушковой. От красавицы с.
Сочинение по картине Врубеля «Царевна-Лебедь» Врубель Михаил Александрович прославился тем, что писал картины, на которых изображал героев российских сказок, былин и легенд. Больше всего мне.
Анализ стихотворения Лермонтова «Есть речи — значенье» Влюбчивый по своей натуре, Михаил Лермонтов старался е афишировать своих чувств и открывал их лишь своим избранницам. Именно по этой.
Анализ стихотворения Лермонтова «Оправдание» Современники вспоминают, что Михаил Лермонтов обладал удивительной интуицией, а его стихи указывают на то, что он мог предвидеть будущее. Во.
Анализ стихотворения Лермонтова «К Сушковой» (Вблизи тебя до этих пор) Стихотворение М. Ю. Лермонтова «К Сушковой» было написано в 1830 году и посвящено Екатерине Сушковой – первой возлюбленной поэта. Известно.
Анализ стихотворения Лермонтова «К* (Я не унижусь пред тобою…)» Летом 1830 года 16-летний Михаил Лермонтов во время отдыха в загородном имении знакомится с Натальей Ивановой — дочерью известного в.
Анализ стихотворения Лермонтова «Смерть поэта» Стихотворение «Смерть поэта» написано в 1837 году. Это стихотворение связано со смертью А. С. Пушкина. Когда Пушкин умирал, Лермонтов был.

Вы сейчас читаете сочинение Анализ стихотворения Лермонтова «Морская царевна»

Данный текст - републикация анализа. помещенного автором - Юрием Ээльмаа - на своем сайте. Его смелая определенность побудила меня высказать свое мнение; Юрий любезно согласился на участие в семинаре.

О чем размышлял царевич?

В июне 1841 года, за несколько месяцев до смерти, 27-летний Лермонтов пишет балладу "Морская царевна". Для кого-то 27 лет - расцвет молодости, для Лермонтова же - заключительный этап творчества. (Заметим, что Лермонтов - не самый молодой из писателей и поэтов, Вильгельм Гауф, замечательный немецкий сказочник, умер, едва перешагнув 25-летний порог). Уже написаны "Парус", "Выхожу один я на дорогу", "Дума" и многие другие стихи, подтверждающие, что перед нами вполне сформировавшаяся натура со своим субъективным мировосприятием. После таких шедевров простоватый сюжет "Царевны" выглядит по меньшей мере несерьезно. Поданый вне поэтической формы, он выглядит почти банальным: царевич, купая коня, услышал голос, поплыл на него, схватил звавшую его русалку, вытащил ее на берег, она превратилась в чудовище; царевич бросил ее и уехал восвояси. Что же тут особенного, неужели это текст периода создания "Пророка"?

Эта мысль была отправной, когда я решил внимательнее присмотреться к стихотворению. Забегая вперед, скажем, что "банальным" сюжетом дело не ограничивается, "Морская царевна" на самом деле является своебразным, во многом философичным примером поздней лермонтовской лирики.

На первый взгляд, темой стихотворения может быть обозначена тема любви.

"Я царская дочь!
Хочешь провесть ты с царевною ночь?"

Синие очи любовью горят.

Но остальной текст опровергает первоначальное предположение. В словах царевича "Добро же! постой!" звучит скорее угроза, нежели нежность. Рука у царевича названа "боевой", сам он называет вытащенную на берег русалку "добычей". Таким образом перед нами разворачивается тема борьбы, противоборства, поединка, но никак не любви.

Присмотримся повнимательнее, как представлены события в стихотворении.

В море царевич купает коня;
Слышит: "Царевич! Взгляни на меня!"

Где царевич купает коня? Очевидно, что на начало стихотворения герой находится на мелководье, где до него и доносится голос из воды. Вторая строфа гласит:

Фыркает конь и ушами прядет,
Брызжет и плещет и дале плывет.

Создается впечатление, что в тексте что-то пропущено. Царевич только что услыхал голос и сразу же бросился в воду, поплыл на звук. Мы знаем, что неподалеку от него, на берегу, находится его свита, товарищи, к которым он обратится, когда вернется с русалкой на берег. Что по идее должен делать царевич в таком случае: попытаться выяснить, определить источник звука, возможно, послать кого-либо из слуг на проверку, а уж потом решать, что делать дальше или же самому сразу бросаться в воду? Скорее первое. Как же можно объяснить его "странное поведение"? Нам представляется верным лишь один ответ на этот вопрос: царевич как будто знал о том, что голос раздастся, он, скорее, явился для него не неожиданностью, требующей выяснения, а известным событием, которое должно совершиться. Голос из воды был неким "сигналом" для него, по которому царевич бросается в воду. Назовем его гипотетически "вызовом на поединок".

Слышит царевич: "Я царская дочь!
Хочешь провесть ты с царевною ночь?"

Мы понимаем, что перед нами русалка, которая заманивает царевича, чтобы обольстить его, а затем умертвить. Это "приглашение на казнь" облечено в форму любовного зова, который должен обмануть царевича. Но как мы увидим по тексту, герой не поддается подобному обману, он знает, чем грозит ему подобный зов. Обратим внимание на изначально заданное равенство героев: стихотворение называется "Морская царевна", в самом тексте указывается на это: "Я царская дочь!/ Хочешь провесть ты с царевною ночь?", герой тоже обозначен достаточно однозначно: царевич. Персонажи поставлены в равное положение, и "поединок", на который "вызывает" царевича русалка, не предполагает однозначного исхода.

Интересным нам представляется также то, что лишь в третьей строфе царевич осознает, кто был на самом деле источником голоса: морская царевна, русалка. Только в третьей строфе она открывается герою, понимая, что для него это ничего не изменит, ибо он находится в ее стихии, а следовательно, в ее власти. Возникает вопрос: во 2-й строфе царевич прыгал в воду, не зная точно, кто его противник? Как это ни парадоксально звучит, но по тексту стихотворения мы должны ответить "да".

Четвертую, пятую и шестую строфы рассмотрим вместе, ибо они тематически сочленены:

Вот показалась рука из воды,
Ловит за кисти шелковой узды.

Вышла младая потом голова;
В косу вплелася морская трава.

