Анализ стихотворения Фета Фантазия

Анализ стихотворения Фета «Фантазия»

В поэтический цикл «Мелодии» вошли произведения, в которых фетовская музыкальность достигает кульминации. Особое состояние очарованности, окрыляющее и вдохновляющее лирического героя-поэта, связано с темами ожидания возлюбленной, счастливого свидания, во время которого пара созерцает восхитительные виды ночной природы. Неопределенность облика юной героини — еще одна черта поэтики Фета. Говоря о красоте своей спутницы, автор прибегает к общим определениям: она «светла и легка», ее «кудри обильны и пышны», а ясный взгляд светится «всесильным, таинственным счастьем». «Ревнивая дева» или «молодая царица», словно созданная «из лучей», причастна к всеобщей гармонии.

Преамбула фетовского стихотворения 1847 г. сходна с произведением Полонского «Последний разговор»: ночной сад, «ярко и страстно» звучащие соловьиные трели, молчание влюбленной пары. Последнее из обстоятельств зачина каждый из авторов толкует по-своему. У Полонского лирический герой переживает горькие минуты прощания с милой. Фетовский мечтатель, вдохновленный тишиной светлого «царства» майской ночи, погружается в фантастический мир, созданный собственным воображением.

Каковы слагаемые «волшебной сказки»? Все доминанты необыкновенного пейзажа — «пышная» жар-птица, струи фонтана и листья деревьев — наделены особенностью излучать переливающийся свет. Блеск оперения пернатого персонажа сравнивается с огнем. Он умножается, отражаясь в воде. Мерцающий эффект возникает из-за обилия светящихся насекомых, прячущихся в листве. Детали пейзажа отмечены эпитетами с семантикой драгоценного — «позолота», «изумрудный», «жемчужный» и «алмазный». Они составляют оригинальную, динамичную и богатую картину, по своей роскоши напоминающую восточный фольклор.

Лирический субъект не скрывает искреннего восторга: для характеристики переливов света он дважды применяет оценочное прилагательное «чудный». Фантастические образы, выраженные визуальным рядом, дополняются ссылками на мечты и сновидения — «знакомые», чарующие, вселяющие надежду.

Краткосрочность — еще одна примета ирреальной зарисовки. Финал возвращает героя к первоначальной ситуации, что выражается традиционным для фетовской поэтики способом — повтором начальной строфы. Анафора приобретает новый смысл, обогащаясь антитезой «идеальное, воображаемое» — «реальное, фактическое». Тусклый огонь свечей, озаряющих комнату, противопоставляется великолепному зрелищу ночного блеска.

Мы одни; из сада в стекла окон
Светит месяц. тусклы наши свечи;
Твой душистый, твой послушный локон,
Развиваясь, падает на плечи.

Что ж молчим мы? Или самовластно
Царство тихой, светлой ночи мая?
Иль поет и ярко так и страстно
Соловей, над розой изнывая?

Иль проснулись птички за кустами,
Там, где ветер колыхал их гнёзды,
И, дрожа ревнивыми лучами,
Ближе, ближе к нам нисходят звёзды?

На суку извилистом и чудном,
Пёстрых сказок пышная жилица,
Вся в огне, в сияньи изумрудном,
Над водой качается жар-птица;

Расписные раковины блещут
В переливах чудной позолоты,
До луны жемчужной пеной мещут
И алмазной пылью водометы.

Листья полны светлых насекомых,
Всё растет и рвётся вон из меры,
Много снов проносится знакомых,
И на сердце много сладкой веры.

Переходят радужные краски,
Раздражая око светом ложным;
Миг еще - и нет волшебной сказки,
И душа опять полна возможным.

Афанасий Фет: Фантазия.
"" &

Стихотворение Фета А.А.
«Фантазия»

"Фантазия"

Иль проснулись птички за кустами,
Там, где ветер колыхал их гнезды,
И, дрожа ревнивыми лучами,
Ближе, ближе к нам нисходят звезды?

На суку извилистом и чудном,
Пестрых сказок пышная жилица,
Вся в огне, в сияньи изумрудном,
Над водой качается жар-птица;

Листья полны светлых насекомых,
Всё растет и рвется вон из меры,
Много снов проносится знакомых,
И на сердце много сладкой веры.

Стихотворение Фета А.А. - Фантазия

См. также Афанасий Фет - стихи (Фет А. А.) :

Ф. И. Тютчеву
Мой обожаемый поэт, К тебе я с просьбой и с поклоном: Пришли в письме.

Фонтан
Ночь и я, мы оба дышим, Цветом липы воздух пьян, И, безмолвные, мы сл.

Стихотворения Фета. Анализ поэзии Фета

Картинка Анализ стихотворения Фета Фантазия № 3

/Василий Петрович Боткин (1811 (1812)-1869). Стихотворения А.А. Фета 1. Санкт-Петербург, 1856/

