Анализ стихотворения Цветаевой Встреча

Анализ стихотворения Цветаевой «Встреча»

Почему людям по-разному отмерен жизненный срок? Почему кто-то коптит небо целый век, а кто-то, словно вспышка на небосклоне, проживает короткую, но яркую жизнь? Именно эта мысль приходит в голову при воспоминании о Марии Башкирцевой, 23летней художнице XIX века, чья судьба вызывает недоумение.

Как могло случиться, что красавица, с детства купавшаяся в роскоши, проводившая детские годы на Лазурном берегу: в Ментоне, Париже, Ницце — ушла из жизни, не дожив до 24 лет? Маша умерла в столь юном возрасте от чахотки, которая была настоящим бичом в конце XIX столетия.

С детства проводя много времени среди врачей, девушка, чувствуя свою обреченность, отказалась от обыденной жизни, посвятив себя искусству. Она вела дневник, рисовала изумительные картины, обладала тончайшим музыкальным слухом. Оставила в наследство более 150 картин и многотомный дневник, которым зачитывались ее современники и поклонники, среди которых был и молодой французский писатель Ги де Мопассан.

Что же привлекло к ее судьбе русскую поэтессу Марину Цветаеву. Мари Башкирцева умерла за 8 лет до рождения Марины. Но именно ей посвящает 17-летняя Цветаева в своем первом поэтическом сборнике «Вечерний альбом» стихотворение «Встреча», анализ которого и будет здесь представлен.

Атмосфера вечера, давшая название сборнику, ощущается уже в первой строке:

«Вечерний дым над городом возник». Начинающая поэтесса не могла не испытывать влияние своих старших «коллег по цеху». Ведь блоковская «Незнакомка» поразила сердца и умы многих любителей поэзии начала ХХ века. Наверняка, Цветаева не была исключением, ведь в дальнейшем она даже написала свое посвящение Александру Блоку.

Образы, возникающие в стихотворении «Встреча», словно бы рождаются из тумана, как это происходит в «Незнакомке». Появляющийся из ниоткуда «полудетский лик». причем «прозрачней анемоны» — цветка, по-другому называющегося ветреницей. Все призрачно, неопределенно, туманно, как у Блока. Даже вагоны, как в его «Железной дороге», «куда — то вдаль покорно шли». Но на этом сходство заканчивается.

Данное стихотворение, несмотря на заявленный жанр посвящения, по форме является сонетом. «Встреча», как и все русские сонеты, написана пятистопным ямбом. При этом композиция сонета предполагает сюжетно-эмоциональный перелом, который приходится обычно на вторую часть стиха. У Цветаевой этот перелом происходит уже в середине второго четверостишия. После упоминания увиденного «полудетского лика» поэтесса переходит к его описанию, причем его детали обрывочны, что характерно для стиля Цветаевой: «на веках тень». кудри, лежавшие«подобием короны». И совсем неожиданно описание состояния самой лирической героини: «Я сдержала крик» .

Героиня словно прозревает в «этот краткий миг». она узнает девушку «у темного окна».

Та — «виденье рая в сутолке вокзальной». Как характерны здесь любимые поэтессой тире, с помощью которых она с особой экспрессией выделяет это приложение. Ей приходится даже исказить слово «сутолока», обозначающее толчею, давку, чтобы не нарушить размер и форму сонета, ведь никакое другое слово не подходит.

Оказывается, героиня встречалась с этой девушкой не раз в «долинах сна». Значит, на самом деле это всего лишь видение, сон, призрак, фантом. Но та внутренняя связь, которая возникла между девушкой и лирической героиней, не обрывается. И теперь героиню терзают вопросы: «Но почему она была печальной? Чего искал прозрачный силуэт?» Она даже мучается предположением:«Быть может ей — и в небе счастья нет. »

Возвращаясь к жанру посвящения, можно предположить, что жизнь Марии Башкирцевой действительно потрясла 17-летнюю Марину Цветаеву. Возможно, она почувствовала какую-то связь с ее судьбой, ведь известен факт, что юная Аня Горенко (будущая Анна Ахматова!), находясь в Царском Селе, просто физически ощущала присутствие Пушкина, который обучался здесь на сто лет раньше.

