• Анализ стихотворений
• Есенин
• Товарищ

Анализ стихотворения Есенина Товарищ



Cочинение «Анализ стихотворения «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»»

Образ Нетте с его внешней медлительностью то как бы проступает сквозь очертания медленно входящего в залив парохода «в блюдечках-очках спасательных кругов»; то создается в прямых зарисовках картин сохранившейся в память совместной поездки – «Помнишь, Нетте, – в бытность человеком ты пивал чаи со мною в дип-купе?». Случайный, казалось бы, повод – встречу с «пароходом-человеком» поэт использует не только для того. Чтобы несколькими штрихами возродить, вернуть путь к жизни образ замечательного человека, стойкого бойца революции, но и оказать весомые поэтические слова о самой революционной эпохе.

Стихотворение «Товарищу Нетте, пароходу и человеку» строится по той же схеме, что и многие другие стихотворение, например, «Сергею Есенину». Сначала возникает впечатляющая картина встречи с человеком, который спал пароходом; следующий за этим разговор с человеком и пароходом одновременно, не снижая образа героя, сообщает ему подлинную откровенность. «А далее – стих обретает патетическое звучание: речь идет о самом главном для поэта и его читателя, о том, что наполняет их жизнь высоким смыслом. Но и этого мало – в концовке поэтическая мысль предельно концентрируется, выражается с предельной четкостью, когда возможность недомолвок исключается напрочь» (А.С.Карпов).

У такого стиха есть свои достоинства: ясность мысли, напористость интонации, непосредственность обращения к аудитории.

Стихотворение «Товарищу Нетте, пароходу и человеку» пронизано мыслью о революции. Настоящее освещено в нем мечтой о коммунистическом будущем, когда весь мир станет «единым человечьим общежитием», – той мечтой, которая зародилась как глубокое народное стремление в прошлом и нашла свое выражение у классиков, например, у Пушкина и польского поэта Мицкевича («Когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся»).

Эпоха, в которую жил Маяковский, была временем огромных потрясений в жизни страны, и поэт такого масштаба, несомненно, не мог стоять в стороне от происходящего. Активная общественная позиция Маяковского выразилась, прежде всего, в его творческой деятельности: он пишет киносценарии для нового советского кино, много печатается в газетах, ездит с публичными лекциями по городам страны («менестрелит»), работает в РОСТА, создавая особого рода плакаты, так называемые «окна» (состоящие из нескольких рисунков агитационного или сатирического содержания и небольшого стихотворного текста под ним). Подобного рода работа мало отвечает, на первый взгляд, представлениям о возвышенном характере и высоком предназначении искусства. Для нескольких поколений русских поэтов императивом были строки А. С. Пушкина:

Восстань, пророк, и виждъ, и внемли,
Исполнись волею моей,
И обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.

В сравнении с этими строками «тысячи три плакатов и тысяч шесть подписей», рекламные стишки, памфлеты и прочие литературные однодневки должны показаться недостойными высокого звания поэта.

Я думаю, что мысль об этом и заставила Маяковского вновь и вновь обращаться к теме назначения, роли поэзии в жизни общества. «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Домой», поэма «Во весь голос» — вот произведения, в которых он наиболее ярко раскрывает свое творческое кредо: «Нам слово нужно для жизни».
«Необычайное приключение…» — не просто образец лирической шутки, но серьезное размышление о том, чем должен быть поэт, и не только в данную конкретную эпоху, но и во все времена. Поэзия и солнечный свет представляются герою явлениями одного плана, их задача — борьба с тьмой, с отживающим «серым хламом». Стихи поэта и лучи солнца уподобляются оружию (впоследствии автор не раз вернется к этому сравнению), которое рушит враждебную свету стену мрака:

Стена теней, ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.

В конце стихотворения Маяковский провозглашает лозунг свой («и солнца»):

Светить всегда, светить везде,
до дней последних донца.

Стихотворение «Домой» еще раз подтверждает авторское отношение к поэзии как к оружию народа в борьбе за строительство новой жизни. Поэт должен чувствовать себя заводом, вырабатывающим человеческое счастье; к нему должны предъявляться те же требования, что и к прочим:

Я хочу, чтоб в дебатах
потел Госплан,
мне давая задания на год.

