Анализ стихотворения Цветаевой За книгами

Анализ стихотворения Цветаевой «За книгами»

С раннего детства Цветаева была буквально одержима книгами. Как только будущая поэтесса научилась читать, она открыла для себя удивительный и большой мир. Первое время маленькая Марина с огромным энтузиазмом бралась за все подряд. Она читала книги, которые мама давала ей и которые запрещала, которые предназначались ее брату Андрею, которые стояли в закрытом шкафу сестры Леры. Сильнейшая тяга к литературе осталась в Цветаевой на всю жизнь. Неудивительно, что в ее творчестве появилась тема чтения.

«За книгами» — легкое шутливое стихотворение. В нем рассказывается о семилетней девочке, которую мама обещала отвезти в книжную лавку. Лирическая героиня сгорает от нетерпения. Ей хочется поскорее отправиться в магазин, чтобы набрать как можно больше новых книг. Возраст ребенка неслучаен. Цветаева придавала огромное значение первым семи годам своей жизни. В автобиографии, написанной в 1940 году, она отметила, что все узнала до семи лет, «последующие сорок — осознавала» .

Для стихотворения «За книгами» важен образ матери. Цветаева рано ее потеряла. Тем не менее, Мария Александровна много успела дать дочери — привила любовь к поэзии, прозаической литературе, музыке. Поэтому в огромном количестве ранних стихотворений Цветаевой встречаются упоминания о матери. Для Марины Ивановны важно было точное описание быта, она тонко чувствовала поэзию в обыденных вещах. Естественно, мама, когда-то являвшаяся важнейшей частью жизни, впоследствии часто становится героиней воспоминаний, облаченных в стихотворную форму.

Интереснейший момент в произведении «За книгами», когда девочка на один из вопросов матери отвечает:

Надоело… жить… на свете,
Все большие — палачи…

Следом упоминается Дэвид Копперфильд — главный герой известного романа-воспитания «Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим» Чарльза Диккенса. Детство мальчика сложно назвать счастливым. Он перенес новый брак горячо любимой матушки, побои от отчима, беспросветную бедность. Поэтому появление его образа в контексте несчастного ребенка, обиженного бессердечными взрослыми людьми, вполне оправданно. В этом стихотворении упоминание смерти носит полушутливый оттенок. Как дети иногда думают: «Вот я умру, вы все поплачете». Здесь нет еще трагичности, обреченности, предчувствия страшного финала, которые встречаются в более поздней цветаевской лирике.

©"" .

"Мама, милая, не мучь же!
Мы поедем или нет?"
Я большая,- мне семь лет,
Я упряма,- это лучше.

Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.

"Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй".- "А где картон?"
"Что за тон?"- "Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!

Надоело. жить. на свете,
Все большие - палачи,
Давид Копперфильд". - "Молчи!
Няня, шубу! Что за дети!"

Прямо в рот летят снежинки.
Огонечки фонарей.
"Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки?"

Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.

Марина Цветаева: за книгами.
"" &

Одно из ранних стихотворений Цветаевой содержит в себе комплекс тем и образов, знакомство в которыми дает возможность увидеть, как начиналось формирование духовного мира поэта.

КНИГИ В KPACHOM ПЕРЕПЛЕТЕ
Из рая детского житья
Вы мне привет прощальный шлете,
Неизменившие друзья
В потертом, красном переплете.
Чуть легкий выучен урок,
Бегу тотчас же к вам бывало.
— «Уж поздно!» — «Мама, десять строк!»…
Но к счастью мама забывала.
Дрожат на люстрах огоньки…
Как хорошо за книгой дома!
Под Грига, Шумана и Кюи
Я узнавала судьбы Тома.
Темнеет… В воздухе свежо…
Том в счастье с Бэкки полон веры.
Вот с факелом Индеец Джо
Блуждает в сумраке пещеры…
Кладбище… Вещий крик совы…
(Мне страшно!) Вот летит чрез кочки
Приемыш чопорной вдовы,
Как Диоген живущий в бочке.
Светлее солнца тронный зал,
Над стройным мальчиком — корона…
Вдруг — нищий! Боже! Он сказал:
«Позвольте, я наследник трона!»
Ушел во тьму, кто в ней возник.
Британии печальны судьбы…
— О, почему средь красных книг
Опять за лампой не уснуть бы?
О золотые времена,
Где взор смелей и сердце чище!
О золотые имена:
Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий!

(Цветаева 1: 44-45)

Перед читателем раскрывается картина мирной жизни, в которой протекало детство и раннее отрочество поэта. Вечерний дом освещен дрожащим светом люстры. Уроки приготовлены, и пока в исполнении матери звучат любимые мелодии классической музыки, есть время для наслаждения страницами любимых книг. «Потертый красный переплет» говорит о том, что книги были изрядно зачитаны и, возможно, изданы давно, получены из рук матери. Вся картина видится уже издалека и потому окрашена ностальгической интонацией. Детство кончилось. Героиня покидает идиллический мир.

