Анализ стихотворения Цветаевой Откуда такая нежность

Анализ стихотворения М.И. Цветаевой "Откуда такая нежность?" (лингвостилистическое сопоставление текста оригинала и англо- и франкоязычных переводов)

Анализ стихотворения М.И. Цветаевой «Откуда такая нежность?» и художественные особенности переводов.

Андреасян Ирина Сергеевна

Лирика Марины Ивановны Цветаевой весьма востребована среди англоязычных читателей, поскольку мотивы её творчества им близки и понятны. Одно из популярных стихотворений поэта - «Откуда такая нежность?» ( 1916 г.):

О. Э. Мандельштаму

Откуда такая нежность?

Не первые — эти кудри

Разглаживаю, и губы

Знавала темней твоих.

Всходили и гасли звезды,

Откуда такая нежность?—

Всходили и гасли очи

У самых моих очей.

Еще не такие гимны

Я слушала ночью темной,

Венчаемая — о нежность!—

На самой груди певца.

Откуда такая нежность,

И что с нею делать, отрок

Лукавый, певец захожий,

С ресницами — нет длинней?

О популярности и востребованности свидетельствуют многочисленные отзывы, которые подчёркивают чувственное и эмоциональное содержание маленького шедевра.

В стихотворении «Откуда такая нежность. » М.И.Цветаевой лирическая героиня явно старше возлюбленного: её выдаёт мироощущение. Ко времени их встречи влюбленная многое узнала о себе, о своих чувствах, о мире. Она вспоминает:

Ещё не такие гимны

Я слушала ночью тёмной,

Лирической героине Цветаевой знакомы другие губы, кудри и ресницы, но именно к этому молодому певцу она испытывает особую, трепетную нежность. Чувство, испытываемое лирической героиней, удивляет её саму:

Откуда такая нежность?

Обратимся к нескольким переводам (Э.Файнштейна, Д.Шиффа, Ю. Виртанен, В.Амурского) стихотворения «Откуда такая нежность?». Отметим, что среди переводчиков на английский язык есть англоязычные (Э.Файнштейн, Д.Шифф) и русскоязычный (Ю.Виртанен), также русскоговорящий переводчик на французский язык (В. Амурский).

Рассмотрим перевод англоязычного переводчика Э.Файнштейна.

Where does this tenderness come from?

These are not the – first curls I

have stroked slowly – and lips I

have known are – darker than yours

as stars rise often and go out again

(where does this tenderness come from?)

so many eyes have risen and died out

in front of these eyes of mine.

and yet no such song have

I heard in the darkness of night before,

(where does this tenderness come from?):

here, on the ribs of the singer.

Where does this tenderness come from?

And what shall I do with it, young

sly singer, just passing by?

Your lashes are – longer than anyone’s.

Сразу отметим в первой строфе обилие тире в строках. Используемый знак препинания – это пауза, являющаяся способом привлечения внимания читателя. Цветаева в своём тексте строит предложения таким образом, чтобы был понятен весь спектр переживаний лирической героини. Она хочет заставить читателей задуматься над каждым предложением. Однако для того, чтобы гармонично передать эмоции, Файнштейну требуется больше пауз. Причём, используя слово «first» (первый) после тире, переводчик старается подчеркнуть художественную особенность образа. Подобный приём с постановкой тире используют Д. Шифф и Ю.Виртанен в своих переводах.

Where is this tenderness coming from?

Your curls — are not the first ones

I’ve played with Your lips — I’ve known

The stars shine brightly then fade away

Where is this tenderness coming from?

Your eyes shine brightly then fade away

— Your eyes — when they’re facing mine

I’ve never heard such songs before

In the depths of the night

Where is this tenderness coming from?

My poet — let me lie by your side

Where is this tenderness coming from?

Tell me, what can I do?

My sly wandering troubadour

No one has lashes like yours.

This tenderness. Where is it from?

These curls aren’t the first to smooth down

And lips – there were lips more crimson

Than yours that I’ve known thereof

The stars used to rise and go out,

This tenderness, where is it from? –

And just like the stars, the eyes near

Were dimming & shining ‘bove

Oh tenderness! – when I lay there

Reposing on lover’s shoulder

There used to be praisings better

Than these I heard from you once

From whence is this tenderness then?

And what should I do with it, boy,

My stranger, my cunning singer

With lashes the longest ones?