Синие очи любовью горят;
Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.

Интересно заметить, что, поняв, что перед ним русалка, грозящая уволочь его на морское дно, царевич тем не менее не поворачивает назад: он продолжает свой путь.

Процитированные три строфы отражают постепенное приближение царевича к источнику доносившегося голоса - сперва показывается рука, потом голова морской царевны, затем уже мы различаем синие очи. Обратим внимание на лексику, сопровождающую описание царевны. Она действительно красива: голова названа "младой", ее венчает коса с вплетенной травой, "синие очи" (архаичное, возвышенное описание) любовью "горят", брызги на шее сравниваются с драгоценным "жемчугом". Русалка находится в своей стихии, оттого она и прекрасна.

Но при этом мы замечаем глагол, которым обозначено действие царевны: "ловит". Он дисгармонирует с величаво-прекрасным обликом царевны, выдает ее настоящее стремление - она хватает поводья коня, чтобы увлечь его с седоком на дно. И царевич это замечает:

Мыслит царевич: "Добро же! постой!"
За косу ловко схватил он рукой.

Знаменательно, что царевич не высказывает свои эмоции вслух, он только "мыслит", дабы не спугнуть будущую добычу. Именно в этом месте тема противоборства окончательно оттесняет предполагавшуюся ранее любовную линию, становится доминирующей. (Интересно, что герой хватает царевну за косу, что несет в себе символический подтекст "полонения" (плененения) девушек, захваченных во времена войн, набегов.) В указанных словах царевича сквозит скрытая угроза, ожидание борьбы, он оказывается подготовлен к поединку, который и разворачивается в следующей строфе:

Держит, рука боевая сильна:
Плачет и молит и бьется она.

Перед нами даже не борьба, а недолговременное покорение морской царевны. Герою надо покорить русалку, сломить ее волю, чтобы в следующей строфе беспрепятственно плыть с ней к берегу.

К берегу витязь отважно плывет;
Выплыл; товарищей громко зовет.

"Отважно" плыть к берегу может только победитель, торжествующий от сознания своей победы. И ему необходимо признание окружающих - именно поэтому он зовет товарищей.

"Эй вы! сходитесь, лихие друзья!
Гляньте, как бьется добыча моя.

Что ж вы стоите смущенной толпой?
Али красы не видали такой?"

Герою важно показать вытащенное на берег "чудо морское", он горд своей победой. Обращают на себя внимание взаимоотношения между царевичем и его товарищами. Они не сводятся в формуле "господин-слуга", скорее, он воспринимает их как равных. И от этого его желание выглядеть первым среди равных становится значительнее, нежели в ситуации красующегося царевича.

Легко объяснить смущение друзей - желая разделить радость победы героя, они не понимают причины торжества. Перед ними морское чудовище, которое видит и сам царевич, оборачиваясь:

Вот оглянулся царевич назад:
Ахнул! померк торжествующий взгляд.

Видит: лежит на песке золотом
Чудо морское с зеленым хвостом;

Хвост чушуею змеиной покрыт,
Весь замирая, свиваясь дрожит;

Пена струями сбегает с чела.
Очи одела смертельная мгла.

Бледные руки хватают песок;
Шепчут уста непонятный упрек.

Метаморфозу с морской царевной Лермонтов описывает поистине удивительно. Торжество царевича оборачивается ужасом при виде представшей перед ним картины. Его победа оказывается пирровой. Переход от одного состояния к другому происходит через оборот назад: "Вот оглянулся царевич назад". Семантика оборота, взгляда назад, сложившаяся в мировой культуре, обладает ярко выраженной отрицательной коннотацией (ср. миф об Орфее и Эвридике, о жене библейского Лота, о фольклорном оборотничестве и др.). Здесь оборот также не приносит ничего хорошего: царевич видит ужасную картину. Интересно вновь обратить внимание на лексику, описывающую царевну, но теперь в ином качестве. "Чудо морское с зеленым хвостом" невыгодно контрастирует с фоном, на котором оно представлено ("песок золотой") - что еще более подчеркивает его уродство. Само слово "чудо" означает что-то непонятное, неопределенное, незнаемое и, как следствие, чужое, враждебное (ср. "Чудо-юдо, рыба-кит. "). Хвост - непременный атрибут русалки, который, что примечательно, не акцентируется при первом описании, наводит на мысль о принадлежности чуда к нечистой силе. Разворачивающееся описание позволяет наделить "чудо" хтоническими признаками: "змеиная чешуя", хвост "свивается" подобно драконьему.

Чудовище умирает и очи, которые были синими и горели любовью, оказываются одеты в "смертельную мглу", "бледные руки" подчеркивают мертвенность существа. Какой непонятный упрек шепчут уста чудища? Ответ очевиден: это укор царевичу, выволокшему русалку на берег и обрекшему ее на погибель. В современном значении здесь слово "непонятный" означает скорее "неслышимый". Эта строфа примечательна с позиции синтаксиса - она оканчивается многоточием, что подчеркивает, с одной стороны, недоговоренность (чудище, умирая, не все успело сказать), с другой, - обрыв (в данном случае - жизни чудовища).

Последняя строфа показывает на едущего прочь и задумавшегося царевича:

Едет царевич задумчиво прочь.
Будет он помнить царскую дочь.

Странный конец. Непонятный. На первый взгляд, финал четко определен: царевич победил, чудовище умерло, герой уезжает прочь. Но с другой стороны, остается ряд нерешенных вопросов. О чем недоговорила умирающая русалка? Почему царевич едет "задумчиво", о чем он думает? Как "будет он помнить царскую дочь": как результат победы, как увиденный ужас или станет размышлять о причинах случившегося преображения прекрасной девы в чудо морское? Вопросы как будто остаются без ответа, финал стихотворения как будто является открытым.

Но на наш взгляд, это не так. Чтобы показать это, перейдем от сюжетного плана стихотворения к композиционному.