«Работа стихов» не менее важна, чем производство чугуна и стали, и поэтому автор считает, что труд поэта не отличается от работы в поле или у станка по степени своей нужности. Развитие этой мысли находим в стихотворении «Разговор с фининспектором». В шутливо-иронической форме Маяковский убеждает читателя в том, что поэзия — это общественный труд, и поэт — полноправный участник социалистического строительства:

Труд мой
любому
труду родствен.

Автор говорит о специфической сложности поэтического процесса — «в грамм добычи годы труда», — оспаривая позицию людей, подобных фининспектору, считающих поэзию занятием ненужным и несложным и числящих поэтов «в ряду имеющих лабазы и угодья». Иронизируя над бюрократическим подходом к искусству поэзии, лирический герой на вопрос о наличии «выезда» отвечает:

А что,
если я
десятки пегасов загнал
за последние пятнадцать лет?

Используя понятия, далекие от литературы, Маяковский заостряет свои мысли о поэзии, о ее месте в жизни общества. Он сравнивает стихи с динамитом, взрывающим города; «рядом с тлением слова-сырца» они испепеляют:

Эти слова приводят в движенье
тысячи лет
миллионов сердца.

Поэт у Маяковского одновременно и «народа водитель», и «народный слуга»; он должен идти впереди всех и, в то же время, для него невозможно существование вне народа. Рифма, которая в данном случае метонимически воплощает собой всю поэзию, предстает, с одной стороны, как «И ласка, и лозунг, и штык, и кнут» в настоящем; с другой стороны, как «ваше бессмертие» в будущем. Она — и оружие пролетариата, и его возможность остаться в веках. Программным по отношению к данной теме можно назвать вступление к поэме «Во весь голос». Лирический герой негодующе отзывается о тех, кто строчит романсы в страшное для страны время:

Неважная честь,
чтоб из этаких роз мои изваянья высились
по скверам,
где харкает туберкулез.

В поэме стихи вновь сравниваются с грозным оружием: «моих страниц войска», «кавалерия острот», «рифм пики». Они должны предстать глазам потомков:

Весомо, грубо,
зримо, как в наши дни
вошел водопровод, сработанный
еще рабами Рима.

Объекты, которые выбирает автор для сравнения со стихами, носят нарочито приземленный, материальный характер. В этом также отражается вера поэта в то, что литература есть производство, продукт которого — важен и непосредственно ощутим.
Отдельно следует сказать об отношении героя к славе, к признанию потомков. С высоты своего творческого альтруизма он провозглашает:

Мне наплевать на бронзы многопудъе,
мне наплевать
на мраморную слизь.

Герой мечтает о счастливом будущем своего отечества, в которое немало сил вложено и самим поэтом. «Слово — полководец человечьей силы», — говорит Маяковский. Поэзия нужна, чтобы бороться с «хламом» жизни и чтобы утверждать новую реальность — и она должна делать это в интересах рабочего класса. С данной точки зрения, «Нигде кроме как в Моссельпроме» — «поэзия самой высокой квалификации». Поэт огромного и многогранного таланта, Маяковский — лирик и трибун — считает своим предназначением, прежде всего, служение своему классу. Ради этого он отрекается от «личных мотивов», становясь «на горло собственной песне». И, хотя в одной из строк герой признается: «И мне агитпроп в зубах навяз», — но, проводя итоги творческой биографии, он имеет полное право заявить:

Я
всю свою
звонкую силу поэта тебе отдаю,
атакующий класс.

Похожие сочинения

Отношение Б. Пастернака к миру как множеству единичного и времени как бесконечности мгновенного выражено в стихотворении «Единственные дни» (1959), завершающем цикл «Когда разгуляется». Стихотворения этого цикла наполнены воздухом и светом, искренней. смотреть целиком

Стихотворение «Звезда полей» — одно из самых известных в творчестве Н.М. Рубцова. Оно посвящено родной Вологодчине. В нем контрастно противопоставлены образы родной земли и малой родины, которая дает поэту жизненные силы, питает его творческое мастерство. смотреть целиком