Оба переводчика выделяют две основные детали – кудри и губы, помещая их в начале строк. В предложении «Откуда такая нежность?» Файнштейн и Шифф используют в два раза больш ее количество слов, с помощью которых фраза звучит несколько дольше, а значит, и воспринимать её сложнее. Помимо этого, Д.Шифф употребляет во второй и четвёртой строках параллелизм, которого нет ни в оригинале, ни в текстах других переводчиков. В свою очередь, Виртанен в первой строфе использует назывные предложения, не повторяя синтаксическую форму в русском тексте. Автор перевода пытается передать эмоциональную напряженность внутреннего содержания. Также переводчик пытается придать оттенок чего-то красивого и необычного, заменяя прилагательное «темнее» на “more crimson” (более малиновый, тёмно-красный). Отметим, что каждый из переводчиков использует личное местоимение «я», которое отсутствует в русском варианте. Однако Файнштейн в своём переводе, используя традиционный приём построения поэтического английского текста, выносит местоимение «I» (Я) в конец строк для рифмовки. Также обратим внимание, что глагол «знавала», аналога которого в английском языке нет, в английских переводах заменяется на «знала» («have known»). А франкоговорящий переводчик заменяет этот глагол на «известны». Кроме того, в отличии от остальных переводчиков в переводе Амурского слово «кудри» по лексическому значению абсолютно идентично оригиналу, так как оно имеет полный аналог во французском языке ( des boucles).

D’où pareille tendresse?

J’en ai bien d’autres – des boucles –

Caressées, et des lèvres

Connues – plus sombres que les tiennes

J’ai vu s’allumer et mourir les étoiles,

(D’où pareille tendresse?)

J’ai vu s’allumer et mourir des prunelles

Au seuil de mes prunelles

Et à bien d’autres chants

J’ai prêté mon oreille en plein cœur de la nuit

D’où pareille tendresse?)

A même le torse du chantre

D’où pareille tendresse?

Et que faire avec elle, jouvenceau

Espiègle, chantre de passage,

Aux cils si longs – sans leurs pareils?

Между тем цветаевский глагол «разглаживаю» Шифф в своём переводе заменяет на «have played» (играла). Возможно, используемый глагол более понятен англоязычному читателю. К тому же, это не нарушает содержательную и смысловую суть стихотворения.

Таким образом, первая строфа, на мой взгляд, имеет некоторые сходства во всех анализируемых переводах. Однако есть и различия. Виртанен сумела передать внутренний конфликт первой строфы (удивление лирической героини в испытываемых его чувствах к тому, чьи губы не так темны. как губы его предшественников). Э .Файнштейну, в свою очередь, удалось передать дословно содержание первой строфы, не противореча авторскому тексту. Помимо того, несмотря на небольшие отступления от оригинала, Д.Шифф сумел показать чувства и эмоции лирической героини ярче, чем другие переводчики. Что касается французского перевода, он серьёзно отличается от Цветаевского стихотворения, хотя полностью передаёт замысел автора.

Формальным признаком второй строфы у Файнштейна и Амурского является наличие скобок:

as stars rise often and go out again

(where does this tenderness come from?)

so many eyes have risen and died out

in front of these eyes of mine.

J’ai vu s’allumer et mourir les étoiles,

(D’où pareille tendresse?)

J’ai vu s’allumer et mourir des prunelles

Au seuil de mes prunelles

В результате возникает некая иллюзия: вопрос, используемый в скобках, как бы прерывает размышления лирической героини. Также во второй строфе отметим, что слово «очи», аналога которого в английском и во французском языках нет, Фанштейн, Виртанен и Шифф заменяют на «глаза». Виртанен передаёт образ «очи» с помощью прямого сравнения «глаз» и «звезд»: «And just like the stars, the eyes near»…

В свою очередь, чтобы передать глубину значения слова «очи», Шифф использует выражение: «shine brightly then fade away» (светятся ярко, потом угасают), повторяющееся дважды в первой и третьей строках. Переводчик Амурский, в то же время, использует слово «prunelles»(зрачки), которое, возможно, ближе и понятнее французскому читателю. В дополнение, укажем на то, что только в переводе у Шиффа предложения написаны в настоящем времени, что свидетельствует о вечности событий. Однако Цветаева, употребляя форму глаголов прошедшего времени, показывает, что лирическая героиня уже пережила многое и сейчас её интересуют не события, а чувства. При синтаксическом построении Шифф и Амурский используют параллелизм, который усиливает эмоциональность художественной речи, придавая ей остроту звучания, яркость и выразительность. Причём Шифф в третьей и четвёртой строке использует единоначалие. Более того, Шифф и Виртанен в четвертой сроке воспроизводят образность, отступая от оригинала.

В заключение, по моему мнению, Файнштейн сумел передать главную мысль ярче, эмоциональнее и ближе по смыслу оригинала, чем остальные переводчики.

В третьей строфе главный вопрос стихотворения «Откуда такая нежность?» так же, как и во втором четверостишии, Файнштейн и Амурский помещают в скобки. У первого переводчика вся строфа - единое предложение, которое переводится практически дословно:

and yet no such song have

I heard in the darkness of night before,

(where does this tenderness come from?):

here, on the ribs of the singer.