В этом отношении особенно замечательны произведения г. Фета. Во всей книжке его стихотворений нет, можно сказать, ни одного, которое не было бы внушено внутренним, невольным побуждением чувства. Поэтическое содержание есть прежде всего содержание собственной души: этого нам дать никто не может; и первое условие всякого лирического стихотворения — чтоб оно было пережито автором, чтоб оно заключало в себе пережитое и чтоб это пережитое вызвало его. Иногда г. Фет сам не в состоянии совладеть с своим внутренним, поэтическим побуждением; выражает его неудачно, темно — но, несмотря на это, чувствуешь, что основной мотив верен и искренен, и при всем несовершенстве, при всей запутанности формы глубоко сочувствуешь ему. А потом мотивы г. Фета заключают в себе иногда такие тонкие, такие, можно сказать, эфирные оттенки чувства, что нет возможности уловить их в определенных отчетливых чертах и их только чувствуешь в той внутренней музыкальной перспективе, которую стихотворение оставляет в душе читателя. (Как, например, "Пчелы", "Фантазия" и многие другие.) Редкое из стихотворений г. Фета не пробуждает в душе этой перспективы — непременное действие всякого истинно поэтического произведения, — перспективы, в которую задумчиво и отрадно погружается наше чувство, теряясь во внутренней ее бесконечности. Мы назвали бы эту внутреннюю перспективу эхом, отзывом, который пробуждает в душе нашей каждое истинно поэтическое произведение. Большая или меньшая живучесть этого отзыва служит самым лучшим доказательством силы и глубины звука, заключающегося в произведении. Есть произведения, эхо которых держится в душе читателя долгие годы и даже целую жизнь. И самое произведение и содержание его давно уже забылись, но мелодия его таинственно слилась с общею жизнию души нашей, сплелась с нашим духовным организмом, стала нашим заповедным и бессознательным чувством и во всю нашу жизнь отзывается от нас. <. >

<. >. Надо сказать, что, вообще, поэтический талант г. Фета более походит на талант импровизатора; как сказалась, как вылилась у него пьеса в первую, зародившую ее минуту, — такой и остается она; строгое, художественное чувство формы, не допускающее ни одной смутной черты, ни одного неточного слова, ни одного шаткого сравнения, редко посещает его. В нем редко присутствует тот, как называет его Гоголь, неумолимый внутренний судия, строго требующий отчета во всем и поворачивающий всякий раз назад при необдуманном стремлении вперед 4. В г. Фете вообще мало критического такта, он слишком снисходителен к своим произведениям; как импровизатор, он большею частию предоставляет их собственной судьбе. Это много вредит ему. <. >

Мы нарочно указываем на слабые стороны таланта г. Фета для того, чтобы читатели не могли заподозрить нас в пристрастии к нему. Нет, мы ясно видим все недостатки его таланта, — скажем более, — даже всю ограниченность сферы его; но тем не менее ценим мы в нем живую поэтическую струю, редкий, драгоценный дар пробуждать в сердцах людей сладость поэтических ощущений. Когда ему удается уловить свое душевное состояние, то стихотворение выходит у него превосходным. <. >

Внутренний мир г. Фета — сколько мы можем судить по стихотворениям его — не отличается ни многосторонностию, ни глубокомыслием содержания. Из всех сложных и разнообразных сторон внутренней человеческой жизни в душе г. Фета находит себе отзыв одна только любовь, и то большею частию в виде чувственного ощущения, то есть в самом, так сказать, первобытном, наивном своем проявлении. Вообще личная, внутренняя жизнь очень мало дает ему поэтических мотивов. От этого на поэзии его не лежит та яркая, характерная печать личности, которая прежде всего привлекает симпатию читателя к лирической поэзии, где выражение личной жизни сосредоточенного в себе сердца составляет всегда преобладающий интерес. Г. Фет есть преимущественно поэт впечатлений природы. Самую существенную сторону его таланта составляет необыкновенно тонкое, поэтическое чувство природы. В этом он может поспорить с первоклассными поэтами. <. > В лирическом стихотворении, если оно имеет предметом изображение природы, главное заключается не в самой картине природы, а в том поэтическом ощущении, которое пробуждено в нас природою, так что здесь природа является только поводом, средством для выражения поэтического ощущения. Не надобно забывать, что призвание поэзии в этом, да и во всяком случае состоит не в фотографически верном изображении природы — до этого никакое искусство не может достигнуть, — а в пробуждении нашего внутреннего созерцания природы. Только то и поэзия, что пробуждает это внутреннее созерцание. <. > Поэтому великий художественный дар нужен писателю для изображения природы, нужен великий такт для того, чтоб отдельные подробности нисколько бы не затемняли собою созерцание целого, а напротив, только придавали бы ему красоту, колорит и рельефность для нашего внутреннего созерцания. В этом отношении художественный дар г. Фета и чуткость души его к природе изумительны. Большая часть поэтов любит воспроизводить только самые сильные, эффектные явления природы; у г. Фета, напротив, находят себе отзыв самые обыденные, которые пролетают мимо нас, не оставляя в душе нашей никакого следа, — и эти-то обыденные моменты показывает г. Фет в их неподозреваемой красоте. Он не подходит к ним с заранее придуманной мыслию, не для того, чтоб задуматься над ними, не отыскивает в природе символов для своих мыслей; нет — все, каждое мимолетное явление имеет для него свое собственное значение, свою собственную красоту. Такую наивную внимательность чувства и глаза найдешь разве только у первобытных поэтов. Он не задумывается над жизнию, а безотчетно радуется ей. Это какое-то простодушие чувства, какой-то первобытный, праздничный взгляд на явления жизни, свойственный первоначальной эпохе человеческого сознания. Поэтому-то он так и дорог нам, как невозвратимая юность наша. Оттого так привлекательны, цельны и полны выходят у г. Фета пьесы антологического 5 или античного содержания. <. >

► Читайте также другие статьи В.П. Боткина о поэзии Фета: