Анализ стихотворения Цветаевой Прокрасться

В эпоху нового тысячелетия, ознаменованного эпохой Культуры, в эпоху приоритетов гуманитарного синтеза как одной из характерных черт русской культуры, в эпоху философского осмысления пространственной природы слова и языка изобразительного искусства, необходимо проникнуться важностью концепта творчества, основанного на расширении сознания и полноте художественных представлений личности. Сверхзадачу исследования мы видим в многомерности взаимосвязей гуманитарных и естественных знаний и реализации комплекса интегрированных программ; в создании сложных комплексов представлений о культуре и её совершенствовании на основе актуализации собственного художественного творчества: изобразительного, литературного и т.д. Приобщение к искусству, литературе мы рассматриваем как приобщение к фактору Культуры. Гуманитарный синтез - сфера духовной инициативы, один из путей гармонизации образовательной системы и художественного развития личности. Без эстетической подготовки немыслимо настоящее преподавание литературы, равно как и без компетентности в области литературы немыслима квалификация педагога искусства. В этом контексте велико значение литературы как аккумулятора элементов традиции, энергии культуры для всей нации.

Для культуры XX-ХХI вв. творчество Цветаевой стало одним из способов постижения себя и мира. Вследствие такого положения переосмысляется набор средств конкретных искусств: изобразительного языка и пространственно-пластического выражения скрытых смыслов. Важно осознать эстетическую функцию языка, смысловую многоплановость поэтического слова, тенденцию стиля в порождении и восприятии языковых знаков; изобразительную ориентацию на нелинейное восприятие поэтического текста, особую эмоцию формы ; тенденции к преобразованию содержательного в формальное и его транспонирование в иную художественную модальность.

Авторы исследования ставят две задачи: 1) выявить и описать потенциальные возможности смысловых мерностей, реализованных в особых условиях поэтической формы; 2) показать, каким образом реализация потенциальных свойств стихотворной ткани позволит учащимся выразить художественными средствами своё понимание мира, философскую позицию в изобразительном ключе. Степень внимания к решению задач следует понимать как перевод концептов в другое качественное состояние - широкий диапазон многомерного Синтеза.

Мы полагаем, что создание архетипа собственного пространства, с опорой на язык художественных произведений, значительно повышает культуру речи; открываются возможности для словесного творчества. Здесь предпринимается опыт духовной истории в постижении природы художественного образа.

Обращение к творчеству Марины Цветаевой через цикл стихов «После России» мы рассматриваем как компонент художественного сознания и знаний о мире поэта, понимая, что данный подход является также предметом изучения философии, психологии, лингвистики, лингвокультурологии и других гуманитарных наук. Предлагаемый аспект имеет лингвистическую и изобразительную направленность, где важнейшим структурообразующим элементом мы избираем концептпространства. Мы полагаем, достаточно знакомства с одним стихотворением, чтобы понять: за рамками описания остались весьма важные концепты. В данном исследовании этим стихотворением мы избрали наиболее известное из цикла «После России» - «Прокрасться» [Цветаева, 1999: 263-264]. Уместно напомнить, реальность нашего мира строится на противопоставлении, будь то свет или тень, жизнь или смерть, лишь время вне конфликта. Ему не может противостоять даже вечность, поскольку время уже находиться в вечности. Её суть заключена в бесконечности его течения. Оно же, в свою очередь, определяется в промежутке «тире» между датами исторических хроник, сухих и беспристрастных к жизни и смерти, к добру и злу, заключенных в них. В истории всех времен не найти лучшего хронографа, чем поэта, способного наполнить это «тире» эмоциями, переживаниями, духом эпохи, современником которого он является.

«Поэт - очевидец всех времен в истории», - говорила М.И. Цветаева. Поэт - невольник своего дара и своего времени. Его отношения со временем трагические. Это неоднократно подтверждала история на примерах жизни великих поэтов, будь то А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, С.А. Есенин, А.А. Ахматова, М.И. Цветаева.

«Брак поэта со временем - насильственный брак», - писала Марина Ивановна. Судьба поэта Цветаевой, именно поэта, а не поэтессы, драматична. Не каждому мужчине под силу вынести весь груз испытаний, выпавший на плечи этой хрупкой, утончённой, с парящей походкой женщине.

Эмиграция явилась для поэтессы тяжелейшим испытанием, ибо она не желала идти в общем строе большинства соотечественников: публично не поносила революцию, всячески славила свою родную Россию. Нужно отметить, что за 14 долгих дет эмиграции выходит лишь один сборник стихов - «После России» (Лирика 1922-1925 гг.).

Критики и ценители творчества гениев часто задаются вопросом - что именно перетекает в характер лирического героя от личности поэта. И если в раннем творчестве начинающаяся поэтесса специально избегает автобиографических связей в своей лирике, создавая в первых книгах стихов «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь» мир, пропитанный атмосферой «детской» сентиментальной сказки, исповедальной, дневниковой направленности, юношеской наивности, то в годы эмиграции, в период позднего творчества, под влиянием жизненных перипетий, когда серьёзно меняется жизнь Марины, мир её лирической героини приближается к реальности, а в строках проступает выстраданная мудрость много пережившей женщины.

В этот период в лирике Марины появляются новые мотивы, навеянные жизненной ситуацией: одиночество, безысходность, тоска по Родине, мысли о смерти. Лирический герой поэта взрослеет и уже не в силах бросать такой же призыв к борьбе, каким пропитано раннее творчество Цветаевой. Лирический герой все чаще задумывается о покое, примирении с реальностью, пытаясь создать некий иллюзорный обособленный мирок, куда не проникнут горе и беда реального, страшного мира. Характерный для творчества Марины мотив условности и реальности бытия предстает нам уже через призму зрелой мудрости Поэта, пронизывая его творчество на протяжении всей жизни.

Особенно пронзительно звучит этот мотив в стихотворении «Прокрасться. »

А может, лучшая победа

Над временем и тяготеньем -

Пройти, чтоб не оставить тени

Может быть - отказом

Взять? Вычеркнуться из зеркал.

Так: Лермонтовым по Кавказу

Прокрасться, не встревожив скал.

И наконец-то будет разрешен

Себялюбивый, одинокий сон.

И ничего не надобно отныне

Новопреставленной болярыне Марине.

[Цветаева I; 270-271]

Тело и телесное – значимая сфера культуры и, соответственно, особенный элемент поэтики художественного текста: телесное может обозначать различные смыслы, оно не является асемантичным, не равно самому себе (о семиотике и семантике функций тела в литературе см. прежде всего [Фарыно III: 112-121], ср. [Фарыно 1991: 200-228]). Исключительно важную роль тело и его органы играют в поэтике т. н. «исторического авангарда», к которой принадлежит и творчество М.Цветаевой (об этом термине и о функциях телесного в «историческом авангарде» см. прежде всего: [Смирнов 1977: 117; Деринг-Смирнова, Смирнов 1982; Маймескулов 1992]). На первый взгляд, семантика тела в анализируемом стихотворении М.Цветаевой традиционна для христианской традиции; ее можно описать теми же словами, какими Е.Фарыно охарактеризовал трактовку тела в цветаевском поэтическом цикле «Бессонница»: «<…> “я” постепенно теряет свою телесность и приближается к статусу ангелоподобного бесплотного существа (“как серафим”, “я гость небесный”)» [Фарыно III: 114]. Индивидуально цветаевскими инвариантными мотивами является не такое отчуждение от собственного тела, а вбирание мира в себя («раковинная природа» «я») и истолкование чувственного начала как неотъемлемого свойства, присущего мифологическому естеству «я» [Фарыно III: 113-117].

Действительно, в стихотворении «Настанет день – печальный, говорят!» прежнему состоянию страстности, обозначенному «пламенем» горячих (ныне остуженных ») глаз и «поясом» («пояс» ассоциируется с неприступностью, целомудренностью или девственностью – ср. символику развязывания пояса в античной поэзии), противопоставлена теперешняя бесстрастность, «благообразие», достигнутые в смерти. Обретённое героиней бесстрастие-благообразие может интерпретироваться как вариант «существеннейшей в поэтической системе Цветаевой семантики отказа от пола» [Маймескулов 1995: 277] (о категории пола в поэзии М.Цветаевой см. [Гаспаров 1982: 130; Ельницкая 1990: 102, 332-333, прим. 87; Ревзина 1977: 63; Фарыно 1978: 127-128; Фарыно 1985а: 294, 376, прим. 79]). Наделение руки лирической героини признаком не-существования («к моей руке, которой больше нет») - средство обозначить именно такое отчуждение «я» от собственного тела, ставшего бесчувственным и потому не-реальным, по крайней мере в сравнении с прежним, до-смертным состоянием. Тело, преображенное смертью, приобретает признаки святости. Прежде всего, это свойство выражено в оппозиции «лицо – лик»: церковнославянизм «лик» в данном контексте, в описании погребения и рядом с упоминанием о Пасхе, наделен сакральными коннотациями; «лик» – это образ, икона и это просветленное божественным духом лицо святого. Синоним слова «икона» - «образ» – зашифрован в лексеме «благообразие», воспринимающейся как окказиональное производное от образа-иконы: «О, наконец тебя я удостоюсь, // Благообразия прекрасный пояс!»; «Меня окутал с головы до пят // Благообразия прекрасный плат». Употребление слова «лик» в цветаевской поэзии и в других случаях связано с семантикой преображения, «истончения» плоти, отрешения от земного мира и его страстей: «Нежно светлеют губы, и тень золоче / Возле запавших глаз. Это ночь зажгла / Этот светлейший лик, - и от темной ночи / Только одно темнеет у нас – глаза» («После бессонной ночи слабеет тело…» из цикла «Бессонница» [Цветаева I: 283]; анализ этого цикла см. в работе: [Фарыно 1978]; мотив «истончения» плоти прослеживается и в цикле «Магдалина» [Фарыно 1985а]). Целование руки покойной, очевидно, наделено признаками приложения к мощам святой: не случайно, провожающие умершую лирическую героиню названы паломниками. «Паломничество по дорожке черной».

Такая семантика телесного кода может показаться тривиальной; не тривиально в ней лишь самоопределение лирической героиней себя как святой. Однако на самом деле механизм смыслопорождения в стихотворении намного более сложен, а значения, передаваемые с помощью телесного кода, внутренне противоречивы, амбивалентны.

Прежде всего, новое (святое ) тело, обретенное лирической героиней, не есть в полной мере ее, не принадлежит ей: руки «больше нет», а значит, в экзистенциальном смысле нет теперь и ее тела. Иконописный лик святого мыслится как выражение в нем неизменного, вечного, божественного, то есть сущностного. А в цветаевском тексте «лик» назван «двойником» «лица» живой героини, - двойничество же означает не сущностное тождество, а лишь повторение похожего или одного и того же, ассоциируется с узурпацией и подменой. М.Цветаева наделяет «лицо» эпитетом «легкое», имеющим несомненные позитивные коннотации, ассоциирующимся со свободой от материи, от плотской тяжести; традиционное ожидание требовало бы скорее, чтобы такой признак был присущ «лику». Лишенный эпитета «легкий», в соотношении с «лицом» «лик» воспринимается как его антоним, как нечто тяжелое. Тяжелый лик вызывает ассоциации с маской, в том числе посмертной. Маска же инородна по отношению к лицу и к «я». Впрочем, в тексте содержатся и указания на возможность традиционной интерпретации соотношения земной плоти и плоти преображенной. «Легкое» может иметь и пейоративные коннотации, как легковесное. А проступание «лика» сквозь «лицо» позволяет истолковывать бренную плоть «я» только лишь как оболочку для истинной сущности. «Легкое лицо» – это истончающаяся в смерти плоть, через которую и проступает неизменный, вечный лик. Однако представляется несколько неожиданным, что плоть / лицо служит оболочкой для иной плоти / лика, а не для души, как это было бы в традиционном случае. Цветаевская героиня словно бы наделена двойным телом – до- и по-смертным.

Лексема «нащупавший» в применении к «лику» ощущается также как неожиданная. Это слово, обозначающее тактильные ощущения, ассоциируется со слепотой: нащупывает нечто слепой, тот, кто лишен зрения. И действительно, «лик» в стихотворении Цветаевой слеп: ведь у него нет глаз, которые «отгорели»; их заменяют холодные и «чужие» пятаки. Преображение тела святого, его нетление в христианской традиции связывается с просветлением. Между тем, в стихотворении «Настанет день – печальный, говорят!» «лик» скорее темный, чем светлый. Семантика темноты, не-света и пейоративные коннотации, связанные со смертью и погребением героини, очевидны в эпитете «черная» из следующей строфы: «Потянется, растерянно крестясь, / Паломничество по дорожке черной».

Свет, имеющий в поэзии М.Цветаевой высокий ценностный смысл, в своем роде сакральный, представлен как атрибут лирического «я», обладающего светоносным взглядом; пример: я – световое око в поэме «Попытка комнаты» (о светоносной природе я у М.Цветаевой см. [Фарыно 1985а: 364, прим. 24] и [Фарыно 1985б:; 52]. По наблюдениям Е.Фарыно, для М.Цветаевой характерны оппозиции «око - глаз» и «око – зрак», в которых первый элемент получает коннотации «сакральное», а второй – «демоническое» [Фарыно 1985а: 92, прим. 48; 95, прим. 57; Фарыно 1986: 21].

Впрочем, в цветаевской поэзии слепота, незрячесть может приобретать и позитивный смысл отрешенности от внешнего, поверхностного, суетного, она выражает взгляд «я» внутрь себя: «На ложе из лож / Сложившим великую ложь лицезренья, / Внутрь зрящим – свидание нож» («Эвридика – Орфею» [Цветаева II; 183]; слепота – метафорический эквивалент высшего зрения поэта: «Что же мне делать, слепцу и пасынку, / В мире где каждый и отч и зряч» («Что же мне делать слепцу и пасынку…» из цикла «Поэты» [Цветаева II; 185]).

Смерть в стихотворении М.Цветаевой «Настанет день – печальный, говорят!» наделена двойственной, амбивалентной семантикой. Она может быть истолкована как освобождение духовного начала. Сама физическая, плотская кончина парадоксальным образом связывается с воскресением, она именуется Пасхой: «Святая у меня сегодня Пасха». Написание стихотворения действительно приурочено к Пасхе 1916 года, и это событие является не чисто биографическим обстоятельством, а текстовым фактором: дата написания намеренно указана автором. Эта метафорическая «Пасха» лирической героини вызывает ассоциации с истинной Пасхой – Воскресением Христовым и потому приобретает коннотации побежденной, преодоленной, не-абсолютной смерти. «Благообразия прекрасный плат», наделенный такими оттенками значения, как новое, преображенное, чуждое страстей тело. в свете этой христологической параллели соотносится с погребальной плащаницей Христа: это ткань, в которую заворачивают тело («с головы до пят»). Кроме того, он, вероятно, ассоциируется и с покровом Богоматери, как пояс – с ризами Приснодевы Марии. Плат в стихотворении «Настанет день – печальный, говорят!» также – метафора тела, как в стихотворении «О путях твоих пытать не буду» из цикла «Магдалина» тело героини уподоблено плащанице, в которую было завернутого тело снятого с креста Иисуса Христа: «Я был наг, а ты меня волною / Тела – как стеною / Обнесла» [Цветаева II: 222]. Имплицитно в этом образе также содержится и параллель с символом Богоматери – Нерушимой Стены. (В других контекстах у М.Цветаевой «покров» может означать тело человека – отринутое, отброшенное в смерти: «Для тех, отженивших последние клочья / Покрова (ни уст, ни ланит!…)» – «Эвридика – Орфею» [Цветаева II: 183].

В предпоследней строфе стихотворения благодаря грамматической конструкции предложения погребальная процессия, в которой мертвое тело – объект, а не субъект действия, предстает путешествием живой героини: «По улицам оставленной Москвы / Поеду – я, и побредете – вы». Нейтральная, нормативная конструкция была бы иной: меня повезут. Мотив причастности героини миру живых, а не мертвых создается также благодаря грамматическому параллелизму конструкций, описывающих погребаемую героиню и провожающих ее живых людей: «Поеду –я, и побредете – вы». Выражение «себялюбивый, одинокий сон» в стихах «И наконец-то будет разрешен / Себялюбивый, одинокий сон» – это вариация метафоры традиционной метафоры «жизнь есть сон, смерть – пробуждение», свидетельствующая также об относительности смерти и о ее возможном восприятии как некоего блага, освобождающего от иллюзорных притязаний эгоистического земного «я».

Но одновременно смерть, о которой говорится в этом стихотворении, может быть истолкована и как уничтожение «я». На это указывает не только упоминание об угасших глазах (зеркале души ), разрыв между «лицом» живой и «ликом» мертвой героини и отчуждение от собственного тела, метонимически обозначенное «рукой, которой больше нет». Вечный покой, бесстрастность может интерпретироваться не только как духовное состояние святой, но и как бесчувственность умершей, мертвого тела. По-смертное тело лирической героини ей, ее «я» не принадлежит. Не случайно, говорится только о теле, но не о душе покойной: подразумеваемая душа или уже вне тела, или перестала существовать. По крайней мере, уничтожению подверглось «я» героини – страстное и потому немыслимое вне тела. Если оставшееся тело и наделено некими чертами святости, неотмирности, вечности / нетленности, то это в экзистенциальном смысле не ее тело. Смерть – одновременно преображение и уничтожение тела. Разделяя душу и тело, она ведет к уничтожению, стиранию «я» и к возникновению бестелесного тела, бесплотной плоти. Изначально героиня как будто бы стремится к освобождению от страстей: «О, наконец тебя я удостоюсь, / Благообразия прекрасный пояс!». Но обретенное ею состояние оказывается либо безусловной смертью, либо покоем и бесчувствием нового, другого тела, которому соответствует другое «я»: через двойничество тел обозначены два разных «я».

Такому телесному и душевному / духовному двойничеству соответствует дуальный характер темпоральной структуры текста. Смерть / преображение представлено то как событие воображаемого будущего: «Настанет день»; «Отцарствуют <…> мои глаза»; «проступит лик»; «Потянется <…> паломничество»; «не возражу»; «не вгонит в краску»; «Поеду – я»; «И первый ком о крышку гроба грянет»; «И наконец-то будет разрешен себялюбивый, одинокий сон», то как событие, совершившееся в недавнем прошлом: «Меня окутал с головы до пят / Благообразия прекрасный плат». Грамматические формы настоящего времени в строках «К моей руке, с которой снят запрет, / К моей руке, которой больше нет» имеют перфектное значение, указывая на смерть как на недавно произошедшую. Восприятие своей кончины как совершившейся в прошлом, по-видимому, отражает точку зрения «я», перешедшего в вечность; земное «я» мыслит эту кончину как принадлежащую будущему. В настоящем времени финальных стихов «И ничего не надобно отныне / Новопреставленной болярыне Марине» оппозиция «прошлое – будущее» снято, соответственно, земное и потустороннее, по-смертное «я» обретают здесь некое условное единство, будучи обозначенными именем собственным героини и автора. Показательно, что семантически выделенная часть стихотворения – последняя строфа, завершающаяся итоговым pointe, - это описание не освобождения, не преображения тела героини, но его погребения: «И первый ком о крышку гроба грянет, - / И наконец-то будет разрешен / Себялюбивый, одинокий сон. / И ничего не надобно отныне / Новопреставленной болярыне Марине». Пасха лирической героини не воскресение, а непреодолимая смерть. Параллель с Христом, но не воскресшим, а ведомым на распятие, прослеживается и в последней строке стихотворения: как ученики отвернулись от Спасителя, так и провожающие героиню в последний путь не все доходят до могилы: «И не один дорогою отстанет». В противоположность Христу героиня Цветаевой не воскресает и не воскреснет: ее Пасха – это и есть ее смерть.

Знаменательна замена в последней строке личного местоимения первого лица «я» и производных от него форм «мои», «моей» выражением «болярыня Марина»: эта замена означает одновременно отчуждение «я» от себя самого (взгляд на себя извне) и не-существование, исчезновение «я».

Итак, смерть в стихотворении М.Цветаевой представлена, с одной стороны, как преображение, с другой – как переход в небытие. При первой трактовке метафизической или экзистенциальной иронии подвергнуты знаки смерти, уничтожения, оказывающиеся ложными, несостоятельными. При второй трактовке трагическая ирония обволакивает образы воскресения (Пасхи), преображения. Такая амбивалентность присуща цветаевскому тексту и в другом случае: двойственной семантикой в нем наделено целование рук. Это и эротический поцелуй, поцелуй руки поклонником («Вы» как он. единственный, поцелуи, которые при жизни смутили бы героиню), и целование мощей / иконы.

Преображение / уничтожение лирической героини в смерти, представленное в стихотворении «Настанет день - печальный, говорят!» как бы в сжатом виде соединяет несколько вариантов соотношения «я», души и тела, свойственных цветаевской поэзии. Трактовка смерти как разделения души и тела, приводящая к небытию, к развоплощению, представлена в первом и втором стихотворениях из цикла «Надгробие». Ни погребенное в земле тело (кость), ни вознесшаяся в небесные сферы душа не воплощают, не сохраняют умершее «я»: «Нет, никоторое из двух: / Кость слишком – кость, дух слишком – дух»; «Не ты – не ты – не ты – не ты. / Чтó бы ни пели нам попы, / Что смерть есть жизнь и жизнь есть смерть, - / Бог – слишком Бог, червь – слишком червь»; «На труп и призрак – неделим!» [Цветаева II: 325-326]. М.Цветаева, полемизируя с державинской духовной одой «Бог», где человек мыслится одновременно как бог (т. е. духовное начало) и червь (телесное начало, слабость, смертность), утверждает, что «Бог» и «червь», дух и мертвая плоть в их разделенности никак не причастны «я» человека. При этом речь идет скорее не об отрицании бессмертия души, но именно о том, что она не есть «я» умершего.

Однако наряду с трактовкой смерти как перехода «я» в абсолютное небытие в лирике М.Цветаевой содержится интерпретация истинной жизни «я» как непричастности материальному, «телесному» миру: смерть в этом случае мыслится как освобождение: «А может, лучшая победа / Над временем и тяготеньем - / Пройти, чтоб не оставить следа, / Пройти, чтоб не оставить тени // На стенах… / <…> / Распасться, не оставив праха // На урну…» («Прокрасться…» [Цветаева II: 199], анализ этого стихотворения см. [Фарыно 1987]). Не-оставление следа в материальном мире, в том числе и после смерти, мыслится не как не-существование, но как бытие истинное. Смерть в таком случае должна быть квинтэссенцией освобождения.

Сходная трактовка смерти как освобождения, как желанного развоплощения дана в цикле стихотворений «Дочь Иаира», полемически «переписывающем» евангельский сюжет о воскрешении умершей девицы Христом. У М.Цветаевой воскрешение – не благо, а зло или опрометчивое и недолжное деяние (ср. сходную трансформацию в ее творчестве мифа о приходе Орфея в Аид, чтобы вывести из царства смерти Эвридику): «В просторах покроя - / Потерянность тела, /, Посмертная сквозь. // Девица, не скроешь, / Что кость захотела / От косточки врозь» [Цветаева II: 96]. Смерть мыслится здесь как освобождение, утрата тела, к которой стремится, которой жаждет плоть (кость ). Смерть истолкована и описана как преображение плоти, превращение ее в тонкую проницаемую материю («сквозь» здесь окказионализм, существительное). Мертвая плоть наделяется знáком особенной интенсивной жизненности – загаром: «С дороги не тронется / Отвесной. - / То Вечности / Бессмертный загар» [Цветаева II: 97]. Этот же образ смертно-бессмертного загара встречается в стихотворении «На пушок девичий, нежный –», написанном в одно время с «Дочерью Иаира»: «На пушок девичий, нежный - / Смерть серебряным загаром» [Цветаева II: 97]. Парадоксальное сближение смерти и загара мотивировано трактовкой смерти как сожжения и самосожжения (ср. в лирике М.Цветаевой самоидентификацию «я» с Жанной д’Арк, сжигаемой на костре).

Традиционный концепт тела как противоположности духу и душе, восходящий, по-видимому, к платоновской и к неоплатонической и к связанной с ними гностической философским системам, представлен в стихотворении «Жив, а не умер…»: В теле как в трюме, / В себе как в тюрьме. // Мир – это стены. / Выход – топор. / <…> (Только поэты / В кости – как во лжи!) // Нет, не гулять нам, / Певчая братья, / В теле как в ватном / Отчем халате. // Лучшего стоим. / Чахнем в тепле. / В теле – как в стойле. / В себе – как в котле. // Бренных не копим / Великолепий. / В теле – как в топи, / В теле – как в склепе, // В теле – как в крайней / Ссылке – зачах. / В теле – как в тайне, / В висках – как в тисках. // Маски железной» [Цветаева II: 254].

Живая плоть наделяется признаками останков, скелета: «(Только поэты / В кости как во лжи!)». Это темница «я» (по крайней мере, возвышенного «я» поэтов), «я» же в данном случае, по-видимому, тождественно душе. Представление о некоем единстве, сращенности тела и души не просто отвергнуто. Такое представление подано как расхожее, обыденное (=мещанское) и, вероятно, как ложное (=актерское) понимание: «("Мир – это сцена", / Лепечет актер. // И не слукавил, / Шут колченогий. / В теле – как в славе, / В теле – как в тоге» [Цветаева II: 254]. Более того, такое понимание интерпретируется как бесовское, дьявольское: «актер именуется «колченогим», хромоногим; а по мифологическим представлениям, хромоног дьявол. В народном средневековом сознании актер причастен дьявольскому, «теневому» миру, а слово «шут» в разговорной речи и сейчас может использоваться как эвфемизм, заменяющий лексему «черт». Ср. примеры у В.И.Даля: «Шут и вор, шýтик, черт. Шут его бери! Ну его, к шуту! || всякая нéжить, домовой, леший, водяной <…>. || Шут, паралич конский, приписываемый несдружливому домовому, коли лошадь не ко двору [ср. колченогость шута в стихотворении М.Цветаевой. – А.Р. А.Б. ]. Он уже до шутиков допился, до чертиков. Не шут (не черт) совал (сажал, толкал, копал), сам попал! Шут (бес), шут, поиграй да опять отдай! (приговаривают, потеряв что-либо)» [Даль IV: 650].

Близкая интерпретации тела и «я» выражена в стихотворении «Пела как стрелы и как морены…»: «- Пела! – и целой стеной матрасной / Остановить не мог / Мир меня. / Ибо единый вырвала / Дар у богов… бег! // Пела как стрелы. / Тело? / Мне нету дела» [Цветаева II: 241]. Здесь оппозиция «тело – душа (я)» заменена оппозициями «тело – пение (песня)» и «тело – бег», причем пение и бег являются атрибутами «я» в его не- и анти-телесности. Пение и бег мыслятся как «преодоление» телесности.