Пушкин Марины Цветаевой

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой Встреча № 2

Вся его наука –
Мощь. Светло – гляжу:
Пушкинскую руку
Жму, а не лижу.
Марина Цветаева. «Станок».
Из «Стихов к Пушкину»

Марину Ивановну Цветаеву я считаю принцессой русской поэзии. Она так самоотречённо была влюблена в поэзию, что часто в других любила её больше, чем в себе. Отсюда столько стихотворных посвящений поэтам, её современникам: В.Брюсову, А.Ахматовой, А.Блоку, В.Маяковскому, Б.Пастернаку, П.Антокольскому и многим другим.

Но поистине первой и неизменной её любовью был Александр Сергеевич Пушкин. “С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова – убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали всё моё младенчество, детство, юность, – я поделила мир на поэта – и всех, и выбрала – поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать – поэта – от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались”, – пишет Марина Цветаева в статье «Мой Пушкин».

Однако всё-таки мало сказать, что наш великий поэт был “вечным спутником” для Марины Ивановны, Пушкин был для Цветаевой тем чистым родником, из которого черпали творческую энергию русские поэты нескольких поколений – от Лермонтова до Блока и Маяковского.

Поразительно, но иногда мне кажется, что Цветаева считала Пушкина своим современником вопреки тому, что жила в другую эпоху, вопреки даже здравому смыслу.

Силой своего воображения Марина Цветаева однажды в детстве создала себе живого поэта Пушкина да так и не отпускала его ни на шаг от своей души в течение всей жизни. С А.С. Пушкиным она постоянно сверяет своё чувство прекрасного, своё понимание поэзии.

Таким образом, заполнив собой значительную часть духовного мира Марины Цветаевой, Пушкин, естественно, вторгся и в её поэзию. Один за другим стали появляться стихи, посвящённые Пушкину.

В лирические произведения из цикла «Стихи к Пушкину» вместе с лирическим героем – Александром Сергеевичем Пушкиным – перекочевали и многие пушкинские герои:

Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жён –
Пушкин – в роли монумента?
Гостя каменного? – он,
Скалозубый, нагловзорый
Пушкин – в роли Командора?

В это первое стихотворение цикла «Стихи к Пушкину» и Медный Всадник прискакал, и даже “Ваня бедный” явился:

Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он – не трусоват.

Пушкин был для Марины Цветаевой олицетворением мужественности. Александр Сергеевич возник в духовном мире поэтессы “серебряного века” как волшебник, божественное существо, подаренное ей русской историей:

И шаг, и светлейший из светлых
Взгляд, коим поныне светла.
Последний – посмертный – бессмертный
Подарок России – Петра.

А утверждением о божественном происхождении солнца русской поэзии могут служить строки из четвёртого стихотворения цикла:

То – серафима
Сила – была.
Несокрушимый
Мускул крыла.

Думая и говоря о Пушкине, о его роли в русской жизни и русской культуре, Цветаева была близка к Блоку и Маяковскому. Она вторила автору «Двенадцати» и «Соловьиного сада», когда говорила: “Пушкин дружбы, Пушкин брака, Пушкин бунта, Пушкин трона, Пушкин света, Пушкин няни. Пушкин – в бесчисленности своих ликов и обличий – всё это спаяно и держится в нём одним: поэтом” (статья «Наталья Гончарова»).

Но ближе всего Цветаева к Маяковскому с его яростным признанием Пушкину: “Я люблю вас, но живого, а не мумию”.

В отношении Цветаевой к Пушкину, в её понимании Пушкина, в её безграничной любви к Пушкину самое важное, решающее – твёрдое убеждение в том, что влияние Александра Сергеевича Пушкина на поэта и читателя может быть только освободительным: “. чудный памятник. Памятник свободе–неволе–стихии – судьбе и конечной победе гения: Пушкину, восставшему из цепей” (статья «Мой Пушкин»).

