Анализ стихотворения Цветаевой Маяковскому
LiveInternet LiveInternet
сложное стихотворение Цветаевой
Марина Цветаева встретилась с В. Маяковским на его вечере. В день его отъезда, Цветаева передала ему письмо, кончающееся словами: "Люблю Вас", которое он сохранил. По словам А.С.Эфрон, Цветаева всю жизнь хранила к Маяковскому "высокую верность собрата". Маяковский же мало знал творчество Цветаевой, да и не интересовался им. Её реквием написан на кончину Маяковского, которая глубоко взволновала Цветаеву. Эпиграф к стихотворению "И полушки не поставишь. " - слова их четверостишия (которое, в свою очередь, составлено из двух стихотворений Маяковского 1928 и 1930гг.), включённого Маяковским в его предсмертную записку. Цветаева объясняет смерть поэта глубоко личными, "лирическими" причинами. Эпиграф к стихотворению "Советским вельможей. " - неточная цитата из романа Андрея Белого "Петербург" (у Белого: "Краски" в 1-й строке).
Превыше крестов и труб,
Крещенный в огне и дыме,
Архангел-тяжелоступ —
Здорово, в веках Владимир!
Он возчик, и он же конь,
Он прихоть, и он же право.
Вздохнул, поплевал в ладонь:
— Держись, ломовая слава!
Певец площадных чудес —
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем — тяжеловес
Избрал, не прельстясь алмазом.
Здорово, булыжный гром!
Зевнул, козырнул — и снова
Оглоблей гребет — крылом
Архангела ломового.
сложное стихотворение Цветаевой
она восхищается и признает его гениальность
но упорно говори т о булыжнике
как сравнении
и опять и этим восхищается
- т.к. - пренебрег алмазом дескать
и все-таки
что-то ее не устраивало
с одной стороны
хотелось себя не умалить
с другой стороны
- трудно простить его советскость
да и долго всем будет это трудно
для этого только достаточно вспомнить
что Мандельштам мог только на кухне
друзьям прочитать стихи про горца
чего Маяковский не мог
прекрасно понимая что он в логове чекистов
вот строчки Есенина проливающие свет:
" вы думаете Иосиф Брик
специалист русского языка?
а он просто шпик
и следователь ВЧКа"
ну если это видел со стороны Есенин
то Маяковский не менее зорким глазом обладал
но и большим самообладанием
- он спокойно любил эту парочку чекистов
и главное - вполне искренне.
так вот Маяковский не мог о "горце "
написать и читать на кухне
но он на всю страну
давал оплеухи и затрещины где мог
". глядя на подобные истории
хочется кричать не благим - а просто матом
- где я нахожусь?
в лонах дооктябрских консисторий
или в лонах красных наркоматов!?"
даже в более мягкие времена
мог ли например Евтушенко
на всю страну говорить что ему хочется матом покрыть
конечный результат режима
- их советские наркоматы?
это смелость гиганта.
но это хорошо видеть сейчас издалека
а тогда слишком мозолила глаза
его просоветскость что бы Цветаева
могла без оглядки признать его гениальность
да Маяковский принял позицию строителя коммуны
- но все время говорил
давайте уж без вранья - строить так строить
как собственно и Платонов
- за что Сталин одним словом
прокомментировал его творчество - "Сволочь!"
и отправил его работать - дворником в Союзе писателей
а Зощенко – сапожником.
бедный тиран - каково было жить
в одно время с такими гениями?!
Исходное сообщение Waves
ЮРИЙ_КОСАГОВСКИЙ . да, пожалуй, все великие ранимы и одиноки.
совершенно верно
в какой-то мере это так они беззащитней
т.к. все окна души у них распахнуты
- т.к. это исследователи
они постоянно заняты познанием мира.
хотя с другой стороны
они конечно более зоркие
им лучше видна глупость своих обидчиков и их слабые места
- т.е. глупости и заблуждения
но все-таки окна души распахнуты
интересно как познание - связано
не с усиленным развитием брони
и герметизации
а наоборот с открытостью
всех чувственных возможностей
и конечно это биология:
человек самонастаивающееся существо
и установка к открытости
изменяет программу развития организма.
и они одиноки в ту меру чтобы
ничто не мешало им заниматься своим делом
хотя конечно они всегда не одиноки даже в одиночестве
- т.к. каждое движение их души
связанно с общечеловеческим знанием
и как общественные животные
- они и это прекрасно чувствуют и осознают
поэтому Есенин говорит
"я вам не кенар - я поэт
и не чета каким-то там Демьянам
пускай бываю иногда я пьяным
зато в глазах моих прозрений дивный свет"
Регистрация: 7.11.2015
Пользователь №: 5144
Спасибо сказали: 1 раз(а)
Заработал на книжку: 2 ед.
***
Превыше крестов и труб,
Крещённый в огне и дыме,
Архангел-тяжелоступ —
Здорово, в веках Владимир!
Он возчик, и он же конь,
Он прихоть, и он же право.
Вздохнул, поплевал в ладонь:
— Держись, ломовая слава!
Певец площадных чудес —
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем — тяжеловес
Избрал, не прельстясь алмазом.
Здорово, булыжный гром!
Зевнул, козырнул — и снова
Оглоблей гребет — крылом
Архангела ломового.
***
Во всемогущем интернете я не нашла толкового анализа этого стихотворения. Ни комментария, ни оценки тоже нет. поэтому я решила изучить его самостоятельно.Прочитав
множество различных биографий, переписок и т.д. у меня всё же получилось растолковать многие строки. Хотелось бы услышать ваши мнения по этому поводу: Что же послужило истинной причиной конфликта между М.Цветаевой и В. Маяковским?
Вот опорные направления моего мини-исследования :
Данное стихотворение посвящено Владимиру Маяковскому. Не секрет, что М.Цветаева и В.Маяковский не долго находились в хороших отношениях (известный любовный треугольник). "Архангел-тяжелоступ_здорово, в веках Владимир"- М.Цветаева так называет писателя ,вероятно, потому что винила его в своих несчастьях. Маяковский завербовал в агенты ГПУ мужа Цветаевой -Сергея Эфрона. Он переехал вместе со своей женой(Цветаевой) и детьми во Францию ради работы в ГПУ НКВД. Вскоре,там его посчитали соучастником преступления, и семье пришлось бежать обратно в Россию, где Эфрон и умер в тюрьме(есть много версий причин его смерти). Писательница осталась одна с детьми в нищете. М.Цветаева стала видеть во взгляде Маяковского "один сплошной грех перед Богом". " У Маяковского взгляд каторжника"- писала она в письмах Пастернаку. По этим причинам Цветаева назвала Маяковского падшим ангелом. архангелом с тяжелым взглядом.
"Певец площадных чудес"- Маяковский часто выступал на площадях, пропагандировал социализм.
"Крещенный в огне и дыме" - В моих догадках есть мысль о том, что здесь говорится о боевом крещении Маяковского во время Англо-бурской войны.
" Камень-тяжеловес", " булыжный гром"- говоря в прямом смысле о внешнем виде Маяковского, не удивительно что Цветаева так называет писателя,т.к он был огромен, ростом в два метра. Если же говорить в переносном значении, то Маяковского относят к титанической фигуре в русском искуссте. Он "бесцеремонно" вторгся в традиционную силлабо-тоническую систему стихосложения. По структуре и характеру написания стихотворения мы сразу можем распознать Маяковского.
"кресты и трубы"- обязательные "атрибуты" революции, безусловным участником которых был Маяковский (октябрь 1917г.)
Жду бурных обсуждений и критики
Группа: Доверенные
Сообщений: 472 общ.
(+ 3385 сообщ. флудилкО) [?]
Регистрация: 28.11.2009
Из: Минск, Беларусь
Пользователь №: 372
Спасибо сказали: 3409 раз(а)
Заработал на книжку: 2046 ед.
"Мини-исследование" бредовое настолько, что мне даже понравилось. Люблю сумасшедших, с ними всегда интересно.