Иной вариант отношений между телом и душой содержится в стихотворении «Квиты: вами я объедена…», завершающем цикл «Стол». Тело и душа соприродны, изоморфны друг другу. Душа, наделенная грубой витальной телесностью, - это душа мещанина, обывателя. Смерть обывателя представлена в традиционном культурном коде, подвергнутом индивидуальной цветаевской трансформации. Это разделение души и тела, однако, иллюзорное. Душа обывателя «гипертелесна»: «Каплуном-то вместо голубя / Порх! – душа при вскрытии» [Цветаева II: 314]. Тело мещанина – некая оболочка, в которой скрыта не менее плотская «душа»-каплун. Его тело подобно пирогу, из которого вылетали живые птицы на пиру у Тримальхиона в «Сатириконе» Петрония. Знаменательно противопоставление концепта голубь. наделенного духовными и сакральными коннотациями (символ Святого Духа) каплуну. их лишенному. С помощью мнимо духовного («душа») здесь закодировано телесное или, точнее, без- и внедуховное. Напротив, в случае смерти лирической героини, «я» – творца, поэта изоморфность души и тела выражена в том, что тело наделяется метафорическими атрибутами души и ангела как бесплотного существа (крылья ). Сходным образом в стихотворении «Душа» душа поэта наделяется атрибутом «нестикрылости», присущим серафиму (здесь очевидна аллюзия на стихотворение Пушкина «Пророк»): «Шестикрылая, ра – душная, / Между мнимыми – ниц! – сущая, / Не задушена вашими тушами / Ду – ша» [Цветаева II: 164]. В стихотворении «Квиты: вами я объедена…» тело обозначает душу, телесная нагота указывает не на саму себя, но на раскрытие, «обнажение» души в теле: «А меня положат – голую: / Два крыла прикрытием» [Цветаева II: 314].

Противоречие между трактовкой смерти как перехода в небытие в цикле «Надгробие» и осмыслением ее же в ряде других стихотворений М.Цветаевой как освобождения, вероятно, мнимое. В цикле «Надгробие» и прежде всего в стихотворении «Напрасно глазом, как гвоздем…» смерть увидена с внешней точки зрения, в ее значимости для того, кто остается жить. С этой точки зрения, уход человека (другого) из этого мира воспринимается как полное уничтожение. Но с точки зрения внутренней (умершего, уходящего), умирание есть не полное стирание «я», но его высвобождение, обретение высшей свободы и покоя.

Амбивалентная семантика тела (как элемента, контрастного «я» и как квинтэссенции) «я» в поэзии М.Цветаевой связана с тем, что тело может наделяться и признаком анти-духовности, и духовным содержанием. Собственно, можно говорить о существовании в цветаевских текстах двух различных концептов тело. Особенностью стихотворения «Настанет день – печальный, говорят!» является оппозиция двух тел «я», при этом ни одно из них не наделяется однозначными оценочными смыслами. Утрата героиней в смерти страстности также лишена однозначной оценки в отличие от случаев, когда страстность, чувственность либо оценивается позитивно, как духовное начало (например, в «Магдалине»), либо негативно, как некая неполнота и ущербность (например, в цикле «Хвала Афродите» и в стихотворении «Эвридика – Орфею»). Семантический конфликт в цветаевских текстах, как правило, происходит между планом выражения и планом содержания. Так, в стихотворении «Эвридика – Орфею» «бессмертье», или по-смертье обозначено метафорой, ассоциирующейся с умиранием: «С бессмертья змеиным укусом / Кончается женская страсть» [Цветаева II: 183]. Но при всей парадоксальности жизни мертвых в их «призрачном доме» это посмертное существование представлено здесь как несомненная данность, ценностно превосходящее земное бытие. В стихотворении «Настанет день – печальный, говорят!» такой однозначности нет, и конфликтом смыслов охвачен план содержания.

Гаспаров 1982 – «Поэма воздуха» Марины Цветаевой: опыт интерпретации // Труды по знаковым системам. Вып. XV. Тарту.

Даль I-IV - Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М. 1995 [репринт изд. 1880-1882 гг.].

Деринг-Смирнова, Смирнов 1982 - Деринг-Смирнова И.-Р. Смирнов И.П. Очерки по исторической типологии культуры: … → Реализм /…/ → Постсимволизм / Авангард →…. Salzburg.

Ельницкая 1990 – Ельницкая С. Поэтический мир Цветаевой: конфликт лирического героя и действительности // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 30.

Маймескулов 1992 - Majmieskułow A. Провода под лирическим током. (Цикл Марины Цветаевой «Провода»). Bydgoszcz.

Маймескулов 1995 - Majmieskułow A. Стихотворение Цветаевой «В седину – висок…» // Studia Russica Budapestinensia. Vol. II-III. Budapest.

Ревзина 1977 – Ревзина О.Г. Из наблюдений над семантической структурой «Поэмы конца» М.Цветаевой // Труды по знаковым системам. Вып. IX. Тарту.

Смирнов 1977 – Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М.

Фарыно I-III – Faryno J. Введение в литературоведение. Wstęp do literaturoznawstwa. Ч. 1-3. Katowice, 1978-1980.

Фарыно 1978 – Faryno J. «Бессонница» Марины Цветаевой (Опыт анализа цикла) // Зборник за славистику. Броj 15. Novi Sad.

Фарыно 1985а – Faryno J. Мифологизм и теологизм Цветаевой («Магдалина» – «Царь-Девица» – «Переулочки») // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 18.

Фарыно 1985б – Faryno J. Zarys poetyki Cwietajewej // Poezja. No 3 (229).

Фарыно 1986 – Faryno J. «Бузина» Цветаевой // Wiener Slawistischer Almanach. Bd. 18.

Фарыно 1987 – Faryno J. Стихотворение Цветаевой «Прокрасться…» // Wiener Slawistischer Almanach. Bd. 20.

Фарыно 1991 – Faryno J. Введение в литературоведение. Wstęp do literaturoznawstwa. Wydanie II poszerzone i zmienione. Warszawa.

Цветаева I-VII – Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. М. 1994.

Марина Цветаева — А может, лучшая победа ( Прокрасться. )

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой Прокрасться № 1

Prokrastsya.

A mozhet, luchshaya pobeda
Nad vremenem i tyagotenyem —
Proyti, chtob ne ostavit sleda,
Proyti, chtob ne ostavit teni

Na stenakh. Mozhet byt — otkazom
Vzyat? Vycherknutsya iz zerkal?
Tak: Lermontovym po Kavkazu
Prokrastsya, ne vstrevozhiv skal.

A mozhet — luchshaya potekha
Perstom Sebastiana Bakha
Organnogo ne tronut ekha?
Raspastsya, ne ostaviv prakha

Na urnu. Mozhet byt — obmanom
Vzyat? Vypisatsya iz shirot?
Tak: Vremenem kak okeanom
Prokrastsya, ne vstrevozhiv vod.

Ghjrhfcnmcz///

F vj;tn, kexifz gj,tlf
Yfl dhtvtytv b nzujntymtv —
Ghjqnb, xnj, yt jcnfdbnm cktlf,
Ghjqnb, xnj, yt jcnfdbnm ntyb

Yf cntyf[/// Vj;tn ,snm — jnrfpjv
Dpznm? Dsxthryenmcz bp pthrfk?
Nfr: Kthvjynjdsv gj Rfdrfpe
Ghjrhfcnmcz, yt dcnhtdj;bd crfk/

F vj;tn — kexifz gjnt[f
Gthcnjv Ct,fcnbfyf ,f[f
Jhufyyjuj yt nhjyenm [f?
Hfcgfcnmcz, yt jcnfdbd ghf[f

Yf ehye/// Vj;tn ,snm — j,vfyjv
Dpznm? Dsgbcfnmcz bp ibhjn?
Nfr: Dhtvtytv rfr jrtfyjv
Ghjrhfcnmcz, yt dcnhtdj;bd djl///

План-конспект урока по литературе (11 класс) по теме:
Литературный журнал. Поэтический мир Марины Цветаевой. Темы творчества.

Картинка Анализ стихотворения Цветаевой Прокрасться № 2

Предварительный просмотр:

МБОУ гимназия №12 г. Липецк

Урок литературы - 11 класс

Учитель Назарова Елена Викторовна

Литературный журнал. Поэтический мир Марины Цветаевой. Темы творчества.

«Каждый стих – дитя любви…»

Образовательные. изучить темы поэзии в лирике А. Цветаевой; рассмотреть особенности этих тем, совершенствовать навыки анализа поэтического текста;

Развивающие. развивать эстетический вкус, способность воспринимать и понимать поэтические тексты; способность декламировать стихи;

Воспитательные: воспитывать в детях на примере произведений М. Цветаевой лучшие человеческие качества: любовь к Родине, гуманизм, чувство человеческого достоинства; уважение к русскому поэтическому слову, культуру речи.

Оборудование: проектор, компьютер, презентация, раздаточные листы, сборники стихов, выставка поэтических сборников М. Цветаевой

План. Слайды № 1, 2

1. «МОСКОВСКАЯ» ТЕМА В ЛИРИКЕ М.ЦВЕТАЕВОЙ.

Москва! Какой огромный

Всяк на Руси - бездомный,

Мы все к тебе придем.

Сообщение по теме лирики М. Цветаевой (индивидуальное задание). Под звон колоколов чтение наизусть стихотворения «Над городом, отвергнутым Петром…», Чтение стихотворения наизусть «У меня в Москве купола горят. »

2. ПУШКИН В ЛИРИКЕ И ПРОЗЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Вся его наука –

Мощь. Светло – гляжу.

Жму, а не лижу.

Сообщение по теме, чтение отрывков из прозы, чтение стихотворения наизусть.

3. ПОСВЯЩЕНИЯ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Женщине – лукавит

Мне – славить

Сообщение по лирике (индивидуальное задание).

Чтение стихотворения наизусть «Имя твое – птица в руке…»

4. ТЕМА ПОЭТА И СУДЬБЫ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед…

Сообщение по теме (индивидуальное задание). Чтение наизусть стихотворения «Кто создан из камня, кто создан из глины…» или музыкальное исполнение романса на эти стихи. Чтение стихотворения наизусть «Стихи растут, как звезды и как розы…». Анализ стихотворения «Кто создан из камня, кто создан из глины…» (работа по карточке).