Ведь именно об этом писал поэт в своём стихотворном завещании:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
(«Я памятник себе воздвиг нерукотворный. », 1836)

В поэзии Пушкина, в его личности Цветаева видит полное торжество той освобождающей стихии, выражением которой является истинное искусство:

И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права.
(А.С. Пушкин. «Из Пиндемонти», 1836)

Мне кажется, что и сам Пушкин для Цветаевой, особенно в юности, – больше повод, чтобы рассказать о себе, о том, как она сама по-пушкински мятежна и своевольна:

Запах – из детства – какого-то дыма
Или каких-то племён.
Очарование прежнего Крыма
Пушкинских милых времён.

Пушкин! – Ты знал бы по первому слову,
Кто у тебя на пути!
И просиял бы, и под руку в гору
Не предложил мне идти.

Не опираясь на смуглую руку,
Я говорила б, идя,
Как глубоко презираю науку
И отвергаю вождя. –

писала М.Цветаева в стихотворении «Встреча с Пушкиным» 1 октября 1913 года.

Отношение Марины Цветаевой к Пушкину совершенно особое – абсолютно свободное. Отношение к собрату по перу, единомышленнику. Ей ведомы и понятны все тайны пушкинского ремесла – каждая его скобка, каждая описка; она знает цену каждой его остроты, каждого произнесённого или записанного слова.

Самым важным и дорогим Цветаева считала пушкинскую безмерность (“безмерность моих слов – только слабая тень безмерности моих чувств”).

Недаром ведь из всего Пушкина самым любимым, самым близким, самым своим стало для неё море: “Это был апогей вдохновения. С «Прощай же, море. » начинались слёзы. «Прощай же, море! Не забуду. » – ведь он же это морю обещает, как я – моей берёзе, моему орешнику, моей ёлке, когда уезжаю из Тарусы. А море, может быть, не верит и думает, что – забудет, тогда он опять обещает: «И долго, долго слышать буду – Твой гул в вечерние часы. »” (статья «Мой Пушкин»).

Пушкин для Марины Цветаевой – не “мера” и не “грань”, но источник вечной и бесконечной стихии поэзии. Б.Л. Пастернак писал об этом так:

Стихия свободной стихии
С свободной стихией стиха.

И эти строки из стихотворения Пастернака (1918), тоже обращённого к А.С. Пушкину, открыла для меня Цветаева в статье «Мой Пушкин».

Конечно, русские поэты, русские читатели ещё долго – бесконечно долго – будут вновь и вновь открывать для себя нового Пушкина, своего Пушкина. Буду для себя вновь и вновь открывать своего Пушкина и я, но сейчас мне по душе именно цветаевский Пушкин – воплощение красоты, гениальности, мужества, ума и неисчерпаемости.

Почему людям по-разному отмерен жизненный срок? Почему кто-то коптит небо целый век, а кто-то, словно вспышка на небосклоне, проживает короткую, но яркую жизнь? Именно эта мысль приходит в голову при воспоминании о Марии Башкирцевой, 23-летней художнице XIX века, чья судьба вызывает недоумение.

Как могло случиться, что красавица, с детства купавшаяся в роскоши, проводившая детские годы на Лазурном берегу: в Ментоне, Париже, Ницце – ушла из жизни, не дожив до 24 лет? Маша умерла в столь юном возрасте от чахотки, которая была настоящим бичом в конце XIX столетия. С детства проводя много времени среди врачей, девушка, чувствуя свою обреченность, отказалась от обыденной жизни, посвятив себя искусству. Она вела дневник, рисовала изумительные картины, обладала тончайшим музыкальным слухом. Оставила в наследство более 150 картин и многотомный дневник, которым зачитывались ее современники и поклонники, среди которых был и молодой французский писатель Ги де Мопассан.