Можно по пунктам расписывать подробно и опровергать затем, основываясь даже на богомерзкой "Википедии", не говоря о чём-то более серьёзном. "завербовал", "пришлось обратно бежать", "падшие ангелы" (естественно же), "англо-бурская война". Только мне это неинтересно.
" — Не верь в сказки, мальчишка, кто бы их не рассказывал, дурак или епископ. Или даже мудрец вроде меня. Пользуйся собственными глазами, опытом, своим разумом, чтобы осмыслить суть вещей". Гэри Дженнингс, "Хищник"
Анализ стихотворений Маяковского "Нате" и Цветаевой "Квиты"
В.Маяковский «Нате!» и М.Цветаева «Квиты: вами я объедена»: перекличка через двадцать лет
Последнее время часто приходится слышать разговоры о том, что школьная программа по литературе теряет традиционные имена и тексты: вместо Маяковского появляется Мандельштам, вместо Некрасова — Бродский.
Увы, рамки программы не резиновые. А нужно, чтобы вместе, а не вместо, поскольку эти имена так или иначе составляют нашу историю. И может быть, удастся на уроках читать стихи таких разных поэтов, сопоставляя их взгляды на сходные проблемы, развивая гибкость восприятия мира нашими учениками. И нашу собственную гибкость в сопоставлении разных точек зрения на мир.
Сегодня вашему вниманию и вниманию ваших учеников мы хотим предложить опыт сопоставления двух стихотворений — Владимира Маяковского и Марины Цветаевой. Эти стихотворения, разделённые двадцатью годами, но соединённые выраженным в них отношением к оппозиции "поэт–толпа”, можно предложить для исследования учащимся старших классов в рамках темы «Поэт и поэзия». Кроме того, это сопоставление может дать материалы для подготовки к выпускному сочинению. Как известно, одна из предложенных в этом году тем носит сопоставительный характер.
Начнём беседу с простых на первый взгляд вопросов: для кого пишет поэт, кому адресует свои стихи? Напрашивается простой ответ — для читателя (правда, есть ещё более простой ответ — для себя и для Бога, что, впрочем, одно и то же). Причём читатель может стать как собеседником, так и противником, оппонентом, выступить в качестве яркой индивидуальности или превратиться в целую толпу. Какую роль играет поэт? Он и пророк, которому суждено "глаголом жечь сердца людей” и читать в их очах "страницы злобы и порока”, и трагически одинокий человек, которого никто не понимает. Поэт находится в сложных взаимоотношениях с властью. (О, это особая тема! Может ли власть без поэта? А поэт без власти? Помните, в «Покровских воротах» куплетист Велюров задумчиво говорит: "А ведь люди эмоциональные нуждаются в некотором руководстве. ” Так ли это?) В тетрадях появляется схема (учащиеся, которые уже имеют опыт анализа стихотворений, связанных с темой «Поэт и поэзия», знакомы со схемой, включающей три основных субъекта-объекта темы).
Итак, что же даёт читателю право сопоставить стихотворение Маяковского «Нате!» (1913) и стихотворение Цветаевой «Квиты: вами я объедена. » (1933) из цикла «Стол»? Задумаемся сначала над тем, что разделяет эти два стихотворения. Первое написано двадцатилетним Маяковским в России, второе — сорокалетней Цветаевой в эмиграции. Первое — манифест молодого поэта, второе — своеобразное подведение жизненных итогов. Второе написано через двадцать лет после первого и, возможно, является своеобразным откликом на него. Читала ли Цветаева стихи Маяковского? Да, помимо воспоминаний современников об этом, мы можем познакомиться с циклом её стихотворений «Маяковскому».