Волшебные и сказочные русские зимы любят все. Прозрачный морозный воздух, хлопья пушистого снега, хрустальные узоры на окнах, скрип саней. Чародейка-зима околдовывала и вдохновляла многих поэтов и писателей. Сколько чудесных поэтических строк посвящено. смотреть целиком

Ирония, тонкая, скрытая насмешка - понятия, чуждые настоящей любви. И Некрасов, будучи “ человеком высокого благородства души “, ценящий моральные принципы настоящих отношений, не допускает иронии в чувствах, пробудившихся между мужчиной и женщиной. смотреть целиком

О, милые плуты! Кто часто их видел, Тот, верю я, любит крестьянских детей. Н. А. Некрасов Н. А. Некрасов родился в дворянской семье. Но в детстве будущий поэт часто тайком убегал к крестьянским ребятишкам. Они вместе ходили на Волгу, в лес, собирали. смотреть целиком

Николай Алексеевич Некрасов — поэт удивительно проникновенной лиричности, глубокой теплоты и нежности. Его стихи, чаще грустные и мелодичные, напоминают народные песни, рассказывающие о жизни простого человека, его страданиях и печалях. Стихотворение. смотреть целиком

Серебро, огни и блестки,- Целый мир из серебра! В жемчугах горят березки, Черно-голые вчера. Это – область чьей-то грезы, Это – призраки и сны! Все предметы старой прозы Волшебством озарены. Экипажи, пешеходы, На лазури белый. смотреть целиком

Сергей Есенин — Он был сыном простого рабочего ( Товарищ )

Он был сыном простого рабочего,
И повесть о нем очень короткая.
Только и было в нем, что волосы как ночь
№ 4 Да глаза голубые, кроткие.

Отец его с утра до вечера
Гнул спину, чтоб прокормить крошку;
Но ему делать было нечего,
№ 8 И были у него товарищи: Христос да кошка.

Кошка была старая, глухая,
Ни мышей, ни мух не слышала,
А Христос сидел на руках у матери
№ 12 И смотрел с иконы на голубей под крышею.

Жил Мартин, и никто о нем не ведал.
Грустно стучали дни, словно дождь по железу.
И только иногда за скудным обедом
№ 16 Учил его отец распевать марсельезу.

«Вырастешь, — говорил он, — поймешь.
Разгадаешь, отчего мы так нищи!»
И глухо дрожал его щербатый нож
№ 20 Над черствой горбушкой насущной пищи.

Но вот под тесовым
Окном —
Два ветра взмахнули
№ 24 Крылом;

То с вешнею полымью
Вод
Взметнулся российский
№ 28 Народ.

Ревут валы,
Поет гроза!
Из синей мглы
№ 32 Горят глаза.

За взмахом взмах,
Над трупом труп;
Ломает страх
№ 36 Свой крепкий зуб.

Все взлет и взлет,
Все крик и крик!
В бездонный рот
№ 40 Бежит родник.

И вот кому-то пробил
Последний, грустный час..
Но верьте, он не сробел
№ 44 Пред силой вражьих глаз!

Душа его, как прежде,
Бесстрашна и крепка,
И тянется к надежде
№ 48 Бескровная рука.

Он незадаром прожил,
Недаром мял цветы;
Но не на вас похожи
№ 52 Угасшие мечты.

Нечаянно, негаданно
С родимого крыльца
Донесся до Мартина
№ 56 Последний крик отца.

С потухшими глазами,
С пугливой синью губ,
Упал он на колени,
№ 60 Обняв холодный труп.

Но вот приподнял брови,
Протер рукой глаза,
Вбежал обратно в хату
№ 64 И стал под образа.

«Исус, Исус, ты слышишь?
Ты видишь? Я один.
Тебя зовет и кличет
№ 68 Товарищ твой Мартин!

Отец лежит убитый,
Но он не пал, как трус.
Я слышу, он зовет нас,
№ 72 О верный мой Исус.

Зовет он нас на помощь,
Где бьется русский люд,
Велит стоять за волю,
№ 76 За равенство и труд. »

И, ласково приемля
Речей невинных звук,
Сошел Исус на землю
№ 80 С неколебимых рук.

Идут ручка с рукою,
А ночь черна, черна.
И пыжится бедою
№ 84 Седая тишина.