Что же привлекло к ее судьбе русскую поэтессу Марину Цветаеву? Мари Башкирцева умерла за 8 лет до рождения Марины. Но именно ей посвящает 17-летняя Цветаева в своем первом поэтическом сборнике «Вечерний альбом» стихотворение «Встреча», анализ которого и будет здесь представлен.

Атмосфера вечера, давшая название сборнику, ощущается уже в первой строке: «Вечерний дым над городом возник». Начинающая поэтесса не могла не испытывать влияние своих старших «коллег по цеху». Ведь блоковская «Незнакомка» поразила сердца и умы многих любителей поэзии начала ХХ века. Наверняка, Цветаева не была исключением, ведь в дальнейшем она даже написала свое посвящение Александру Блоку.

Образы, возникающие в стихотворении «Встреча», словно бы рождаются из тумана, как это происходит в «Незнакомке». Появляющийся из ниоткуда «полудетский лик», причем «прозрачней анемоны» - цветка, по-другому называющегося ветреницей. Все призрачно, неопределенно, туманно, как у Блока. Даже вагоны, как в его «Железной дороге», «куда-то вдаль покорно шли». Но на этом сходство заканчивается.

Данное стихотворение, несмотря на заявленный жанр посвящения, по форме является сонетом. «Встреча», как и все русские сонеты, написана пятистопным ямбом. При этом композиция сонета предполагает сюжетно-эмоциональный перелом, который приходится обычно на вторую часть стиха. У Цветаевой этот перелом происходит уже в середине второго четверостишия. После упоминания увиденного «полудетского лика» поэтесса переходит к его описанию, причем его детали обрывочны, что характерно для стиля Цветаевой: «на веках тень», кудри, лежавшие «подобием короны». И совсем неожиданно описание состояния самой лирической героини: «Я сдержала крик».

Героиня словно прозревает в «этот краткий миг»: она узнает девушку «у темного окна». Та – «виденье рая в сутолке вокзальной». Как характерны здесь любимые поэтессой тире, с помощью которых она с особой экспрессией выделяет это приложение. Ей приходится даже исказить слово «сутолока», обозначающее толчею, давку, чтобы не нарушить размер и форму сонета, ведь никакое другое слово не подходит.

Оказывается, героиня встречалась с этой девушкой не раз в «долинах сна». Значит, на самом деле это всего лишь видение, сон, призрак, фантом. Но та внутренняя связь, которая возникла между девушкой и лирической героиней, не обрывается. И теперь героиню терзают вопросы: «Но почему она была печальной? Чего искал прозрачный силуэт?» Она даже мучается предположением: «Быть может ей – и в небе счастья нет. »

Более новые статьи:

«Встреча», анализ стихотворения Цветаевой

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой Встреча № 3

Почему людям по-разному отмерен жизненный срок? Почему кто-то коптит небо целый век, а кто-то, словно вспышка на небосклоне, проживает короткую, но яркую жизнь? Именно эта мысль приходит в голову при воспоминании о Марии Башкирцевой, 23-летней художнице XIX века, чья судьба вызывает недоумение.

Образы, возникающие в стихотворении «Встреча», словно бы рождаются из тумана, как это происходит в «Незнакомке». Появляющийся из ниоткуда «полудетский лик». причем «прозрачней анемоны» - цветка, по-другому называющегося ветреницей. Все призрачно, неопределенно, туманно, как у Блока. Даже вагоны, как в его «Железной дороге», «куда-то вдаль покорно шли». Но на этом сходство заканчивается.

Данное стихотворение, несмотря на заявленный жанр посвящения, по форме является сонетом. «Встреча», как и все русские сонеты, написана пятистопным ямбом. При этом композиция сонета предполагает сюжетно-эмоциональный перелом, который приходится обычно на вторую часть стиха. У Цветаевой этот перелом происходит уже в середине второго четверостишия. После упоминания увиденного «полудетского лика» поэтесса переходит к его описанию, причем его детали обрывочны, что характерно для стиля Цветаевой: «на веках тень». кудри, лежавшие «подобием короны». И совсем неожиданно описание состояния самой лирической героини: «Я сдержала крик» .