При первом взгляде на текст "Морской царевны" бросается в глаза необычное графическое решение стихотворения: оно состоит из 17 двустрочных строф. Нельзя сказать, что это обычно для поэзии Лермонтова и для лирики XIX века в общем. Это не исключительная редкость, но необычность этого приема очевидна - в то время скорее были распространены четверостишия. Мотивировка нечленимости 17 двустиший на четверостишия (4+4+4+4+2) не выдерживает критики: она принадлежит скорее домыслам, нежели поэтической стороне стихотворного текста.

Мы не зря в начале нашего анализа указали изначальное равенство двух героев стихотворения: царевича и морской царевны. Представим их отношения в виде схемы передвижений героев в художественном пространстве стихотворения (цифры на схеме обозначают номера строф):

(Эта схема представляет собой самостоятельное произведение графического искусства; приглашаю посмотреть ее на авторском сайте. Дальнейший текст представлется мне достаточным для понимания - NN)

Оговоримся, что для анализа отношений этих стихий, мы рассматриваем героев стихотворения - царевича и царевну, как персонификации этих стихий.

Если условно разделить текстовое пространство на две части "Море-Суша", то первая строфа иллюстрирует пограничное состояние этих стихий: главный герой купает коня на мелководье - месте, принадлежащем одновременно и морю, и суше (1). Они находятся в равновесии и разъединенности по отношению друг к другу.

Затем "море" в лице царевны бросает "суше" вызов, который та (царевич) принимает (2). Она внедряется в чужое, опасное для нее пространство (3,4,5,6), и исход намечающейся борьбы, кажется, будет более успешным для "моря". Но даже на чужой территории "суша" ведет себя достаточно агрессивно (7) и побеждает (8). Весь путь, проделанный царевичем за восемь первых строф, он преодолевает за половину девятой, вторая часть девятой строфы разворачивается уже в родной стихии героя - на суше. Больше действие в "море" не переходит, оставаясь на суше. Герой обращается к товарищам и оглядывается в сторону "моря" (10,11,12), таким образом вновь поворачиваясь лицом к другой стихии. 13, 14, 15, 16 строфы фиксируют увиденное им, после чего он уезжает за границу повествования, вглубь "суши" (17).

На схеме отчетливо заметно, что, начинаясь с пограничного положения, нахождение героя в двух пространствах (море-суша) абсолютно зеркально: из 17 строф - 8,5 происходит в море, 8, 5 - на суше. Это положение соблюдено вплоть до буквы. Девятая строфа:

К берегу витязь отважно плывет; море
Выплыл; товарищей громко зовет. суша

Таким образом, уравновешенность, баланс стихий в стихотворении абсолютен. Очевидно, что при попытке доминирования одной стихии над другой, итог оказывается пессимистичным: царевич, покоренный русалкой, погибает (ср. стихотворение Лермонтова "Русалка"), царевна, вытащенная на берег, также находит свою смерть. Не оставляя в стороне эстетический момент (утопленник и чудо морское заведомо безобразны), мы приходим к выводу о том, что только в балансе, в гармонии могут сосуществовать две стихии, две противоположности и лишь тогда они прекрасны. (Ср. Инь и Ян, черное и белое и т.д.). Попытка преодоления другого ведет к неминуемой катастрофе.

Возможно, поэтому царевич едет "задумчиво" прочь и с этой точки зрения "будет он помнить про царскую дочь?".

Эх, память сердца, молодости годы. Читая твой текст, вспоминал себя в классе - стоишь, говоришь что-то ученикам. Ну да это так, сентиментальное.

Хотя вспомнилась школа совсем не случайно. Именно тогда я заметил, что дети склонны требовать одно толкование, причем желательно - попроще. И не всегда удается убедить их, что такая простота хуже воровства.

Следы упрощения я вижу и в твоей работе - наряду с абсолютно верными наблюдениями. Ну вот, например. Ты очень точно отметил движение от стихов "о любви" - к стихам "о борьбе". Но на самом ли деле необходимо отметать первую версию - что это все-таки о любви? Разве мало у Лермонтова текстов, в которых любовь изображается как схватка, смертельная игра? Зачем ставить "или", когда можно - "и"?

Называть последний год творчества Лермонтова заключительным тоже, по-моему, несправедливо: заключительное подводит итог долгого пути, а Лермонтов был в самом его начале. Хотя определенность его художественной манеры, зрелость таланта к этому времени - действительно, бесспорны.

Иногда в своем анализе ты прибегаешь к объяснениям, взятым откуда угодно, только не из текста. Например, во второй строфе тебе видится витязь, уже принявший вызов (и дуриком сиганувший с мелководья на глубину). Но в тексте-то именно этого нет! Есть конь, идущий на голос морской царевны - может быть, завороженный им. Царевич следует за конем - другой вопрос, заворожен он сам или нет.

Вообще тема поединка здесь, конечно, есть - но поединка не силового. Недаром физическая победа дается царевичу так легко: ему противостоит вовсе не морской витязь, а царевна, чья главная сила - в чарующем виде, "красе"( даже не голосе, не получившем никакого определения).

Так что я бы стал читать этот текст как изображение отношений между мужчиной и женщиной. Стихия - да. Но не случайно на суше ошивается толпа мужиков, перед которыми хочет похвастаться царевич. "Суша" - мужское начало, "море" - женское. "Морская она, морская!"

Поэтому и твой окончательный вывод - о предустановленной гармонии стихий - кажется мне чуждым тексту. То есть сделать такой вывод, конечно, можно. Но не об этом думал Лермонтов. Мне так кажется.

Кажется, я закрыл не все свои вопросы. И это хорошо - можно поговорить дальше.