5. ТЕМА ЛЮБВИ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Милый, милый, мы, как боги:

Целый мир для нас!

Сообщение по теме лирики (индивидуальное задание).

Чтение стихотворения «Я с вызовом ношу его кольцо…»

Анализ стихотворения «Психея» (работа по карточке).

Прослушивание стихов М. Цветаевой.

Ход урока. Слайд № 3

Сегодня мы окунемся в мир поэзии М. Цветаевой, одной из самых трагических личностей литераторов 20 века, услышим «свое слово», которое сказала она в русской поэзии; познакомимся с темами лирики, оформим в ходе урока таблицу, работу с которой продолжим дома. Слайд № 4

Из письма М.Цветаевой: «Обращаюсь к Вам, потому что Вы любите мои стихи. Незнакомый человек - это тот, от кого все ждешь. Кого еще нет, он только завтра будет (завтра, когда меня не будет)».

К тебе, имеющему быть рожденным,

Столетие спустя, как отдышу, -

Из самых недр, - как насмерть осужденный,

Своей рукой - пишу.

Значит, Цветаева обращалась к нам с вами. И мы должны услышать то, что хотела она сказать, она отдала всю себя поэзии, каждую поэтическую строчку пропускала через своё сердце, а любовь окрыляла её и помогала жить. Поэтому и назван наш урок «Каждый стих - дитя любви». На уроке мы постараемся рассмотреть различные темы творчества поэтессы. Итак, давайте перелистаем страницы нашего литературного журнала.

Страница первая Слайды № 5, 6

1. «МОСКОВСКАЯ» ТЕМА В ЛИРИКЕ М. ЦВЕТАЕВОЙ.

Москва! Какой огромный

Всяк на Руси - бездомный,

Мы все к тебе придем.

Слайд № 7

Сообщение по теме лирики М. Цветаевой (индивидуальное задание). Под звон колоколов чтение наизусть стихотворения «Над городом, отвергнутым Петром…»

У поэта нет Родины, поэт принадлежит всему миру. Но всякий русский поэт принадлежит, прежде всего, России. М. Цветаева - русский поэт, кроме того, она – очевидец всех переломных событий своего времени. Ее лирика – это летопись. Летопись любовных переживаний и летопись России, Родины, ХХ века.

Цветаева любит Россию, она не променяет ее ни на Туманный Альбион, ни на «большой и радостный» Париж, забравший 14 лет ее жизни:

Я здесь одна. К стволу каштана

Прильнуть так сладко голове:

И в сердце плачет стих Ростана,

Как там, в покинутой Москве.

Женское начало везде в творчестве Цветаевой. Ее Россия – женщина. Сильная, гордая, и… всегда жертва. Тема смерти пронизывает все чувства, и когда про Россию, то это особенно громко слышно:

Ты! Сей руки своей лишусь,-

Хоть двух! Губами подпишусь

На плахе: распрь моих земля-

Гордыня, родина моя!

«Родина», 1932 Слайд № 8

Особое место в лирике Цветаевой занимает московская тема. Образ Москвы возникает уже в ранних стихотворениях поэта. Москва в ее стихах — воплощение гармонии, красоты, величия. Цветаева воспевает светлый облик столицы. Представление о Москве совпадает у поэта с общими представлениями о родине. «Московские» стихи богаты образами церквей и колоколов. Сквозным образом является также образ рябины.

Особым лиризмом наполнено стихотворение «Домики старой Москвы». Поэт выражает свою печаль по поводу того, что из московских переулочков исчезают старые домики. Они — олицетворение всего родного и дорогого, что связано для поэта с родиной, с детством. Это и клавесина аккорды, и темные шторы в цветах, и кованые ворота, и завитые пряди, и работа на пяльцах. Домики старой Москвы — слава прабабушек, их честь. Свое неприятие нового облика Москвы Цветаева выражает противопоставлением милым домикам грузных шестиэтажных «уродов». Это грубое слово передает всю силу авторского чувства. Гибель старой Москвы для поэта — утрата связи с дорогим сердцу прошлым.

Самым дорогим на свете местом предстает Москва в стихотворении Цветаевой «У меня в Москве — купола горят. Стихотворению свойственен приподнятый тон, возвышенная интонация. Родина для поэта — это то место, где «легче дышится», где сладостно молиться о возлюбленном.

Слайд № 9

Чтение стихотворения наизусть под звон колоколов. «Над городом, отвергнутым Петром…», оформление таблицы.

Страница вторая Слайды № 10, 11

2. ПУШКИН В ЛИРИКЕ И ПРОЗЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Вся его наука –

Мощь. Светло – гляжу.

Жму, а не лижу.

Сообщение по теме, чтение отрывков из прозы, чтение стихотворения наизусть.

Слайд № 12

Поистине первой и неизменной её любовью был Александр Сергеевич Пушкин. "С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова - убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали всё моё младенчество, детство, юность, - я поделила мир на поэта - и всех, и выбрала - поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать - поэта - от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались", - пишет Марина Цветаева в статье "Мой Пушкин".

Однако всё-таки мало сказать, что наш великий поэт был "вечным спутником" для Марины Ивановны, Пушкин был для Цветаевой тем чистым родником, из которого черпали творческую энергию русские поэты нескольких поколений - от Лермонтова до Блока и Маяковского.

Слайд № 13

Силой своего воображения Марина Цветаева однажды в детстве создала себе живого поэта Пушкина да так и не отпускала его ни на шаг от своей души в течение всей жизни. С А.С. Пушкиным она постоянно сверяет своё чувство прекрасного, своё понимание поэзии.

Таким образом, заполнив собой значительную часть духовного мира Марины Цветаевой, Пушкин, естественно, вторгся и в её поэзию. Один за другим стали появляться стихи, посвящённые Пушкину.

Пушкин был для Марины Цветаевой олицетворением мужественности. Александр Сергеевич возник в духовном мире поэтессы "серебряного века" как волшебник, божественное существо, подаренное ей русской историей:

И шаг, и светлейший из светлых
Взгляд, коим поныне светла.
Последний - посмертный - бессмертный
Подарок России - Петра.

В поэзии Пушкина, в его личности Цветаева видит полное торжество той освобождающей стихии, выражением которой является истинное искусство:

Отношение Марины Цветаевой к Пушкину совершенно особое - абсолютно свободное. Отношение к собрату по перу, единомышленнику. Ей ведомы и понятны все тайны пушкинского ремесла - каждая его скобка, каждая описка; она знает цену каждой его остроты, каждого произнесённого или записанного слова.

Самым важным и дорогим Цветаева считала пушкинскую безмерность ("безмерность моих слов - только слабая тень безмерности моих чувств").

Слайд № 14

Недаром ведь из всего Пушкина самым любимым, самым близким, самым своим стало для неё море: "Это был апогей вдохновения. С "Прощай же, море. " начинались слёзы. "Прощай же, море! Не забуду. " - ведь он же это морю обещает, как я - моей берёзе, моему орешнику, моей ёлке, когда уезжаю из Тарусы. А море, может быть, не верит и думает, что - забудет, тогда он опять обещает: "И долго, долго слышать буду - Твой гул в вечерние часы. "" (статья "Мой Пушкин").

Пушкин - основа Цветаевой - поэта еще и потому, что именно он "заразил" ее любовью, все в ее жизни проходило под знаком любви, но любви обреченной. "… Для меня люблю всегда означало больно. Но дело даже не в боли, а в несвойственности для меня взаимной любви" (Цветаева, 1997.С. 462). Отказ от взаимной любви присутствует у Цветаевой изначально. "За последнее время я ставлю встречи так, что меня заведомо - нельзя любить, предпосылаю встрече - невозможность, - которой нет и есть только в моей предпосылке, которая есть моя предпосылка. - Не по воле, это делает все во мне: голос, смех, манера: за меня" (Цветаева, 1997.С. 64).

Цветаеву роднит с Пушкиным их "беспарность". " Мне пару найти трудно - не потому что я пишу стихи, а потому что я задумана без пары…" (Цветаева, 1997.С. 462) Поэт и другой (не поэт), это не пара, это, по Цветаевой, все и ноль. А пара - это равенство душ, в жизни реальной для Цветаевой его не существует.

Стихия роднит поэтов, для Цветаевой мятеж это пароль, по которому она узнает в дальнейшем родную душу.

Детское впечатление от стихии, как от стихов, оказалось взрослым прозрением Цветаевой. И стихия стихов, в начале которой стоит Пушкин, предопределила судьбу поэтессы. Пушкин, каким -то неведомым образом сотворил душу Цветаевой. Благодаря Пушкину, хотя это был даже не сам Пушкин, а миф, мечта о нем, в жизнь Цветаевой вошло ощущение трагичности бытия поэта. Первое, что она узнает о Пушкине, это то, что его убили, значит, поэтов в этом мире убивают, должны убить. И она как поэт, тоже обречена. Ожидая каких-то известий, она всегда надеялась на негатив, в ее тетрадях есть запись реплики сына: "Мама! Почему Вы всегда надеетесь только на неприятные вещи. ("Вот придем, а их не будет", "вот дождь пойдет - и ты простудишься" и т. д.)" (Цветаева, 1997.С. 456).