Мечты цветут надеждой
Про вечный, вольный рок.
Обоим нежит вежды
№ 88 Февральский ветерок.

Но вдруг огни сверкнули.
Залаял медный груз.
И пал, сраженный пулей,
№ 92 Младенец Иисус.

Слушайте:
Больше нет воскресенья!
Тело его предали погребенью
№ 96 Он лежит
На Марсовом
Поле.

А там, где осталась мать,
№ 100 Где ему не бывать
Боле,
Сидит у окошка
Старая кошка,
№ 104 Ловит лапой луну.

Ползает Мартин по полу:
«Соколы вы мои, соколы,
В плену вы,
№ 108 В плену!»
Голос его все глуше, глуше,
Кто-то давит его, кто-то душит,
Палит огнем.

№ 112 Но спокойно звенит
За окном,
То погаснув, то вспыхнув
Снова,
№ 116 Железное
Слово:
«Рре-эс-пуу-ублика!»

Tovarishch

On byl synom prostogo rabochego,
I povest o nem ochen korotkaya.
Tolko i bylo v nem, chto volosy kak noch
Da glaza golubye, krotkiye.

Otets yego s utra do vechera
Gnul spinu, chtob prokormit kroshku;
No yemu delat bylo nechego,
I byli u nego tovarishchi: Khristos da koshka.

Koshka byla staraya, glukhaya,
Ni myshey, ni mukh ne slyshala,
A Khristos sidel na rukakh u materi
I smotrel s ikony na golubey pod krysheyu.

Zhil Martin, i nikto o nem ne vedal.
Grustno stuchali dni, slovno dozhd po zhelezu.
I tolko inogda za skudnym obedom
Uchil yego otets raspevat marselyezu.

«Vyrastesh, — govoril on, — poymesh.
Razgadayesh, otchego my tak nishchi!»
I glukho drozhal yego shcherbaty nozh
Nad cherstvoy gorbushkoy nasushchnoy pishchi.

No vot pod tesovym
Oknom —
Dva vetra vzmakhnuli
Krylom;

To s veshneyu polymyu
Vod
Vzmetnulsya rossysky
Narod.

Revut valy,
Poyet groza!
Iz siney mgly
Goryat glaza.

Za vzmakhom vzmakh,
Nad trupom trup;
Lomayet strakh
Svoy krepky zub.

Vse vzlet i vzlet,
Vse krik i krik!
V bezdonny rot
Bezhit rodnik.

I vot komu-to probil
Posledny, grustny chas..
No verte, on ne srobel
Pred siloy vrazhyikh glaz!

Dusha yego, kak prezhde,
Besstrashna i krepka,
I tyanetsya k nadezhde
Beskrovnaya ruka.

On nezadarom prozhil,
Nedarom myal tsvety;
No ne na vas pokhozhi
Ugasshiye mechty.

Nechayanno, negadanno
S rodimogo kryltsa
Donessya do Martina
Posledny krik ottsa.

S potukhshimi glazami,
S puglivoy sinyu gub,
Upal on na koleni,
Obnyav kholodny trup.

No vot pripodnyal brovi,
Proter rukoy glaza,
Vbezhal obratno v khatu
I stal pod obraza.

«Isus, Isus, ty slyshish?
Ty vidish? Ya odin.
Tebya zovet i klichet
Tovarishch tvoy Martin!

Otets lezhit ubity,
No on ne pal, kak trus.
Ya slyshu, on zovet nas,
O verny moy Isus.

Zovet on nas na pomoshch,
Gde byetsya russky lyud,
Velit stoyat za volyu,
Za ravenstvo i trud. »

I, laskovo priyemlya
Rechey nevinnykh zvuk,
Soshel Isus na zemlyu
S nekolebimykh ruk.

Idut ruchka s rukoyu,
A noch cherna, cherna.
I pyzhitsya bedoyu
Sedaya tishina.

Mechty tsvetut nadezhdoy
Pro vechny, volny rok.
Oboim nezhit vezhdy
Fevralsky veterok.

No vdrug ogni sverknuli.
Zalayal medny gruz.
I pal, srazhenny puley,
Mladenets Iisus.

Slushayte:
Bolshe net voskresenya!
Telo yego predali pogrebenyu
On lezhit
Na Marsovom
Pole.