Давай сначала определимся, к какому жанру относить эту заметку. Я ни в коем разе не претендовал на то, чтобы дать полный и законченный анализ "Царевны" (типа алексеевского анализа "Памятника" на 272 страницы). Это, скорее, размышление о композиционной особенности стихотворения. Такой точки зрения не встречал нигде, захотелось написать об этом, но не более. Коме того, как вариант школьного анализа такое толкование, наверное, не подходит. Так что остановимся на простой фиксации особенности стихотворения.
Насчет темы любви и борьбы. Да, для Лермонтова эти категории близки, но здесь речь идет не об "и", а именно об "или". Перед нами мотив борьбы, поединка, облеченный в иную форму - любовную. Самой любви нет вовсе (хотя поначалу и может так показаться) - русалка зовет царевича ,дабы погубить его, он принимает вызов и оказывается победителем. Так что равновесия любви и борьбы тут не получается.
Заключительный год жизни Лермонтова. Скажи, а путь, пройденный Л. - не долгий (естественно, в не в смысле хронологии, а в плане результатов)? Ср. стихотворения 15 года и последних лет.
Прогресс очевиден. Понятно, что говорить об итоге в возрасте 27 лет странно, но в этом случае по-другому никак. Помню, у нас на 1 курсе преподаватель в разговоре о Пастернаке выдал следующий перл: "Доктор Живаго преждевременно погибает". Так вот, Лермонтов тоже вот так "преждевременно" погиб.
Дальше - еще смешнее. Меня обвинили в том, что царевич "дуриком сиганул с мелководья на глубину". Ну, предположим, что это странно. Что же мы видим у тебя?
Есть конь, идущий на голос морской царевны - может быть, завороженный им. Царевич следует за конем - другой вопрос, заворожен он сам или нет.
Здрасьте - приехали. То есть конь у нас сам по себе, а царевич в море бросился, чтобы обуздать бешеного коня? Это уже не царевич, а какой-то пастух получается: бросился за конем, тут еще и русалка подвернулась, так что мы два дела сразу состряпали - и лошадь на место водворили, и чудо-юдо на берег выволокли. О чем тогда текст вообще?
Отношение мужчины и женщины. Здесь я считаю, что хотя это и присутствует, но может рассматриваться и шире: как борьбу двух противоположностей. Хотя об этом я писал. Если же ограничиться только такими отношениями полов, то как-то это уж очень мрачно получается - гармония невозможна в таком случае в принципе. Разве это лермонтовская концепция?
И наконец:
Поэтому и твой окончательный вывод - о предустановленной гармонии стихий - кажется мне чуждым тексту. То есть сделать такой вывод, конечно, можно. Но не об этом думал Лермонтов. Мне так кажется.

Что думал автор - вопрос вообще праздный, нам этого не узнать. А вот какие интерпретации позволяет сделать сам текст - это уже другое. Не понял, почему вывод чужд тексту. Докажи. И предложи свою концепцию.
Discussion not overed. To be continued.

Что касается жанра - я и не утверждал,что это "школьный" анализ. Так просто, повеяло. Но чистым композиционным анализом его тоже не назовешь. Ты ведь все же предлагаешь интерпретацию этой композиционной структуры. Но это все мелочи, по-моему.

Еще одна мелочь - спор о слове "заключительный". Предлагаю сойтись на слове "последний", приняв, что к этому времени Лермонтов достиг полной силы своего таланта. Пойдет?

А вот дальше - не мелочи. Хорошенько подумав, я решил, что мое объяснение - завороженный конь - взято из той же "заушной" области, что и твое - о том, что царевич ждал вызова. Во второй строфе присутствует-таки один конь, но мы можем считать его изображение метонимией движения витязя. Собственно, очевидно, что конь сам на глубину не поплывет - значит, его направляет чья-то воля. Я сперва подумал, что это - воля русалки, но ее голос - по тексту - недостаточно притягателен. Поэтому принимаю твой вариант: конь плывет по воле царевича. Однако никаких следов того, что царевич ожидал вызова (тем более - "приглашения на казнь"), в тексте все же нет. Думаю, тут стоит вспомнить скорее об известном правиле рыцарской этики: рыцарь должен принимать вызов, от кого бы тот ни исходил; и чем опаснее вызов, тем выше честь для рыцаря, этот вызов принимающего.

Особенность вызова, брошенного царевной, в том, что она предлагает испытание любовью - конечно же, смертельно опасной. И витязь готов испытать себя - но на своих условиях. На суше, на глазах у толпы друзей, хвастаясь победой над невиданной красой. И эта "победа" царевича в любовном поединке оборачивается (! семантика оборота!) для него поражением - и друзья не оценили, и волшебная краса исчезает. Вот так мне видится событийный ряд стихотворения.

Можно ли видеть в нем изображение борьбы двух стихий? Хотя ты и скептически настроен относительно нашей возможности знать, о чем думал Лермонтов, некоторые утверждения мы все же можем делать. Например, Лермонтов точно не думал об Инь и Ян. Что касается стихий - а какие стихии имеются в виду? Вообче любые? И почему Лермонтову понадобилось тогда натурфилософское содержание втискивать в романтический сюжет? Романтики вполне обходились для этих целей медитативной лирикой.

О том, возможна ли гармония - это тоже ведь твой вопрос, а не вопрос Лермонтова. Допустим, он хотел бы написать, что гармония возможна - что же, ему пришлось бы изображать любовные забавы в приплеске? Я все же думаю, что необходимость гармонии никак не следует из конструкции стихотворения: ведь тогда бы царевич и царевна либо вообще не встретились (каждый остался бы "в своей стихии"), либо использовали вариант с любовью на пляже.

5.02.2005
Размещен полемический комментарий К. Юдина к статье М.Л. Гаспарова о стихотворении О. Мандельштама

30.10.2004
В списке авторов выложена ссылки на анализы текстов, сделанные на форуме

24.10.2003. Продолжение
"Анализа текста" - разбор сюжетов "Жирафа" и "Озера Чад" Н. Гумилёва.

Пополнение
"Отходов" - кусок диплома по сказке эпохи романтизма.

15.10.2003. Размещено обсуждение работы по "Левше" с форума "ГПР "

10.10.2003. Продолжение пособия по анализу текста. Разделы "Когда всё это кончится " и "Сюжеты бывают всякие ".

1.10.2003. Открыт дискуссионный; лист - рассылка, в которую может писать любой подписчик. Хотите попробовать? Мыло на полку (см. внизу )!