Не только Пушкин - поэт, но и пушкинское имя играет важную роль в жизни Цветаевой. Обычно имя нейтрально окрашено и не предполагает никакой оценки. Для Цветаевой само имя Пушкина становится оценочным, а "пушкинская строка", "пушкинские места" и прочее "пушкинское" выражают не отношение, а качество предмета. Пушкинское имя является паролем в общении с людьми и миром, благодаря которому Цветаева различает своих и чужих.

Слайд № 15

Однако Цветаева осознает, что ее Пушкин, это прежде всего ее "мечта", "творческое сочувствие", а сама она всю жизнь прожила мечтой. "Ибо Пушкин - все-таки моя мечта, мое творческое сочувствие. Казалось, не я это говорю, я всю жизнь прожившая мечтой, не мне бы говорить, но - мое дело на земле - правда, хотя бы против себя и от всей своей жизни" (Цветаева, 1997.С. 449).

Страница третья Слайды № 16, 17

3. ПОСВЯЩЕНИЯ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Женщине – лукавит

Мне – славить

Сообщение по лирике (индивидуальное задание). Слайды № 18, 19, 20,21

На протяжении всей жизни Марину Цветаеву окружало множество людей. Они были совершенно разными и по-разному раскрывали её поэтический и человеческий талант. Например, М. Башкирцева, которой Марина посвятила свой первый «Вечерний альбом», Макс Волошин, откликнувшийся на эти стихи и по достоинству оценивший молодое дарование, дружба с которым была долгой и глубокой, Осип Мандельштам, первое Маринино поэтическое увлечение. Литературные контакты с Андреем Белым, Валерием Брюсовым, Константином Бальмонтом, Анной Ахматовой, поиск связи с родиной в годы эмиграции и дружба-переписка с Борисом Пастернаком.

Многие из своих стихов Цветаева посвящает поэтам-совpеменникам: Ахматовой, Блоку, Маяковскому, Эфpону. Слайд № 22
. В певучем гpаде моем купола гоpят,
И Спаса светлого славит слепец бpодячий. -
И я даpю тебе свой колокольный гpад, Ахматова! -
и сеpдце свое в пpидачу.

Слайд № 23
Hо все они были для нее лишь собpатьями по пеpу. Блок в жизни Цветаевой был единственным поэтом, котоpого она чтила не как собpата по "стаpинному pемеслу", а как божество от поэзии, и котоpому, как божеству, поклонялась. Всех остальных, ею любимых, она ощущала соpатниками своими, веpнее, - себя ощущала собpатом и соpатником их, и о каждом считала себя впpаве сказать. Твоpчество лишь одного Блока воспpиняла Цветаева, как высоту столь поднебесную - не отpешенность от жизни, а очищенностью ею; что ни о какой сопpичастности этой твоpческой высоте она, в "гpеховности" своей, и помыслить не смела - только коленопpиклонением стали все ее стихи, посвященные Блоку в 1916 и 1920-1921 годах. Чтение стихотворения наизусть
Звеpю - беpлога,
Стpаннику - доpога,
Меpтвому - дpоги.
Каждому свое.
Женщине - лукавить,
Цаpю - пpавить,
Мне славить
Имя твое.

«Брак поэта со временем — насильственный брак», — писала Цветаева. Не вписываясь в свое время, в реальный мир, «мир гирь», «мир мер», «где насморком назван плач», она творила свой мир, свой миф. Ее миф — миф о Поэте. Ее стихи и статьи о поэтах — всегда «живое о живом». Она острее других чувствовала уникальность личности поэтов.
А. Блоку
И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег.

Слайд № 24

Но особенно значим в поэзии Цветаевой образ Пушкина. Главное обаяние Пушкина для Цветаевой в его независимости, бунтарстве, способности к противостоянию. В цикле «Стихи к Пушкину» (1931) она говорит:

Вся его наука —
Мощь. Светло — гляжу:
Пушкинскую руку
Жму, а не лижу.

Страница четвертая Слайды № 25, 26

4. ТЕМА ПОЭТА И СУДЬБЫ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед…

Сообщение по теме (индивидуальное задание). Чтение наизусть стихотворения «Кто создан из камня, кто создан из глины…» или музыкальное исполнение романса на эти стихи. Анализ стихотворения «Кто создан из камня, кто создан из глины…» (работа по карточке).

Творчество Марины Цветаевой стало выдающимся и самобытным явлением как культуры серебряного века, так и истории русской литературы. Она привнесла в русскую поэзию небывалую глубину и выразительность лиризма в самораскрытии женской души с ее трагическими противоречиями. Первый сборник стихов восемнадцатилетней девушки «Вечерний альбом» стал и первым шагом в творческое бессмертие Цветаевой. В этом сборнике она определила свое жизненное и литературное кредо — утверждение собственной непохожести и самодостаточности. Внешние события предреволюционной истории мало коснулись се стихов.

Позднее она скажет, что «поэт слышит только свое, видит только свое, знает только свое». Всем своим творчеством она отстаивала высшую правду поэта — его право на неподкупность лиры, на поэтическую честность. В центре цветаевского художественного мира — личность, наделенная безмерной творческой силой, чаще всего — это поэт как эталон настоящего человека. Поэт, по Цветаевой, — творец всего мира, он противостоит окружающей жизни, сохраняя верность тому высшему, что он несет в себе. Сотворение мира для Цветаевой начинается с сотворения своего детства, своей биографии. Многие ее стихи посвящены воплощению поэта в ребенке — поэтом рождаются. «Ребенок, обреченный быть поэтом» — такова внутренняя тема ее ранней лирики.

Слайд № 27

Индивидуальность творчества проявляется у Цветаевой в постоянном ощущении собственной непохожести на других, особенности своего бытия в мире иных, нетворческих, людей. Эта позиция поэта стала первым шагом к антагонизму между «я» и «они», между лирической героиней и всем миром («Вы, идущие мимо меня…»):

Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром…
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой…

Особый дар настоящего поэта, согласно Цветаевой, — исключительная способность к любви. Любовь Поэта, по ее мысли, не знает предела: все, что не вражда или безразличие, объемлется любовью, при этом «пол и возраст ни при чем». Близорукость в «мире мер», но ясновидение в мире сущностей — таким видит она особое поэтическое зрение.
Поэт свободно парит в своем идеальном мире, в мире «нездешнего» пространства и времени, в «княжестве снов и слов», вне всяких жизненных теснот, в безграничных просторах духа. Иногда для Цветаевой жизнь в снах является подлинной реальностью

Слайд № 28

«Поэт — очевидец всех времен в истории», — говорила Цветаева. Поэт — невольник своего дара и своего времени. Его отношения со временем трагические. В стихотворении «Прокрасться…» дано такое предположение-утверждение:

А может, лучшая победа
Над временем и тяготеньем —
Пройти, чтоб не оставить тени
На стенах…
Может быть — отказом
Взять? Вычеркнуться из зеркал.

Состояние одиночества — одно из наиболее характерных состояний Цветаевой. В юности, а затем в молодости она ощущала одиночество не по годам, тоску по чьей-то заботе, жаждала быть нужной другим и остро страдала от своей ненужности. Конфликт между бытом и бытием, несовместимость небесного и земного, высокого избранничества поэта с его мирским существованием породили это состояние в ней. Этот конфликт пронизывает все ее творчество, приобретая самые разные оттенки, а в центре его — сама Марина Цветаева. Лирическая героиня Цветаевой одинока от несбывшейся любви или дружбы, одинока как поэт, противостоящий миру, одинока в своем мироощущении и миропонимании. С одиночества начинается творческая самостоятельность.

Свободу, необходимую, чтобы творить. Ей было свойственно стремление творить, созидать так, чтобы «лучше нельзя»; жажда быть необходимой, незаменимой тому, кто затронул в данный момент ее творческое воображение, ее душу. Не находя себя в реальности, она уходила в себя, в свою Душу. «Вся моя жизнь — роман с собственной душой», — говорила она.

Но имя Бог мне иное дал:
Морское оно, морское!
…Мечты иные мне подал Бог:
Морские они, морские!
…Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!

Образ моря у Цветаевой так же многолик, как и ее душа: это и бунт, и стремительность, и глубина, и опасность, и любовь, и неисчерпаемость. Море отражает в себе небо и объединяет морское и небесное начала

Цветаева была убеждена, что ее диалог с читателем не будет прерван. Она верила, что когда-то «в нужный срок» каждое ее слово отзовется в сердцах других. Как она и предвидела, настал ее час, наступил «свой черед» ее стихам:
Живя в сложное время, Цветаева во главу своей жизни поставила труд поэта, невзирая на часто нищее существование, многие бытовые неурядицы и трагические события, буквально преследовавшие ее. Стихотворчество для Цветаевой — образ жизни, без него она просто не мыслила своего существования. Она писала много, в любом состоянии души. Поэтесса не раз признавалась, что стихи ее «сами пишутся», что они «растут, как звезды и как розы», «льются настоящим потоком». Чтение стихотворения наизусть.

Слайд № 30

Стихи растут, как звезды и как розы,

Как красота — ненужная в семье.

А на венцы и на апофеозы —

Один ответ: «Откуда мне сие?»

Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,

Небесный гость в четыре лепестка.

О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты

Закон звезды и формула цветка.

Пятая страница Слайды № 31, 32

5. ТЕМА ЛЮБВИ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Милый, милый, мы, как боги:

Целый мир для нас!