A tam, gde ostalas mat,
Gde yemu ne byvat
Bole,
Sidit u okoshka
Staraya koshka,
Lovit lapoy lunu.

Polzayet Martin po polu:
«Sokoly vy moi, sokoly,
V plenu vy,
V plenu!»
Golos yego vse glushe, glushe,
Kto-to davit yego, kto-to dushit,
Palit ognem.

No spokoyno zvenit
Za oknom,
To pogasnuv, to vspykhnuv
Snova,
Zheleznoye
Slovo:
«Rre-es-puu-ublika!»

Jy ,sk csyjv ghjcnjuj hf,jxtuj,
B gjdtcnm j ytv jxtym rjhjnrfz/
Njkmrj b ,skj d ytv, xnj djkjcs rfr yjxm
Lf ukfpf ujke,st, rhjnrbt/

Jntw tuj c enhf lj dtxthf
Uyek cgbye, xnj, ghjrjhvbnm rhjire;
Yj tve ltkfnm ,skj ytxtuj,
B ,skb e ytuj njdfhbob: [hbcnjc lf rjirf/

Rjirf ,skf cnfhfz, uke[fz,
Yb vsitq, yb ve[ yt cksifkf,
F [hbcnjc cbltk yf herf[ e vfnthb
B cvjnhtk c brjys yf ujke,tq gjl rhsit//

;bk Vfhnby, b ybrnj j ytv yt dtlfk/
Uhecnyj cnexfkb lyb, ckjdyj lj;lm gj ;tktpe/
B njkmrj byjulf pf crelysv j,tljv
Exbk tuj jntw hfcgtdfnm vfhctkmtpe/

«Dshfcntim, — ujdjhbk jy, — gjqvtim///
Hfpuflftim, jnxtuj vs nfr ybob!»
B uke[j lhj;fk tuj oth,fnsq yj;
Yfl xthcndjq ujh,eirjq yfceoyjq gbob/

Yj djn gjl ntcjdsv
Jryjv —
Ldf dtnhf dpvf[yekb
Rhskjv;

Nj c dtiyt/ gjksvm/
Djl
Dpvtnyekcz hjccbqcrbq
Yfhjl///

Htden dfks,
Gjtn uhjpf!
Bp cbytq vuks
Ujhzn ukfpf/

Pf dpvf[jv dpvf[,
Yfl nhegjv nheg;
Kjvftn cnhf[
Cdjq rhtgrbq pe,/

Dct dpktn b dpktn,
Dct rhbr b rhbr!
D ,tpljyysq hjn
,t;bn hjlybr///

B djn rjve-nj ghj,bk
Gjcktlybq, uhecnysq xfc//
Yj dthmnt, jy yt chj,tk
Ghtl cbkjq dhf;mb[ ukfp!

Leif tuj, rfr ght;lt,
,tccnhfiyf b rhtgrf,
B nzytncz r yflt;lt
,tcrhjdyfz herf/

Jy ytpflfhjv ghj;bk,
Ytlfhjv vzk wdtns;
Yj yt yf dfc gj[j;b
Eufcibt vtxns///

Ytxfzyyj, ytuflfyyj
C hjlbvjuj rhskmwf
Ljytccz lj Vfhnbyf
Gjcktlybq rhbr jnwf/

C gjne[ibvb ukfpfvb,
C geukbdjq cbym/ ue,,
Egfk jy yf rjktyb,
J,yzd [jkjlysq nheg/

Yj djn ghbgjlyzk ,hjdb,
Ghjnth herjq ukfpf,
D,t;fk j,hfnyj d [fne
B cnfk gjl j,hfpf/

«Bcec, Bcec, ns cksibim?
Ns dblbim? Z jlby/
Nt,z pjdtn b rkbxtn
Njdfhbo ndjq Vfhnby!