16.04.03. Пополнение в "Отходах" - реферат по эпитетам

10.04.03. Обсуждение на форуме стихов Бродского Несколько новых ссылок

31.03.03. Опубликована работа о геометрии поэтического мира Иосифа Бродского

Исследовательская работа - Лермонтов. Морская царевна - файл 1.doc

Картинка Анализ стихотворения Лермонтова Морская царевна № 2

ПРИЛОЖЕНИЕ 1 12

ПРИЛОЖЕНИЕ 2 13

ПРИЛОЖЕНИЕ 3 15

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 17

Стихотворение – это образ, который сконцентрирован на малом текстовом пространстве. Зачастую, для создания образа какого-либо произведения, автор обращается к таким источникам, как: мифология, народные сказания, традиции и обычаи. Чтобы раскрыть этот образ и понять смысл произведения, нужно обратиться к вышеперечисленным источникам и провести между ними параллель, сделать сравнение.

Цель исследовательской работы состоит в том, чтобы выявить образ данного стихотворения, проанализировав его, опираясь на славянскую мифологию и сказания, и понять потайной смысл того, что хотел до нас донести автор.

Наши задачи заключаются в изучении славянской мифологии и сказаниях о водянах-водяницах и их сопоставлении со стихотворением М. Ю. Лермонтова «Морская царевна» для дальнейшего его анализа.

Водяница — очень древний мифологический образ. Водяна-водяница — жительница речных вод. Есть еще моряны — те живут в море.

Всякая водяница некогда была девушкой, но либо сама утонула, по нечаянности, либо была загублена чьей-то злой волею. Некоторые из них — те, что были крещены — могут через два или три года воротиться к людям, особенно если не утонули, а были прокляты родителями и унесены на речное дно нечистой силой. Эти называются «проклятые», или «шутовки». Они воротятся домой, если крещеный человек наденет им крест на шею. Шутовки также выходят замуж за полюбившихся им смертных, которые сумеют отчитать их от заклятия.

Но большинству водяниц нет обратной дороги на землю. Только по ночам выходят они на берега, катаются на мельничном колесе (как и сам водяной, они страстно любят и эту забаву, и вообще мельницы и мельников), сидят на бережку, расчесывая свои прекрасные длинные волосы гребнем из щучьего хребта. Такой гребень обладает волшебной силой: причесываясь, водяница может напустить целую реку воды и даже затопить деревню, жители которой ее как-то прогневили.

С виду водяницы все неземные красавицы, даже если не были таковыми при жизни. Только они необычайно бледны и кажутся прозрачными — нежить все-таки!

Жилища водяных дев (гнезда из соломы и перьев) построены в омутах и глубоких котловинах, а также под речными порогами. Но иные красавицы, подружившиеся с водяными царями, обитают в роскошных дворцах из хрусталя и янтаря.

Конечно, любимая забава водяниц — вредить людям. Некоторые вообще вызывают людей на разговор и топят их за насмешки над быстротой течения или шириной реки, в которой живут. Но чаще они просто путают сети рыбаков, цепляя за траву или коряги, помогают водяному ломать плотины и рушить мосты. Моряны (а они обычно великанши), поднимаясь в бурю из волн, качают корабли так, что те переворачиваются. Иногда на мостах или на мельницах водяницы нападают на людей, норовя утащить их под воду. Обессилить такую злую деву можно, выдрав у нее как можно больше волос.

Водяницы-моряны родственны античным сиренам. Они таятся у прибрежных скал, так что их длинные волосы можно принять за морскую пену, и стоит кораблю подойти поближе к опасным рифам, моряны высовываются из волн. Испуганный рулевой теряет голову, корабль сбивается с курса, становится игрушкой бурных волн, а корабельщики оказываются в воде, где их поджидают моряны. Мало кому удается уйти от этих губительных объятий. Влекут они самых молодых и красивых мореходов на морское дно, чтобы там предаться с ними любви, а остальных просто топят всех без разбору. Говорят, их возлюбленные тоже становятся обитателями подводного царства и даже порою поднимаются на поверхность воды, чтобы сбить с пути новый корабль и погубить других моряков[2].

Образ водяницы в русских сказаниях и мифологии.

Жила-была на свете красавица Дана. Волосы у нее золотые, тело белее водяной лилии. Позавидовала красоте Даны злая мачеха и вознамерилась погубить падчерицу. Как-то раз позвала в жаркий день купаться близ водяной мельницы да и утопила.

А у Даны был жених, молодой князь. Очень тосковал он о невесте и частенько приходил на то место, где погибла его любимая. Как-то задержался он до поздней ночи на берегу и вдруг видит: закрутились сами собой мельничные колеса, и на них стали подниматься из воды девицы-красавицы. Хохочут, поют песни, расчесывают белыми гребнями свои длинные зеленые волосы.

И не поверил глазам князь, когда увидел среди них Дану.

Кинулся к мельничному колесу, желая схватить ее, но девушка уже прыгнула в воду.

Князь - за ней. Но запутался в ее длинных зеленых волосах и не смог выплыть. Пошел ко дну.

Вот стоит он на золотом песке, а перед ним самоцветный дворец.

- Если хочешь вернуться - возвращайся прямо сейчас, не то поздно будет, - говорит Дана. - Еще минута - и уже никакая сила не сможет вернуть тебя к жизни.

- Нет, - говорит князь, - не вернусь. Без тебя мне жизнь не мила. Останусь с тобой.

Крепко поцеловала его Дана - и стал после этого князь водяным царем той реки. Днем он вместе с Даной и другими русалками катается в глубине на рыбах, запряженных в золотую колесницу. А в лунные ночи выходит на берег пугать и удивлять добрых людей [3].

Анализ стихотворения «Морская царевна».

В 1841 году, за несколько месяцев до смерти, 27-летний Лермонтов пишет балладу "Морская царевна". Уже написаны "Парус", "Выхожу один я на дорогу", "Дума" и многие другие стихи, подтверждающие, что перед нами вполне сформировавшаяся натура со своим субъективным мировосприятием[1]. После таких шедевров простоватый сюжет "Царевны" выглядит по меньшей мере несерьезно. Если рассмотреть его вне поэтической формы, он выглядит почти банальным: царевич, купая коня, услышал голос, поплыл на него, схватил звавшую его русалку, вытащил ее на берег, она превратилась в чудовище; царевич бросил ее и уехал восвояси. Что же тут особенного?

Это была моя первая мысль, когда я решила внимательнее присмотреться к стихотворению.

Что ж, попробуем проанализировать стихотворение и понять, что на самом деле автор до нас хотел донести.