Сообщение по теме лирики (индивидуальное задание).

Чтение стихотворения «Вчера ещё в глаза глядел…», « Я с вызовом ношу его кольцо!»

Еще одна святая тема лирики Цветаевой - тема любви. Я не знаю другой такой поэтессы, которая бы так писала о своих чувствах.
От обольщения к разочарованию - таков "любовный крест" цветаевской героини; страсти и характеры раскрывались в стихах, образы живых людей начисто разрушались в его сознании. Единственный человек, чей образ ни в жизни, ни в поэзии не только не был разрушен, но совершенно не потускнел, был Сергей Эфрон. " Писала я на аспидной доске…" - так называется стихотворение, посвященное мужу. В нем Цветаева признается в любви: четырехкратный повтор слова "любим" говорит о желании этого чувства, о радости, о счастье:
И, наконец, - чтоб было всем известно! -
Что ты любим! любим! любим! любим! -
Расписывалась радугой небесной.
Ей мало земли, ей нужно небо, чтобы и оно слышало и знало о ее любви. В последних строках стихотворения Цветаева дает обет увековечить имя мужа:
Непроданное мной! - Внутри кольца!
Ты уцелеешь на скрижалях.

Слайд № 33
Поэт - всегда увлекающаяся натура, поэт, любя, забывает обо всем на свете, кроме того человека, которого избрал своей половиной. Марина Цветаева сама творила любимого человека, создавала его таким, каким хотела вдеть и разбивалась, когда этот человек не выдерживал ее натиска чувств, напряженности отношений, состояния "быть всегда на гребне волны". Мы знаем, что Цветаева не проста в отношениях с людьми, это ее суть, ее состояние. Любви она отдавалась вся, без остатка, без оглядки. Молния - она убивает, она мгновенна, но умереть от руки любимого человека, видимо, для цветаевской героини - счастье, потому и стоит в конце строки восклицательный знак.
Несколько слов Цветаева посвятила мужу Сергею Эфрону. Огромная человеческая преданность и восхищение выражены в стихотворении "Я с вызовом ношу его кольцо!"

Я с вызовом ношу его кольцо!

- Да, в Вечности — жена, не на бумаге. -

Его чрезмерно узкое лицо

Безмолвен рот его, углами вниз,

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза — прекрасно-бесполезны! -

Под крыльями раскинутых бровей -

В его лице я рыцарству верна,

- Всем вам, кто жил и умирал без страху! -

Такие — в роковые времена -

Слагают стансы — и идут на плаху.3 июня 1914

Слайд № 34

Совсем еще мальчик - ему шел восемнадцатый год - он был на год моложе Марины. Высокий, худой, чуть смуглый. С прекрасным, тонким и одухотворенным лицом, на котором лучились, сияли, грустили огромные светлые глаза:
Есть огромные глаза
Цвета моря…
(Сергею Эфрону, 1920)
Семейные, "эфроновские" глаза - такие же были у сестер Сережи, а потом и у дочери Цветаевой. "Входит незнакомый человек в комнату, видишь эти глаза и уже знаешь - это Эфрон," - сказал один художник, знавший их всех в Коктебеле.
Может быть, все началось с коктебельского камушка? Множество полудрагоценных камней таилось на коктебельских пляжах, откапывали, коллекционировали, гордились друг перед другом своими находками. Как бы то ни было на самом деле, Цветаева связала свою встречу с Сережей с коктебельским камешком.
"1911 г. Я после кори стриженная. Лежу на берегу, рою, рядом роет Волошин Макс.
Макс, я выйду замуж только за того, кто из всего побережья угадает, какой мой любимый камень.
Марина! (Вкрадчивый голос Макса) - влюбленные, как тебе, может быть, уже известно, - глупеют. И когда тот, кого ты полюбишь, принесет тебе (сладчайшим голосом) …булыжник, ты совершенно искренне поверишь, что это твой любимый камень!
…С камушком - сбылось, ибо С.Я. Эфрон…чуть ли не в первый день знакомства открыл и вручил мне - величайшая редкость! - …сердоликовую бусу, которая и по сей день со мной. "
Марина и Сережа нашли друг друга мгновенно и навсегда. Их встреча была тем, чего жаждала душа Цветаевой: героизм, романтика, жертвенность, высокие чувства.

Она еще не могла предположить, что "роковые времена" не за горами. Нет сомнения в том, что почувствовала себя старшей, взрослой рядом с этим юношей. Полюбив Сережу, - сама недавно подросток - Марина приняла на себя его боль и ответственность за его судьбу. Она взяла его за руку и повела по жизни. Но если она сама была вне политики, то Эфрон пошел воевать на стороне Белой армии, хотя по логике семейной традиции Сергею Эфрону естественнее было оказаться в рядах "красных". Но тут в поворот Судьбы вмешалось и смешанное происхождение Эфрона. Ведь он был не только наполовину евреем - он был православным. Как сорвалось у Цветаевой слово " трагически"?
В его лице трагически слилось
Две древних крови…
(Сергею Эфрону, 1920)
Почему - трагически? Сам ли он ощущал двойственность своего положения полукровки и страдал от этого? И не оно ли заставляло больнее звучать слово "Россия", "моя Россия"?
Трагизм положения заключается в том, что выбор, сделанный им, не был окончательным. Его швыряло из стороны в сторону: Белая армия, отход от добровольчества, чувство своей "вины" перед новой Россией…Пока же, летом 1911 года, будущее рисовалось счастливой сказкой. С Цветаевой произошел огромный жизненный перелом: появился человек - любимый! - которому она была необходима. Поэтому стихотворение и заканчивается строфой, которая звучит, чуть ли не формулой:
В его лице я рыцарству верна.
Как и любого поэта, тема любви не могла обойти творчество Цветаевой. Любовь для нее самое сильное чувство на земле. Ее героиня не боится смело говорить о своих чувствах, не боится позора, связанного с признанием в любви. Марина Цветаева несколько строк посвятила мужу, Сергею Эфрону. Высоту, на которую Цветаева поднимала в стихах своего мужа, под силу было выдержать только человеку безукоризненному. Больше ни к одному реальному человеку не обращалась она с такой требовательностью - разве что к самой себе, никого не поднимала так высоко. От обольщения к разочарованию - таков "любовный крест" цветаевской героини.

Анализ стихотворения «Психея» (работа по карточке – раздаточный материал).

Карточка №1 Слайд № 35

1. Внимательно прочитайте словарную статью из энциклопедии «Мифы народов мира».

2. Познакомьтесь с цветаевским стихотворением «Психея» и определите, есть ли в этом тексте то, о чем вы узнали из словаря.

Психея («психэ» с греческого «Душа», «дыхание») – а в греческой мифологии олицетворение Души представлялась на памятниках изобразительного искусства в виде бабочки или летящей птицы. Легенда о Психее, созданная Апулеем и объединившая разные мифы, говорит о странствиях человеческой души, жаждущей слиться с любовью. С помощью Зефира Амур получил в жены царскую дочь Психею. Однако Психея разрушила запрет никогда не видеть лицо супруга. Ночью она, сгорая от любопытства, зажигает светильник и восхищенно смотрит на юного бога, не замечая капли горящего масла, упавшего на нежную кожу Амура. Амур исчезает, и Психея должна вернуть его себе, пройдя много испытаний. Преодолев их, Психея вновь обретает Амура, который просит у Зевса разрешения на брак с возлюбленной.

Не самозванка – я пришла домой,

И не служанка – мне не надо хлеба.

Я – страсть твоя, воскресный отдых твой,

Твой день седьмой, твоё седьмое небо.

Там на земле мне подавали грош

И жерновов навешали на шею.

- Возлюбленный! – Ужель не узнаешь?

Я ласточка твоя – Психея.

3. Найдите в стихотворении два противоположных мира (антонимы и противопоставления).

4. Выпишите слов, несущие значения этих миров, в два столбика.

5. Сделайте вывод.

В подтверждение выводу отрывки из писем М. Цветаевой:

«Психею (невидимую!) мы любим вечно, потому что невидимое в нас любит – только душа! Психею мы любим Психеей, Елену (тело) мы любим глазами, - чуть ли не руками. Психея вне суда рук и глаз».

«Я – не для жизни. У меня всё – пожар! Мне БОЛЬНО, понимаете? Я ободранный человек, а вы все в броне! У меня на глубину - НИ-ЧЕ-ГО. Всё спадает как кожа, а под кожей – живое мясо или огонь: я – Психея»…

Слайд № 36

К пониманию стихотворения приводят вопросы и задания, находящиеся на карточке. Слова, обозначающие один мир, выписываются в один столбик, другой мир – в другой столбик.

Отрепья Великолепье и т.д.

Итогом анализа становится вывод: в стихотворении два мира – Небо и Земля. Все, что связано с землёй отрицается, это тяжкая ноша, В поднебесном мире есть всё, что любимо героиней. Небо – её дом. Стихи, голос их создающий, перегоняли реальные события. И заставляли отказываться от себя - человека, Еву побеждала Психея. М. Цветаева говорила, что в ней нет ничего от Евы. "А от Психеи- все". (Цветаева, 1994-1995. Т. 6. С. 263)

Карточка № 2 Слайд № 37

Анализ стихотворения «Кто создан из камня…»

Кто создан из камня, кто создан из глины, -

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело – измена, мне имя – Марина,

Я – бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти –

Тем гроб и надгробные плиты…

- В купели морской крещена - и в полете

Своем – непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется твое своеволье.