Jntw kt;bn e,bnsq,
Yj jy yt gfk, rfr nhec/
Z cksie, jy pjdtn yfc,
J dthysq vjq Bcec/

Pjdtn jy yfc yf gjvjom,
Ult ,mtncz heccrbq k/l,
Dtkbn cnjznm pf djk/,
Pf hfdtycndj b nhel!//»

B, kfcrjdj ghbtvkz
Htxtq ytdbyys[ pder,
Cjitk Bcec yf ptvk/
C ytrjkt,bvs[ her/

Blen hexrf c herj/,
F yjxm xthyf, xthyf!//
B gs;bncz ,tlj/
Ctlfz nbibyf/

Vtxns wdtnen yflt;ljq
Ghj dtxysq, djkmysq hjr/
J,jbv yt;bn dt;ls
Atdhfkmcrbq dtnthjr/

Yj dlheu juyb cdthryekb///
Pfkfzk vtlysq uhep/
B gfk, chf;tyysq gektq,
Vkfltytw Bbcec/

Ckeifqnt:
,jkmit ytn djcrhtctymz!
Ntkj tuj ghtlfkb gjuht,tym/
Jy kt;bn
Yf Vfhcjdjv
Gjkt/

F nfv, ult jcnfkfcm vfnm,
Ult tve yt ,sdfnm
,jkt,
Cblbn e jrjirf
Cnfhfz rjirf,
Kjdbn kfgjq keye///

Gjkpftn Vfhnby gj gjke:
«Cjrjks ds vjb, cjrjks,
D gktye ds,
D gktye!»
Ujkjc tuj dct ukeit, ukeit,
Rnj-nj lfdbn tuj, rnj-nj leibn,
Gfkbn juytv/

Yj cgjrjqyj pdtybn
Pf jryjv,
Nj gjufcyed, nj dcgs[yed
Cyjdf,
;tktpyjt
Ckjdj:
«Hht-c-gee-e,kbrf!»

Сергей Есенин - Товарищ

Он был сыном простого рабочего,
И повесть о нем очень короткая.
Только и было в нем, что волосы, как ночь,
Да глаза голубые, кроткие.

Отец его с утра до вечера
Гнул спину, чтоб прокормить крошку;
Но ему делать было нечего,
И были у него товарищи: Христос да кошка.

Кошка была старая, глухая,
Ни мышей, ни мух не слышала,
А Христос сидел на руках у Матери
И смотрел с иконы на голубей под крышею.

Жил Мартин, и никто о нем не ведал.
Грустно стучали дни, словно дождь по железу.
И только иногда за скудным обедом
Учил его отец распевать марсельезу.

«Вырастешь,— говорил он,— поймешь…
Разгадаешь, отчего мы так нищи!»
И глухо дрожал его щербатый нож
Над черствой горбушкой насущной пищи.

Но вот под тесовым
Окном —
Два ветра взмахнули
Крылом;

То с вешнею полымью
Вод
Взметнулся российский
Народ…

Ревут валы,
Поет гроза!
Из синей мглы
Горят глаза.

За взмахом взмах,
Над трупом труп;
Ломает страх
Свой крепкий зуб.

Все взлет и взлет,
Все крик и крик!
В бездонный рот
Бежит родник…

И вот кому-то пробил
Последний, грустный час…
Но верьте, он не сро?бел
Пред силой вражьих глаз!

Душа его, как прежде,
Бесстрашна и крепка,
И тянется к надежде
Бескровная рука.

Он незадаром прожил,
Недаром мял цветы;
Но не на вас похожи
Угасшие мечты…

Нечаянно, негаданно
С родимого крыльца
Донесся до Мартина
Последний крик отца.

С потухшими глазами,
С пугливой синью губ,
Упал он на колени,
Обняв холодный труп.

Но вот приподнял брови,
Протер рукой глаза,
Вбежал обратно в хату
И стал под образа.

«Исус, Исус, ты слышишь?
Ты видишь? Я один.
Тебя зовет и кличет
Товарищ твой Мартин!

Отец лежит убитый,
Но он не пал, как трус.
Я слышу, он зовет нас,
О верный мой Исус.

Зовет он нас на помощь,
Где бьется русский люд,
Велит стоять за волю,
За равенство и труд. »

И, ласково приемля
Речей невинных звук,
Сошел Исус на землю
С неколебимых рук.

Идут рука с рукою,
А ночь черна, черна.
И пыжится бедою
Седая тишина.

Мечты цветут надеждой
Про вечный, вольный рок.
Обоим нежит вежды
Февральский ветерок.