Тем самым Файнштейн максимально пытается учесть языковые особенности русского языка. Тем не менее, строка «Ещё не такие гимны» вызывает сложность в переводе на английский язык. Несмотря на это, Шифф, используя выражение «I’ve never heard such songs before», передаёт смысл, близкий русскому тексту. Однако французскому переводчику легче передать «эстетику противоположности», не переводя содержание дословно. Виртанен, в свою очередь, позволяет себе вынести выражение «Oh tenderness!» в начало третьей строфы.

Следует отметить, что перевод следующих строк далек от оригинала:

« ….when I lay there

Reposing on lover’s shoulder»

Покоясь на плечах любовника),

Также Виртанен пытается продолжить цепочку сравнения:

«There used to be praisings better

Than these I heard from you once»

Отметим, что Файнштейн в своём переводе сохраняет эпитет «ночью тёмной» («in the darkness of night»), а Шифф заменяет его на «in the depths of the night» (глубокой ночью). Между тем Амурский предаёт это выражение иначе: « en plein cœur de la nuit» (в ночном плаче сердца). Также следует обратить внимание на слово «песни». Файнштейн и Шифф переводят его дословно, используя «songs»(песни). В отличие от остальных переводов Виртанен употребляет слово “praisings”(похвалы), которое, по-моему, более удачно в передаче смысла Цветаевского текста.

Включая всё выше сказанное, я считаю, что третья строфа оказалась самой сложной для передачи содержания анализируемого стихотворения. Возникали некоторые трудности в передаче художественных образов. Например, у Д.Шиффа четвёртая строка, думаю, не вполне раскрывает смысл содержания Цветаевского стихотворения. В результате возникает некая недосказанность в третьей строфе. Однако, на мой взгляд, французский переводчик лучше всех справился с поставленной задачей.

Каждый из переводчиков в четвёртой строфе не сохраняет используемую Цветаевой форму сложного предложения. Предложение «Откуда такая нежность?» во всех рассмотренных переводах звучит в виде вопроса, хотя в оригинале это лишь часть сложного предложения. Причем финальный вопрос, который завершает размышления лирической героини, Виртанен очень удачно применила в четвёртой строфе:

From whence is this tenderness then?

(Тогда откуда такая нежность)

Образ, созданный Цветаевой во второй строке звучит лирично:

И что с нею делать, отрок,

И каждый из переводчиков пытается уловить эту особенность. Однако у Шиффа перевод фразы далёк от лиричности.

Tell me, what can I do?

(Скажи мне, что я смогу сделать?)

Впрочем, две последние строчки максимально передают содержание русского текста. Что касается эпитета «лукавый», полностью идентичного аналога которого также не существует в английском и французском языках, Шифф, как и Файнштейн, переводят его словом «sly» (хитрый). Виртанен использует прилагательное «cunning» (коварный, хитрый), которое точнее передаёт лексическое значение слова «лукавый». Амурский, в свою очередь, использует « espiegle» (шаловливый), показывая некую игривость в образе отрока. Всё же русский вариант звучит утончённее.

Итак, следует отметить, что переводчики «играют» с последней строфой, позволяя себе некоторые отступления от русского текста. Во-первых, это изменение синтаксической и пунктуационной структуры строфы. Во-вторых, переводчики по-разному определяют лексическое значение слов. Тем не менее, каждый из авторов переводов демонстрирует индивидуальность и своё понимание текста. Однако, на мой взгляд, передать наилучшим образом суть четвёртой строфы удалось Файнштейну, который более романтично изобразил любовную лирику стихотворения «Откуда такая нежность?».

Анализ стихотворения Цветаевой «Откуда такая нежность?»

Марина Цветаева познакомилась с Осипом Мандельштамом в Коктебеле на даче у поэта Максимилиана Волошина. Однако эта встреча была мимолетной и не оставила в душе поэтессы никакого следа. Она открыла для себя Мандельштама как поэта и человека гораздо позже, когда в 1916 году он неожиданно появился на пороге ее московского дома в Борисоглебском переулке. Несколько дней, проведенных в столице, изменили жизнь двух этих людей. Они искренне полюбили друг друга, хотя вспыхнувший роман носил, скорое, литературный характер. Расставшись, поэты обменивались стихами, посвящая их своей возвышенной любви, но никогда не переступали той запретной черты, которая по обоюдному согласию была проведена между этими двумя людьми.

Осип Мандельштам старался не афишировать свои чувства, так как понимал, что у него не может быть ничего общего с достаточно известной поэтессой, которая, к тому же, совсем недавно помирилась с собственным супругом и вернулась в семью. Цветаева же, наоборот, буквально засыпала Мандельштама любовными стихами, считая, что выражать таким образом свои чувства – благородно и весьма аристократично. Так или иначе, она посвятила своему новому знакомому несколько десятков произведений, среди которых оказалось стихотворение «Откуда такая нежность?». написанное в 1916 году.