На первый взгляд, темой стихотворения может быть обозначена тема любви.

Хочешь провесть ты с царевною ночь?"

Синие очи любовью горят.

Присмотримся повнимательнее, как представлены события в стихотворении.

В море царевич купает коня;

Слышит: "Царевич! Взгляни на меня!"

Фыркает конь и ушами прядет,

Брызжет и плещет и дале плывет.

Создается впечатление, что в тексте что-то пропущено. Царевич только что услыхал голос и сразу же бросился в воду, поплыл на звук. Голос из воды был неким "сигналом" для него, по которому царевич бросается в воду. Назовем его гипотетически "вызовом на поединок".

Слышит царевич: "Я царская дочь!

Хочешь провесть ты с царевною ночь?"

Становится ясно, что перед нами русалка, которая заманивает царевича, чтобы обольстить его, а затем умертвить. Это "приглашение на казнь" облечено в форму любовного зова, который должен обмануть царевича. Но как мы увидим по тексту, герой не поддается подобному обману, он знает, чем грозит ему подобный зов.

Четвертую, пятую и шестую строфы рассмотрим вместе, ибо они тематически сочленены:

Вот показалась рука из воды,

Ловит за кисти шелковой узды.

Вышла младая потом голова;

В косу вплелася морская трава.

Синие очи любовью горят;

Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.

Мыслит царевич: "Добро же! постой!"

За косу ловко схватил он рукой.

Знаменательно, что царевич не высказывает свои эмоции вслух, он только "мыслит", дабы не спугнуть будущую добычу. Именно в этом месте тема противоборства окончательно оттесняет предполагавшуюся ранее любовную линию, становится доминирующей. В указанных словах царевича сквозит скрытая угроза, ожидание борьбы, он оказывается подготовлен к поединку, который и разворачивается в следующей строфе:

Держит, рука боевая сильна:

Плачет и молит и бьется она.

К берегу витязь отважно плывет;

Выплыл; товарищей громко зовет.

"Эй вы! сходитесь, лихие друзья!

Гляньте, как бьется добыча моя.

Что ж вы стоите смущенной толпой?

Али красы не видали такой?"

Герою важно показать вытащенное на берег "чудо морское", он горд своей победой.

Вот оглянулся царевич назад:

Ахнул! померк торжествующий взгляд.

Видит: лежит на песке золотом

Чудо морское с зеленым хвостом;

Хвост чешуею змеиной покрыт,

Весь замирая, свиваясь дрожит;

Пена струями сбегает с чела.

Очи одела смертельная мгла.

Бледные руки хватают песок;

Шепчут уста непонятный упрек.

Чудовище умирает и очи, которые были синими и горели любовью, оказываются одеты в "смертельную мглу", "бледные руки" подчеркивают мертвенность существа. Какой непонятный упрек шепчут уста чудища? Ответ очевиден: это укор царевичу, выволокшему русалку на берег и обрекшему ее на погибель. В современном значении здесь слово "непонятный" означает скорее "неслышимый". Эта строфа примечательна тем, что она оканчивается многоточием, что подчеркивает, с одной стороны, недоговоренность (чудище, умирая, не все успело сказать), с другой, - обрыв (в данном случае - жизни чудовища).

Последняя строфа показывает на едущего прочь и задумавшегося царевича:

Едет царевич задумчиво прочь.

Будет он помнить царскую дочь.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проанализировав стихотворение М. В. Лермонтова «Морская Царевна», я пришла к следующему заключению:

Образ водяницы – вода, самая женственная и прекрасная стихия, она выступает символом женского начала. Море же является родным домом для водяницы.

Образ царевича – песок, его родной дом – суша. Суша и море далеки друг от друга и не могут стать одним целым, они наиболее близки только там, где мелководье.

Основная мысль и смысл заключен в противостоянии и поединке между морской царевной и царевичем. Автор не случайно обращается к славянской мифологии для создания образов героев своего произведения, так как именно с помощью использования двух противоположных стихий в этом стихотворении, он показал нам это противостояние, поединок во всех его смыслах и проявлениях.

Но если развивать дальше эту мысль, то мы придем к такому интересному выводу: основным смыслом стихотворения «морская царевна» являются отношения между мужчиной и женщиной.

Прочитав письма Лермонтова, воспоминания его друзей, его биографию, можно предположить, что в этом стихотворении описана история любви Лермонтова и Варвары Лопухиной.

Лермонтов еще в пору своего юношества знакомиться с Варварой Лопухиной, одной из младших дочерей близкой ему семьи. С ней его знакомит его друг Алексей Лопухин. Лермонтов влюбляется в нее с первого взгляда и любит ее самой искренней и чистой любовью на протяжении всей своей жизни. И многие его произведения посвящены ей, например такие, как: «Демон», «Однако, все ее движенья, улыбка, речи и черты…», «С тех пор, как мне явилась ты, моя любовь - мне оборона от гордых дум и суеты. », «Мы случайно сведены судьбою, мы себя нашли один в другом…» и другие.

Но им не суждено быть вместе, как бы они друг к другу не стремились, подобно морю и суше. Лермонтов переезжает в 1832 году в Петербург и поступает в школу юнкеров. Но он продолжает интересоваться судьбой Вари и переписывается с ее сестрой Марией Лопухиной. И в 1835 году Варвара выходит замуж за действительного статского советника, богатого помещика Николая Фёдоровича Бахметева, который был старше ее на 17 лет. Свадьба была спланирована ее родителями, без ее согласия[5]. Родители всегда навязывали ей свою волю, о чем свидетельствует строчка: «В косу вплелася морская трава». Узнав об этом, Лермонтов начинает обвинять ее в измене, его мечты и иллюзии рушатся подобно тому, как в стихотворении происходит превращение прекрасной царевны в чудовище.

«Видит: лежит на песке золотом

Чудо морское с зеленым хвостом;

Хвост чешуею змеиной покрыт,

Весь замирая, свиваясь, дрожит…»

Эти строфы показывает на отношение Лермонтова к тому, что его любимая выходит замуж за другого. Эти строфы говорят о том, что он у себя на груди (песке золотом) пригрел змею, так как описание хвоста у царевны подобно змеиному.