Но вдруг огни сверкнули…
Залаял медный груз.
И пал, сраженный пулей,
Младенец Иисус.

Слушайте:
Больше нет воскресенья!
Тело Его предали погребенью:
Он лежит
На Марсовом
Поле.

А там, где осталась Мать,
Где Ему не бывать
Боле,
Сидит у окошка
Старая кошка,
Ловит лапой луну…

Ползает Мартин по полу:
«Соколы вы мои, соколы,
В плену вы,
В плену!»
Голос его все глуше, глуше,
Кто-то давит его, кто-то душит,
Палит огнем.

Но спокойно звенит
За окном,
То погаснув, то вспыхнув
Снова,
Железное
Слово:
«Рре-эс-пуу-ублика!»

Читать похожие стихи Сергея Есенина

Стихотворение Есенина С.А.
«Товарищ»

Он был сыном простого рабочего,
И повесть о нем очень короткая.
Только и было в нем, что волосы как ночь
Да глаза голубые, кроткие.

Отец его с утра до вечера
Гнул спину, чтоб прокормить крошку;
Но ему делать было нечего,
И были у него товарищи: Христос да кошка.

Кошка была старая, глухая,
Ни мышей, ни мух не слышала,
А Христос сидел на руках у матери
И смотрел с иконы на голубей под крышею.

Жил Мартин, и никто о нем не ведал.
Грустно стучали дни, словно дождь по железу.
И только иногда за скудным обедом
Учил его отец распевать марсельезу.

"Вырастешь, - говорил он, - поймешь.
Разгадаешь, отчего мы так нищи!"
И глухо дрожал его щербатый нож
Над черствой горбушкой насущной пищи.

Но вот под тесовым
Окном -
Два ветра взмахнули
Крылом;

То с вешнею полымью
Вод
Взметнулся российский
Народ.

Ревут валы,
Поет гроза!
Из синей мглы
Горят глаза.

За взмахом взмах,
Над трупом труп;
Ломает страх
Свой крепкий зуб.

Все взлет и взлет,
Все крик и крик!
В бездонный рот
Бежит родник.

И вот кому-то пробил
Последний, грустный час..
Но верьте, он не сробел
Пред силой вражьих глаз!

Душа его, как прежде,
Бесстрашна и крепка,
И тянется к надежде
Бескровная рука.

Он незадаром прожил,
Недаром мял цветы;
Но не на вас похожи
Угасшие мечты.

Нечаянно, негаданно
С родимого крыльца
Донесся до Мартина
Последний крик отца.

С потухшими глазами,
С пугливой синью губ,
Упал он на колени,
Обняв холодный труп.

Но вот приподнял брови,
Протер рукой глаза,
Вбежал обратно в хату
И стал под образа.

"Исус, Исус, ты слышишь?
Ты видишь? Я один.
Тебя зовет и кличет
Товарищ твой Мартин!

Отец лежит убитый,
Но он не пал, как трус.
Я слышу, он зовет нас,
О верный мой Исус.

Зовет он нас на помощь,
Где бьется русский люд,
Велит стоять за волю,
За равенство и труд. "

И, ласково приемля
Речей невинных звук,
Сошел Исус на землю
С неколебимых рук.

Идут ручка с рукою,
А ночь черна, черна.
И пыжится бедою
Седая тишина.

Мечты цветут надеждой
Про вечный, вольный рок.
Обоим нежит вежды
Февральский ветерок.

Но вдруг огни сверкнули.
Залаял медный груз.
И пал, сраженный пулей,
Младенец Иисус.

Слушайте:
Больше нет воскресенья!
Тело его предали погребенью
Он лежит
На Марсовом
Поле.

А там, где осталась мать,
Где ему не бывать
Боле,
Сидит у окошка
Старая кошка,
Ловит лапой луну.

Ползает Мартин по полу:
"Соколы вы мои, соколы,
В плену вы,
В плену!"
Голос его все глуше, глуше,
Кто-то давит его, кто-то душит,
Палит огнем.

Но спокойно звенит
За окном,
То погаснув, то вспыхнув
Снова,
Железное
Слово:
"Рре-эс-пуу-ублика!"