Исследователи не раз обращались к этому стихотворению, пытаясь по этой и другим сходным картинам восстановить атмосферу, в которой происходило становление поэта. А.В. Флоря замечает:

«Детство у Цветаевой литературно. Она создает пассеистическую утопию. В “Книгах в красном переплете” Цветаева рисует детство как Эдем (“Из рая детского житья…” – последнее слово может прочитываться как «житие», подвергшееся характерной для Цветаевой элизии, т.е. нечто серьезное, сакральное преломляется через призму детского сознания), «золотой век» <…> Рай давно “потерян”, утрачены важнейшие духовные ценности (смелость и чистосердечие), и жизнь, в сущности, кончена» (Флоря).

Р.С. Войтехович, анализируя состав первого цветаевского сборника «Вечерний альбом», также отмечает ностальгические мотивы, которые включают это стихотворение в тематическую «триаду», отражающую развитие общего творческого замысла:

«”Отъезд”, “Книги в красном переплете”, “Маме”. Варьируется предшествующая триада (отметим и точную перекличку центральных текстов триады), но теперь она окрашена мотивом прощания: отъезд из Шварцвальда, во втором стихотворении — мотив “привета прощального”, в третьем — мотив прощального подарка матери» (Войтехович: 192).

Г.Ч. Павловская раскрывает роль «книг в красном переплете», которую они наряду с другими сыграли в развитии «персонального мифа» Цветаевой:

«Мир книг в контексте ранних стихов Цветаевой является импульсом к проживанию судеб героев сказок, способом ухода в инобытие, дающим возможность жить “утысячеренной” жизнью. Постепенно формируется еще один принцип мифотворчества — интерпретирование образов мировой культуры, которые в поэзии Марины Цветаевой насыщаются индивидуализированным содержанием <…> В раннем творчестве это образы герцога Рейхштадтского, герои сказок С. Соловьева, романов Л. Чарской, Ч. Диккенса и др. (“Книги в красном переплете”, “Сказки Соловьева”, “За книгами”, “И уж опять они в полуистоме…”, “Памяти Нины Джаваха” и др.)» (Павловская: 301).

При всей справедливости этих выводов стоит приглядеться к тексту стихотворения внимательнее. И сразу заметим, что на роль лучших «неизменивших друзей» с «золотыми именами» определены два произведения одного автора. Это книги американского писателя Марка Твена (1835‒1910) «Приключения Тома Сойера» (1876) и «Принц и нищий» (1881). Стихотворение рассказывает о том, что больше всего заинтересовало юную читательницу в этих книгах, что оказалось для нее важнейшим.

В «Томе Сойере» это прежде всего эпизод, где Том со своей подружкой Бекки попадает в пещеру. Эти сцены не назовешь идиллическими: героям угрожает реальная опасность заблудиться, попасть в руки бандита, умереть от голода.

Живое воображение читательницы, думается, было глубоко затронуто яркими картинами перипетий, которые выпали твеновским героям. Переживая приключения героев, отождествляя себя с ними, будущий поэт напитывался ощущениями, которые потом вылились в строки, отражающие ожидание многообразных и интересных событий в собственной жизни:

Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
И амазонкой мчаться в бой;

Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень…
Чтоб был легендой — день вчерашний,
Чтоб был безумьем — каждый день!

(Цветаева 1: 32-33).

Запомнились юной читательнице и другие эпизоды из книги: богатая вдова Дуглас опекает беспризорника Гека Финна, но непокорный подопечный сбегает от нее и прячется в привычном пристанище:

«На третий день рано утром Том Сойер догадался заглянуть в пустые бочки за старой бойней и в одной из них нашел беглеца. Гек тут и ночевал; он уже успел стянуть кое-что из съестного и позавтракать, а теперь лежал, развалясь, и покуривая трубку. Он был немыт, нечесан и одет в те самые лохмотья, которые придавали ему такой живописный вид в доброе старое время, когда он был свободен и счастлив» (Твен).

Думается, что эти сцены привлекли внимание Цветаевой не только комическим контрастом с сопутствующими драматическими коллизиями, но и тем, что неистовая жажда свободы, личной независимости, которой наделен Гек Финн, «Как Диоген живущий в бочке». соответствовала ее собственным устремлениям.

События «Принца и нищего» развиваются в другой стране, в другое время и носят иной характер. Средневековая Англия обладает легендарной аурой, в которой самые невероятные ситуации, вроде поменявшихся местами наследника трона и нищего мальчика, кажутся правдоподобными. Цветаеву особенно привлек финальный эпизод, где принц в критический момент для судьбы государственного устройства возвращается на законное место во дворце.

Возвышенный мелодраматизм сцены тоже оказывается близким романтической душе Цветаевой. Заметим и симметричную параллель образной пары обеих книг: Принц и Нищий находятся в такой же социальной оппозиции, как Том Сойер и Гек Финн, но это не мешает им состоять в дружественном союзе, сохраняющем необходимую иерархию.