Смерть водяницы указывает на то, как умирает любовь, мучаясь и страдая, после этого известия. Но Варя любит Лермонтова, этот брак не по ее воле. Когда он приезжает к ним на помолвку, он не замечает ни блеска в ее глазах, ни радости от предстоящего торжества.

«Бледные руки хватают песок;

Шепчут уста непонятный упрек. »

Лопухина всей своей сущностью тянется к Лермонтову, но уже ничего не изменить. Ее судьба искалечена, а их любовь обречена. Упрек же был адресован Михаилу за то, что он не смог сохранить и сберечь их отношения. Но для него это «непонятный упрек», ведь он не понимает, почему Варвара обвиняет его в этом.

«Едет царевич задумчиво прочь.

Будет он помнить про царскую дочь!»

Последняя строфа, скорее всего, подразумевает его возвращение на места службы. А последняя строчка говорит о том, что он никогда не забудет о своей любви и всегда будет любить Лопухину Варвару.

Вот такая вот грустная история любви получилась.

Данное стихотворение мне очень понравилось. В нем так искусно переплетены интрига, борьба и красота так, что не всегда ясно, как правильно понимать ту или иную строфу и заставляет задуматься, поразмыслить над смыслом, тем самым западает в душу и остается в памяти надолго. А это, в свою очередь, добавляет уважения к такому писателю, как М. Ю. Лермонтов.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

В море царевич купает коня;

Слышит: «Царевич! взгляни на меня!»

Фыркает конь и ушами прядет,

Брызжет и плещет и дале плывет.

Слышит царевич: «Я царская дочь!

Хочешь провесть ты с царевною ночь?»

Вот показалась рука из воды,

Ловит за кисти шелковой узды.

Вышла младая потом голова,

В косу вплелася морская трава.

Синие очи любовью горят;

Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.

Мыслит царевич: «Добро же! постой!»

За косу ловко схватил он рукой.

Держит, рука боевая сильна:

Плачет и молит и бьется она.

К берегу витязь отважно плывет;

Выплыл; товарищей громко зовет;

«Эй, вы! сходитесь, лихие друзья!

Гляньте, как бьется добыча моя.

Что ж вы стоите смущенной толпой?

Али красы не видали такой?»

Вот оглянулся царевич назад:

Ахнул! померк торжествующий взгляд.

Видит: лежит на песке золотом

Чудо морское с зеленым хвостом;

Хвост чешуею змеиной покрыт,

Весь замирая, свиваясь, дрожит;

Пена струями сбегает с чела,

Очи одела смертельная мгла.

Бледные руки хватают песок;

Шепчут уста непонятный упрек.

Едет царевич задумчиво прочь.

Будет он помнить про царскую дочь![4]

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Отрывки из воспоминаний друзей М. Ю. Лермонтова.

Из воспоминаний А. П. ШАН-ГИРЕЯ.

«В соседстве с нами жило семейство Лопухиных, старик отец, три дочери-девицы и сын; они были с нами как родные и очень дружны с Мишелем, который редкий день там не бывал».

«Будучи студентом, он был страстно влюблен в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную В. А. Лопухину, это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная. Как теперь помню ее ласковый взгляд и светлую улыбку; ей было лет пятнадцать — шестнадцать; мы же были дети и сильно дразнили ее; у ней на лбу чернелось маленькое родимое пятнышко, и мы всегда приставали к ней, повторяя: «У Вареньки родинка, Варенька уродинка», но она, добрейшее создание, никогда не сердилась. Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей, несмотря на некоторые последующие увлечения, но оно не могло набросить (и не набросило) мрачной тени на его существование, напротив: в начале своем оно возбудило взаимность, впоследствии, в Петербурге, в гвардейской школе, временно заглушено было новою обстановкой и шумною жизнью юнкеров тогдашней школы, по вступлении в свет новыми успехами в обществе и литературе; но мгновенно и сильно пробудилось оно при неожиданном известии о замужестве любимой женщины».

«Я привез ему поклон от Вареньки. В его отсутствие мы с ней часто о нем говорили; он нам обоим, хотя не одинаково, но равно был дорог. При прощанье, протягивая руку, с влажными глазами, но с улыбкой, она сказала мне:

— Поклонись ему от меня; скажи, что я покойна, довольна, даже счастлива.

Мне очень было досадно на него, что он выслушал меня как будто хладнокровно и не стал о ней расспрашивать; я упрекнул его в этом, он улыбнулся и отвечал:

— Ты еще ребенок, ничего не понимаешь!

— А ты хоть и много понимаешь, да не сто́ишь ее мизинца! — возразил я, рассердившись не на шутку».

«В это же время я имел случай убедиться, что первая страсть Мишеля не исчезла. Мы играли в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг изменился в лице и побледнел; я испугался и хотел спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал: «Вот новость — прочти», и вышел из комнаты. Это было известие о предстоящем замужестве В. А. Лопухиной».

«Весной 1838 года приехала в Петербург с мужем Варвара Александровна проездом за границу. Лермонтов был в Царском, я послал к нему нарочного, а сам поскакал к ней. Боже мой, как болезненно сжалось мое сердце при ее виде! Бледная, худая, и тени не было прежней Вареньки, только глаза сохранили свой блеск и были такие же ласковые, как и прежде. «Ну, как вы здесь живете?» — «Почему же это вы?» — «Потому, что я спрашиваю про двоих». — «Живем, как бог послал, а думаем и чувствуем, как в старину. Впрочем, другой ответ будет из Царского через два часа». Это была наша последняя встреча; ни ему, ни мне не суждено было ее больше видеть. Она пережила его, томилась долго и скончалась, говорят, покойно, лет десять тому назад»[8].

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

Отрывки из писем друзей М. Ю. Лермонтова.

Е. Г. БЫХОВЕЦ (Из письма, 5 августа 1841 г. Пятигорск).

«Он был страстно влюблен в В. А. Бахметьеву (до замужества В. А. Лопухина); она ему была кузина; я думаю, он и меня оттого любил, что находил в нас сходство, и об ней его любимый разговор был»[6].

Лермонтов - Лопухиной М. А. (2 сентября 1832 г. Из Петербурга в Москву).