Героиня словно прозревает в «этот краткий миг». она узнает девушку «у темного окна». Та – «виденье рая в сутолке вокзальной». Как характерны здесь любимые поэтессой тире, с помощью которых она с особой экспрессией выделяет это приложение. Ей приходится даже исказить слово «сутолока», обозначающее толчею, давку, чтобы не нарушить размер и форму сонета, ведь никакое другое слово не подходит.

Оказывается, героиня встречалась с этой девушкой не раз в «долинах сна». Значит, на самом деле это всего лишь видение, сон, призрак, фантом. Но та внутренняя связь, которая возникла между девушкой и лирической героиней, не обрывается. И теперь героиню терзают вопросы: «Но почему она была печальной? Чего искал прозрачный силуэт?» Она даже мучается предположением: «Быть может ей – и в небе счастья нет. »

Возвращаясь к жанру посвящения, можно предположить, что жизнь Марии Башкирцевой действительно потрясла 17-летнюю Марину Цветаеву. Возможно, она почувствовала какую-то связь с ее судьбой, ведь известен факт, что юная Аня Горенко (будущая Анна Ахматова !), находясь в Царском Селе, просто физически ощущала присутствие Пушкина, который обучался здесь на сто лет раньше.

Марина
Цветаева

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой Встреча № 4

Анализ стихотворения Марины Цветаевой «Никто ничего не отнял»

Первая встреча Цветаевой и Мандельштама состоялась в 1915 году в Коктебеле. Тесно общаться они стали несколько позже — в начале 1916-го, когда поэтесса приехала в Петербург. Жажда проводить время вместе у молодых людей была настолько сильной, что Осип Эмильевич последовал в Первопрестольную вслед за Мариной Ивановной. В течение следующих шести месяцев он регулярно навещал Цветаеву. Летом Мандельштам фактически сбежал в Крым, не желая более искать свиданий с поэтессой. Впоследствии им приходилось пересекаться, но во встречах этих не было трепета, взаимного восхищения, влюбленности, как в период с февраля по июнь 1916 года. К тому времени относятся стихотворения, которые литераторы посвятили друг другу: три произведения Мандельштама и десять — цветаевских.

Именно Осипу Эмильевичу адресовано знаменитое «Никто ничего не отнял. ». В нем лирическая героиня уверена в невероятной силе настоящих чувств. Истинная любовь дает человеку возможность преодолеть все преграды, среди которых — расстояние в сотни верст, в сотни лет. Полное погружение в стихию чувств — важнейшая черта личности лирической героини. Ей необходимо буйство страстей, тогда и разлука будет нипочем. В стихотворении Цветаева называет Мандельштама «молодым Державиным». Спустя много лет она немного пояснит это сравнение в статье «Поэт-альпинист», посвященной практически забытому сейчас Николаю Гронскому. По мнению Марины Ивановны, «у Мандельштама Державин именно — традиция, словесная и даже словарная». То есть Осип Эмильевич пишет как Гавриил Романович, но не дышит его воздухом.

«Никто ничего не отнял. » — произведение необыкновенно музыкальное, что вообще характерно для творчества Цветаевой. Сама поэтесса свои стихотворения сравнивала с песнями. Как-то раз она сказала короткую, но очень точную фразу: «Пастернак в стихах видит, а я слышу». Великий композитор Сергей Прокофьев в поэзии Марины Ивановны отмечал присутствие пульсирования ритма, ускоренного биения крови. Кроме того, стиль Цветаевой — воплощение в словах экзальтации, экстаза, надрыва. Поэтому в стихотворении «Никто ничего не отнял. » — обилие восклицательных знаков и тире. Строки получаются энергичными, экспрессивными. Тем не менее, произведение выходит очень женским. Особенно ярко это выражено в заключительной строфе: Нежней и бесповоротней Никто не глядел Вам вслед… Целую Вас — через сотни Разъединяющих лет.

Никто ничего не отнял –

Мне сладостно, что мы врозь!

Целую Вас через сотни

Я знаю: наш дар – неравен.