Таким образом, текст стихотворения «Книги в красном переплете» дает живое представление не только о том, как проходило детство Цветаевой и что составляло круг ее чтения, но и о том, какие произведения и какие сцены, мотивы, идеи, сюжеты, образы, краски, детали питали ее творческое воображение, находя впоследствии воплощение в собственных образах, темах и мотивах. А герои Марка Твена остались символами различных до полярности мировоззренческих установок, на глубинном уровне пожизненно находившихся в дружественном союзе, составлявших нерасторжимое единство ее многогранной души.

Войтехович — Войтехович Р. С. Композиция «Вечернего альбома» Цветаевой // 1910 — год вступления Марины Цветаевой в литературу. XVI Междун. научно-темат. конфер. (8–10 октября 2010): Сб. докладов. М. 2012. С. 187–199.
Павловская — Павловская Г.Ч. Миф в сознании юной Марины Цветаевой // 1910 — год вступления Марины Цветаевой в литературу. XVI Междун. научно-темат. конфер. (8–10 октября 2010): Сб. докладов. М. 2012. С. 299–303.
Твен — Твен М. Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. М. Детгиз, 1958 г. Серия: Библиотека приключений. — http://book-online.com.ua/read.php?book=331
Флоря — Флоря А.В. Заметки о некоторых особенностях художественного мироощущения и лингвоэстетики ранних стихотворений М.И.Цветаевой // Борисоглебье Марины Цветаевой: Шестая цветаевская междун. научно-темат. конфер. (9–11 октября 1998 года). Сб. докладов. М.,1999. С. 176–186.
Цветаева 1 — Цветаева М. И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1: Стихотворения [1906–1920 гг.] /Сост. подгот. текста, послесл. и коммент. А. А. Саакянц и Л. А. Мнухина. М. Эллис Лак, 1994.

Текст

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой За книгами № 2

ЗА КНИГАМИ - стихотворение Цветаева М. И.

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой За книгами № 3

Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.

«Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй». — «А где картон?»
«Что за тон?» — «Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!

Надоело… жить… на свете,
Все большие — палачи,
Давид Копперфильд»… — «Молчи!
Няня, шубу! Что за дети!»

Прямо в рот летят снежинки…
Огонечки фонарей…
«Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки?»

Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.

слушать, скачать аудио стихотворение
ЗА КНИГАМИ Цветаева М. И.
к общему сожалению, пока аудио нет

анализ, сочинение или реферат о стихотворении
ЗА КНИГАМИ:

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой За книгами № 4

Но. Если вы не нашли нужного сочинения или анализа и Вам пришлось таки написать его самому, так не будьте жмотами! Опубликуйте его здесь, а если лень регистрироваться, так пришлите Ваш анализ или сочинение на и это облегчит жизнь будущим поколениям, к тому же Вы реально ощутите себя выполнившим долг перед школой. Мы опубликуем его с указанием Ваших ФИО и школы, где Вы учитесь. Поделись знанием с миром!

«За книгами» М.Цветаева

«За книгами» Марина Цветаева

«Мама, милая, не мучь же!
Мы поедем или нет?»
Я большая,- мне семь лет,
Я упряма,- это лучше.

Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.

«Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй».- «А где картон?»
«Что за тон?»- «Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!

Надоело… жить… на свете,
Все большие — палачи,
Давид Копперфильд»… — «Молчи!
Няня, шубу! Что за дети!»

Прямо в рот летят снежинки…
Огонечки фонарей…
«Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки?»

Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.

Анализ стихотворения Цветаевой «За книгами»

«За книгами» — легкое шутливое стихотворение. В нем рассказывается о семилетней девочке, которую мама обещала отвезти в книжную лавку. Лирическая героиня сгорает от нетерпения. Ей хочется поскорее отправиться в магазин, чтобы набрать как можно больше новых книг. Возраст ребенка неслучаен. Цветаева придавала огромное значение первым семи годам своей жизни. В автобиографии, написанной в 1940 году, она отметила, что все узнала до семи лет, «последующие сорок — осознавала».

Интереснейший момент в произведении «За книгами», когда девочка на один из вопросов матери отвечает:
Надоело… жить… на свете,
Все большие — палачи…
Следом упоминается Дэвид Копперфильд — главный герой известного романа-воспитания «Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим» Чарльза Диккенса. Детство мальчика сложно назвать счастливым. Он перенес новый брак горячо любимой матушки, побои от отчима, беспросветную бедность. Поэтому появление его образа в контексте несчастного ребенка, обиженного бессердечными взрослыми людьми, вполне оправданно. В этом стихотворении упоминание смерти носит полушутливый оттенок. Как дети иногда думают: «Вот я умру, вы все поплачете». Здесь нет еще трагичности, обреченности, предчувствия страшного финала, которые встречаются в более поздней цветаевской лирике.