«Мне бы очень хотелось задать вам один небольшой вопрос, но перо отказывается его написать. Если угадаете — хорошо, я буду рад; если нет — значит, задай я этот вопрос, вы всё равно не сумели бы на него ответить.

Это такого рода вопрос, какой, быть может, вам и в голову не приходит!»[9]

Лопухина М. А. - Лермонтову, (12 октября 1832 г. Из Москвы в Петербург).

«Поверьте мне, что я не потеряла способности угадывать ваши мысли, но что вы хотите, чтоб я вам сказала? Она здорова, по-видимому, довольно весела, вообще ее жизнь такая однообразная, что даже нечего о ней сказать, сегодня как вчера. Я думаю, что вы не очень огорчитесь, узнав, что она ведет такой образ жизни, потому что он охраняет ее от всяких испытаний; но с своей стороны я бы желала для нее немного разнообразия, потому что, что это за жизнь для молодой особы, слоняющейся из одной комнаты в другую, к чему приведет ее такая жизнь? — сделается ничтожным созданием, вот и всё. Ну что же? Угадала ли я вас?»[10]

Из писем к А. М. Верещагиной-Хюгель (18 сентября 1841 г.).

«Последние известия о моей сестре Бахметевой поистине печальны. Она вновь больна, ее нервы так расстроены, что она вынуждена была провести около двух недель в постели, настолько была слаба. Муж предлагал ей ехать в Москву — она отказалась, за границу — отказалась и заявила, что решительно не желает больше лечиться. Быть может, я ошибаюсь, но я отношу это расстройство к смерти Мишеля, поскольку эти обстоятельства так близко сходятся, что это не может не возбудить известных подозрений»[7].
^

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

«Морская царевна» М.Лермонтов

Картинка Анализ стихотворения Лермонтова Морская царевна № 3

«Морская царевна» Михаил Лермонтов

В море царевич купает коня;
Слышит: «Царевич! взгляни на меня!»

Фыркает конь и ушами прядет,
Брызжет и плещет и дале плывет.

Слышит царевич: «Я царская дочь!
Хочешь провесть ты с царевною ночь?»

Вот показалась рука из воды,
Ловит за кисти шелковой узды.

Вышла младая потом голова,
В косу вплелася морская трава.

Синие очи любовью горят;
Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.

Мыслит царевич: «Добро же! постой!»
За косу ловко схватил он рукой.

Держит, рука боевая сильна:
Плачет и молит и бьется она.

К берегу витязь отважно плывет;
Выплыл; товарищей громко зовет:

«Эй вы! сходитесь, лихие друзья!
Гляньте, как бьется добыча моя…

Что ж вы стоите смущенной толпой?
Али красы не видали такой?»

Вот оглянулся царевич назад:
Ахнул! померк торжествующий взгляд.

Видит, лежит на песке золотом .
Чудо морское с зеленым хвостом;

Хвост чешуею змеиной покрыт,
Весь замирая, свиваясь, дрожит;

Пена струями сбегает с чела,
Очи одела смертельная мгла.

Бледные руки хватают песок;
Шепчут уста непонятный упрек…

Едет царевич задумчиво прочь.
Будет он помнить про царскую дочь!

Анализ стихотворения Лермонтова «Морская царевна»

Ранняя любовная лирика Лермонтова имела конкретных адресатов. Точнее, она в подавляющем большинстве случаев была посвящена одной и той же особе – ветреной Екатерине Сушковой. Прямолинейные и достаточно открытые стихи поэта не оставляли сомнений в его чувствах, которые так и остались без ответа.

На первый взгляд кажется, что на финальном этапе своего творчества Лермонтов решил отказаться от глубокомысленных произведений, отдав предпочтение фольклорным мотивам. Однако в образе сказочного персонажа легко угадывается все та же Екатерина Сушкова, которая из прекрасной морской царевны превращается в жуткое чудище. «Хвост чешуею змеиной покрыт, весь замирая, свиваясь дрожит», — отмечает автор, иронизируя над своей жертвой и, одновременно, представляя ее в неприглядном свете. Содержание этой баллады, если отбросить сказочный флер, сводится к тому, что Лермонтов долгие годы любил красивую женщину, которая была совершенно недостойна столь высоких чувств. Ее подлинное обличие – коварная и жестокая особа, которая готова вскружить голову первому встречному мужчине лишь для того, чтобы продемонстрировать власть своих чар.

Морская царевна анализ

Мое восприятие стихотворения Лермонтова «Морская царевна»
Михаил Юрьевич Лермонтов — великий русский поэт, живший в XIX веке. Он писал и стихи, и повести. Мы уже читали его стихотворения, и я могу сказать, что Лермонтов — тонкий лирик. Он очень правдиво передает мысли и чувства человека. Темы стихотворений Лермонтова разные. Он писал и про любовь, и про Родину, и про природу. В его творчестве есть также и баллады. Баллады посвящены какому-то историческому событию или легенде. Во времена Лермонтова было принято писать баллады по сказочному сюжету. Такой балладой является стихотворение «Морская царевна». В ней говорится о том, что богатырь проезжал по берегу моря и услышал девичий голос. Перед ним предстала прекрасная девушка — морская царевна:

Вот показалась рука из воды,
Ловит за кисти шелковой узды.
Вышла младая потом голова,
В косу вплелася морская трава.
Снние очи любовью горят;
Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.
Царевна была влюблена в этого богатыря, а он решил над ней посмеяться. Он схватил ее за косу и вытащил на берег, чтобы показать друзьям. Но царевна не могла жить без воды. Когда богатырь оглянулся, то, вместо прекрасной девушки, увидел чудище:
Видит, лежит на песке золотом
Чудо морское с зеленым хвостом.
Хвост чешуею змеиной покрыт,
Весь замирая, свиваясь, дрожит.
Пена струями сбегает с чела,
Очи одела смертельная мгла.
Морская царевна хотела любви и ласки, а он жестоко подшутил над ней. Она не могла жить на земле и погибла. Здесь Лермонтов говорит, что любовь может погубить человека. Однако он дает нам понять в конце стихотворения, что богатыря за это накажут.