Стихотворение Есенина С.А. - Товарищ

См. также Сергей Есенин - стихи (Есенин С. А.) :

То не тучи бродят за овином.
То не тучи бродят за овином И не холод. Замесила божья матерь сыну Ко.

Топи да болота.
Топи да болота, Синий плат небес. Хвойной позолотой Вззвенивает лес.

«Товарищам» А.Пушкин

«Товарищам» Александр Пушкин

Промчались годы заточенья;
Недолго, мирные друзья,
Нам видеть кров уединенья
И царскосельские поля.
Разлука ждет нас у порогу,
Зовет нас дальний света шум,
И каждый смотрит на дорогу
С волненьем гордых, юных дум.
Иной, под кивер спрятав ум,
Уже в воинственном наряде
Гусарской саблею махнул —
В крещенской утренней прохладе
Красиво мерзнет на параде,
А греться едет в караул;
Другой, рожденный быть вельможей,
Не честь, а почести любя,
У плута знатного в прихожей
Покорным плутом зрит себя;
Лишь я, судьбе во всем послушный,
Счастливой лени верный сын,
Душой беспечный, равнодушный,
Я тихо задремал один…
Равны мне писари, уланы,
Равны законы, кивера,
Не рвусь я грудью в капитаны
И не ползу в асессора;
Друзья! немного снисхожденья —
Оставьте красный мне колпак,
Пока его за прегрешенья
Не променял я на шишак,
Пока ленивому возможно,
Не опасаясь грозных бед,
Еще рукой неосторожной
В июле распахнуть жилет.

Анализ стихотворения Пушкина «Товарищам»

В 1811 году юный Пушкин был принят в только что открывшийся по инициативе Александра I Царскосельский лицей. Заведение предназначалось для дворянских детей. Согласно замыслу создателей, выпускники его должны были стать государственными чиновниками высших рангов. Александр Сергеевич провел в Лицее шесть лет. Многое произошло за эти годы: Пушкин пережил первую любовь, узнал, что такое настоящая дружба, написал множество стихотворений, получивших высокие оценки от учеников и преподавателей. Поэт искренне любил Царскосельский лицей и дорожил временем, там проведенным. В июне 1817 года завершилось обучение. Первых воспитанников нового заведения выпустили в большую жизнь. Этому событию Александр Сергеевич посвятил стихотворение «Товарищам».

Ключевая тема анализируемого текста – выбор пути. Лицеистам были открыты многие дорогие. Самых талантливых из них на любой службе приняли бы с распростертыми объятиями. Пушкин в стихотворении рассматривает несколько ключевых вариантов. Первый – военная служба. Ее предпочли около пятнадцати выпускников. В их числе – будущий адмирал и полярный исследователь Федор Федорович Матюшкин. Лирический герой послания «Товарищам» военную карьеру всерьез не воспринимает. Он приводит в пример гусар, которым приходится «красиво мерзнуть на параде», а после «ехать греться в караул». При этом их мыслительные способности остаются не у дел, ведь ум приходится прятать под кивер. Второй вариант – стать гражданским чиновником. Герой стихотворения высмеивает и его:
Другой, рожденный быть вельможей,
Не честь, а почести любя,
У плута знатного в прихожей
Покорным плутом зрит себя.
Тем не менее, сам Пушкин вместе с Кюхельбекером, Корсаковым, Ломоносовым и другими попал в Коллегию иностранных дел.

Что же касается лирического героя послания, он не выказал желания стать писарем, уланом, капитаном или асессором. Ему хочется сохранить свободу, не ограничивать себя рамками, установленными для военных и чиновников. Впрямую об этом не говорится, но внимательному читателю догадаться не составит труда, — герой хочет стать поэтом. Вот только писательство в Российской империи начала девятнадцатого века не рассматривалось в качестве серьезной профессии. Даже на могильной плите великого Державина указано, что под ней покоится «действительный тайный советник и многих российских орденов кавалер». Кстати, Пушкин смог покинуть службу только в 1824 году, причем не столько по собственной воли, сколько по принуждению властей.

Послушать стихотворение Есенина Товарищ

Темы соседних сочинений

Картинка к сочинению анализ стихотворения Товарищ

Настроение произведения Товарищ