Меня – видишь кудри беспутные эти? –

Земной не соделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной - воскресаю!

Да здравствует пена – веселая пена –

Высокая пена морская!

( 23 мая 1920)

1. Кто герои этого стихотворения?

- Найдите слова, относящиеся к этим героям.

2. Лексическая работа.

- Дайте толкование словам «Бренная», «беспутная», «фразеологизму «соль земли». Определите лексическую общность этих групп.

Первая группа слов объединена понятиями …

Вторая группа слов объединена понятиями …

3. Морфологический уровень.

Каких частей речи больше при описании простых людей, а каких частей речи больше при описании Марины?

4. Синтаксический и пунктуационный уровень.

- Какие знаки употребляются пи описании простых людей, какие – при описании Марины?

5. В первой строфе мы находим отсылку к нескольким древним мифам о любви. Какие это мифы?

6. Какой основной прием построения произведения?

7. Этимология имени. Марина – «морская»: и себя, и свою душу она всегда видит «морской».

Вчитываясь в стихотворения Цветаевой, начинаешь понимать, что она воспринимала поэзию как живое существо, как возлюбленного: она была с ней на равных и, следуя закону Любви, отдавала всю себя без остатка, и чем больше отдавала, тем больше получала взамен. Эта священная любовь к поэзии требовала от Цветаевой всегда оставаться самой собой, быть беспощадно честной в суде над своими мыслями и чувствами.
Тому, кто обладает поэтическим, пророческим голосом, «долг повелевает — петь». Поэтическое призвание для Цветаевой — «как плеть», а тех, кто не способен петь, она называет счастливцами и счастливицами. И в этом она абсолютно искренна, потому что каждый настоящий поэт в своих стихотворениях жертвенно проживает мучительные состояния, соблазны, искушения ради того, чтобы читатели учились жизни, опираясь на их духовный опыт.

Даже сейчас пока трудно в нескольких словах объяснить значение Марины Цветаевой для русской поэзии и для всех нас. Ее не впишешь в рамки литературного течения, в границы исторического отрезка времени. Она необычайна своеобразна, трудноохватима и всегда стоит особняком.

Домашнее задание: выучить понравившееся стихотворение М. Цветаевой наизусть, сделать анализ стихотворения письменно

Литература и используемые ресурсы Слайд № 38

1. Марина Цветаева. Избранное. М. “Просвещение”, 1989 г.
2. Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. М. “Советская Россия”, 1988 г.

3.Агеносов В.В. Учебник для общеобразовательных учебных заведений. - Москва, " Дрофа", 1997

4.Биккулова И.А. Обернихена Г.А. Изучение поэзии " серебряного века" в школе. Методические рекомендации. - М.," Дрофа", 1994

5. Конспекты уроков для учителя литературы 11 класс. Серебряный век русской поэзии. Под. ред. Л.Г. Максидоновой: 2 ч.- М. Гуманит.изд.центр ВЛАДОС,1999

1. Внимательно прочитайте словарную статью из энциклопедии «Мифы народов мира».

Не самозванка – я пришла домой,

И не служанка – мне не надо хлеба.

Я – страсть твоя, воскресный отдых твой,

Твой день седьмой, твоё седьмое небо.

Там на земле мне подавали грош

И жерновов навешали на шею.

- Возлюбленный! – Ужель не узнаешь?

Я ласточка твоя – Психея.

3. Найдите в стихотворении два противоположных мира (антонимы и противопоставления).

4. Выпишите слов, несущие значения этих миров, в два столбика.

5. Сделайте вывод.

В подтверждение выводу отрывки из писем М. Цветаевой:

Слайд № 36

Отрепья Великолепье и т.д.

Литературный журнал. Поэтический мир Марины Цветаевой. Темы творчества.

«Каждый стих – дитя любви…»

1. «МОСКОВСКАЯ» ТЕМА В ЛИРИКЕ М.ЦВЕТАЕВОЙ.

Москва! Какой огромный

Всяк на Руси - бездомный,

Мы все к тебе придем.

«У меня в Москве купола горят…»; «Над городом, отвергнутым Петром…»; «Родина», «Домики старой Москвы»

2. ПУШКИН В ЛИРИКЕ И ПРОЗЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Вся его наука –

Мощь. Светло – гляжу.

Жму, а не лижу.

Статья «Мой Пушкин»; «Стихи к Пушкину», «Встреча с Пушкиным»

3. ПОСВЯЩЕНИЯ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Женщине – лукавит

Мне – славить

Посвящения А. Блоку («Имя твое – птица в руке»), Вл. Маяковскому «Уж сколько их упало в эту бездну»)

4. ТЕМА ПОЭТА И СУДЬБЫ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед…

«Кто создан из камня…». «Стихи растут, как звезды и как розы…», «Моим стихам, написанным так рано…», «Поэт издалека заводит речь…»

5. ТЕМА ЛЮБВИ В ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.

Милый, милый, мы, как боги:

Целый мир для нас!

«Я с вызовом ношу его кольцо…», «Психея», «Мне нравится, что вы больны не мной..» «вчера еще в глаза глядел…»

Над городом отвергнутым Петром,

Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой

Над женщиной отвергнутой тобой.

Царю Петру, и вам, о царь, хвала!

Но выше вас, цари: колокола.

Пока они гремят из синевы

Неоспоримо первенство Москвы.

— И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей!

Мне нравится, что вы больны не мной

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной,
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.

Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе.
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Щ.Мандельштаму
Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня, не зная сами!
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами. За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,
За то, что Вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не Вами!

Никто ничего не отнял!

Мне сладостно, что мы врозь.

Целую Вас — через сотни

Я знаю, наш дар — неравен,

Мой голос впервые — тих.

Мой невоспитанный стих!

На страшный полет крещу Вас:

Лети, молодой орел!

Ты солнце стерпел, не щурясь,

Юный ли взгляд мой тяжел?

Нежней и бесповоротней

Никто не глядел Вам вслед.

Целую Вас — через сотни

12 февраля 1916

Стихи растут, как звезды и как розы,

Как красота — ненужная в семье.

А на венцы и на апофеозы —

Один ответ: «Откуда мне сие?»

Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,

Небесный гость в четыре лепестка.

О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты

Закон звезды и формула цветка.

Кто создан из камня, кто создан из глины,-

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело - измена, мне имя - Марина,

Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -

Тем гроб и нагробные плиты.

- В купели морской крещена - и в полете

Своем - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется мое своеволье.

Меня - видишь кудри беспутные эти?-

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной - воскресаю!

Да здравствует пена - веселая пена -

Высокая пена морская!

Знаю, умру на заре! На которой из двух,

Вместе с которой из двух - не решить по заказу!

Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!

Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

Пляшущим шагом прошла по земле!- Неба дочь!

С полным передником роз!- Ни ростка не наруша!

Знаю, умру на заре!- Ястребиную ночь

Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Нежной рукой отведя нецелованный крест,

В щедрое небо рванусь за последним приветом.

Прорезь зари - и ответной улыбки прорез.

- Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

Я с вызовом ношу его кольцо!

- Да, в Вечности — жена, не на бумаге. -

Его чрезмерно узкое лицо

Безмолвен рот его, углами вниз,

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза — прекрасно-бесполезны! -

Под крыльями раскинутых бровей -

В его лице я рыцарству верна,

- Всем вам, кто жил и умирал без страху! -

Такие — в роковые времена -

Слагают стансы — и идут на плаху.

3 июня 1914

Проанализировать стихотворение Марина Цветаева "Прокрасться"

Дарья Знаток (334), закрыт 5 лет назад

А может, лучшая победа
Над временем и тяготеньем --
Пройти, чтоб не оставить следа,
Пройти, чтоб не оставить тени

На стенах.
Может быть -- отказом
Взять Вычеркнуться из зеркал?
Так: Лермонтовым по Кавказу
Прокрасться, не встревожив скал.

А может -- лучшая потеха
Перстом Себастиана Баха
Органного не тронуть эха?
Распасться, не оставив праха

На урну.
Может быть -- обманом
Взять Выписаться из широт?
Так: Временем как океаном
Прокрасться, не встревожив вод.

Larisa Twomlow Просветленный (43663) 5 лет назад

В стихотворении глубокая философская мысль.
Мне кажется, что в нем М Цветаева говорит о роли Великого Поэта, подлинного Мастера, Художника, который должен подняться на ВЫСОТУ, достигнуть СОВЕРШЕНСТВА, не испортить, не разрушить того, что создано на ВЕЧНО в этом мире. Как удалось Лермонтову, Баху (по тексту )
Эту мысль я хочу подтвердить строками Микеланджело:
И высочайший гений не прибавит
Единой мысли к тем, что мрамор сам
Таит в избытке, и лишь это нам
Рука, послушная рассудку, явит.
Цветаева, как великий мастер, боится нарушить эту гармонию. прокрасться. Это не отказ, а сомнение. а может. -что свойственно только настоящему ПОЭТУ ,

Виктория Мухаревская Ученик (124) 5 лет назад

ничего, читать можно

Виктория Король Просветленный (29197) 5 лет назад

основная тема стихотворения: пройти безследно по жизни, тихо и спокойно. "пройти, чтоб не оставить тени", "распасться, не оставив праха". "прокрасться не встревожив вод"