Сам Мандельштам назвал это произведение откровением, ведь в нем Цветаева впервые без всяких обиняков поведала о своих чувствах. Уже с первой строчки она спрашивает саму себя, откуда же взялась в ее душе такая нежность к человеку, с которым она была знакома неполных три дня. Поэтесса признается, что «знавала губы» других мужчин, и они доставляли ей намного больше удовольствия. Ей доводилось гладить кудри более густые и шелковистые, а также слушать изысканные признания в любви, которые навсегда остались в сердце. Но ни к одному мужчине поэтесса не испытывала такой удивительной и всепоглощающей нежности, как к Осипу Мандельштаму, который неожиданно ворвался в ее жизнь и сумел изменить ее до неузнаваемости.

Своего нового знакомого Цветаева именует не иначе, как «лукавый, певец захожий», косвенно обвиняя в том, что именно этот человек лишил ее душевного покоя. К Мандельштаму поэтесса испытывает не любовь в общепринятом смысле этого слова, а нечто гораздо большее. Позже Цветаева признавалась, что встретила человека, которого могла понимать без слов. И это удивительное родство душ произвело на нее гораздо большее впечатление, чем внешность и поэтический дар Мандельштама.

©"" .

Стихотворение Цветаевой «Откуда такая нежность?»

Стихотворная форма позволяет поэту выразить чувства, переживания, внутренний мир человека. Любовная тема занимает в лирике Марины Цветаевой важное место. С помощью поэтических строк она передает неповторимую гамму чувств женской души.

Стихотворение «Откуда такая нежность?» относится к любовной тематике. В основе произведения риторический вопрос: «Откуда такая нежность?». Лирическая героиня обращается к себе, к своему внутреннему миру, пытается понять природу собственной нежности, своих чувств. Риторический вопрос повторяется в каждом четверостишии стихотворения, акцентируя внимание читателя на самом главном. Лирическая героиня переживает вновь любовное чувство, но оно другое, непохожее на то, что было испытано раньше. И этот вихрь ощущений увлек героиню. Сама Марина Цветаева считала, что в каждом стихотворении она выражает собственную судьбу, что любой поэтический образ биографичен.

Чтобы передать любовное чувство героини, М. Цветаева использует в стихотворении различные поэтические приемы, самый распространенный – инверсия, которая помогает передать глубину испытываемых ощущений:

Не первые – эти кудри

Разглаживаю, и губы

Знавала – темней твоих.

Глаза возлюбленного сопоставляются с небесными звездами. Здесь используется сравнение на фоне повторяющегося предложения:

Всходили и гасли звезды…

…Всходили и гасли очи

У самых моих очей.

М. Цветаева использует устаревшую форму слова: у возлюбленного очи, а не глаза.

Лирическая героиня слушает песни возлюбленного «на самой груди певца».

В финале стихотворения Марина Цветаева также использует риторический вопрос:

Откуда такая нежность?

И что с нею делать, отрок

Лукавый, певец захожий,

С ресницами – нет длинней?

Героиня обращается к «отроку лукавому», к «певцу захожему», еще раз пытаясь понять природу той нежности, которая владеет женщиной.

Это стихотворение передает скрытые перипетии любовного чувства, природу женского восприятия. Здесь лирическая героиня – любящая женщина, пытающаяся понять причину переживаний:

Откуда такая нежность?

«Откуда такая нежность?» М.Цветаева

О. Э. Мандельштаму

Откуда такая нежность?
Не первые — эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала темней твоих.

Всходили и гасли звезды,
Откуда такая нежность?—
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.

Еще не такие гимны
Я слушала ночью темной,
Венчаемая — о нежность!—
На самой груди певца.

Откуда такая нежность,
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?

Анализ стихотворения Цветаевой «Откуда такая нежность?»

Марина Цветаева познакомилась с Осипом Мандельштамом в Коктебеле на даче у поэта Максимилиана Волошина. Однако эта встреча была мимолетной и не оставила в душе поэтессы никакого следа. Она открыла для себя Мандельштама как поэта и человека гораздо позже, когда в 1916 году он неожиданно появился на пороге ее московского дома в Борисоглебском переулке. Несколько дней, проведенных в столице, изменили жизнь двух этих людей. Они искренне полюбили друг друга, хотя вспыхнувший роман носил, скорое, литературный характер. Расставшись, поэты обменивались стихами, посвящая их своей возвышенной любви, но никогда не переступали той запретной черты, которая по обоюдному согласию была проведена между этими двумя людьми.