Чтение стихотворения начинается с названия или, за отсутствием оного, с первой строки. "Нате!” и "Квиты” — оба эти слова связаны особой эмоциональной окраской и пробуждают в памяти (вероятно, не у каждого читателя) определённый диапазон вызывающих жестов. Воспользовавшись словарём В.Даля, мы можем уточнить своё первое впечатление: "«Нате» — мн. от на — повелит. вот тебе, бери, возьми. Нате все, отвяжитесь”. "Квит (квиты) — нар. — конец счетов, взаимная уплата, разделка. Квитай мой долг за свой грех”. Как видим, первое впечатление подтверждается. Так уже с первого слова формируется особый разговорный, подчёркнуто-сниженный стиль стихотворения. Почему? Иначе на поймёт адресат? Возникает конфликт на разных уровнях, в том числе и на уровне языка.
Очевидно противопоставление лирического героя, поэта — "я” — и толпы — "вас”. Полученные наблюдения можно записывать в тетрадях в виде таблички. Какими же предстают лирические герои стихотворений? Здесь поэты предлагают нам своеобразную лингводицею — автометафору, эвфемическое описание самого себя.
Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов-шкатулок,
я — бесценных слов мот и транжир.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковины вещей.
Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот —
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я бесценных слов транжир и мот.
У Маяковского "я” — вам открыл столько стихов-шкатулок, бесценных слов мот и транжир (2), у него сердце-бабочка и одновременно он грубый гунн, шут, комедиант, кривляющийся перед толпой и бросающий ей вызов. Даже на фонетическом уровне очевидно противопоставление поэта и толпы: в первых двух строках настойчиво повторяется звук "ч”, шипящие "ж”, "ш”, свистящий "с” и глухие "т”, "п”, "к”. Чередование этих звуков при внимательном чтении создаёт впечатление чего-то текущего, струящегося, змеящегося, медленно вытекающего "обрюзгшего жира”. В третьей и четвёртой строках звук "ч” исчезает, а чередование тех же согласных в другом порядке и преобладание звонких согласных в по следней строке вызывают ощущение сыплющихся из шкатулок бесконечных драгоценностей — "бесценных слов”.
Квиты: вами я объедена,
Мною — живописаны.
Вас положат — на обеденный,
А меня — на письменный.
Оттого что, йотой счастлива,
Яств иных не ведала.
Оттого что слишком часто вы,
Долго вы обедали.
Всяк на выбранном заранее —
Много до рождения! —
Месте своего деяния,
Своего радения:
Вы — с отрыжками, я — с книжками,
С трюфелем, я — с грифелем,
Вы — с оливками, я — с рифмами,
С пикулем, я — с дактилем.
В головах — свечами смертными —
Спаржа толстоногая.
Полосатая десертная
Скатерть вам — дорогою!
Табачку пыхнём гаванского
Слева вам — и справа вам.
Полотняная голландская
Скатерть вам — да саваном!
А чтоб скатертью не тратиться —
В яму, место низкое,
Вытряхнут вас всех со скатерти:
С крошками, с огрызками.
Каплуном-то вместо голубя
— Порх! — душа — при вскрытии.
А меня положат — голую:
Два крыла прикрытием.
У Цветаевой "я” — малостью (йотой) счастлива, с книжками, с грифелем, с рифмами, с дактилем, после смерти положена на письменный стол голая (каким человек приходит в мир, таким и уходит) — два крыла прикрытием. Два ангельских крыла или два голубиных крыла души? Здесь противопоставление наиболее ярко проявляется на графическом уровне:
Вы — с отрыжками, я — с книжками,
С трюфелем, я — с грифелем,
Вы — с оливками, я — с рифмами,
С пикулем, я — с дактилем.
Неполные предложения, являющиеся характерным признаком стиля Цветаевой вообще, в этом стихотворении подчёркивают разговорную интонацию. Поэт пытается говорить с толпой на её языке. Но ведь толпа безъязыка — она не произносит ни слова. Зато действует. Это попытка использовать поэта, его дар, как предмет, вещь, пищу. "Все вы на бабочку поэтиного сердца // взгромоздитесь. ” — "вами я объедена”. Эмоционально окрашены глагольные формы, передающие взаимоотношения героев: я вами "объедена”, вы мной — "живописаны”. Неизвестно, в каком стихотворении толпа страшнее: та, которая "озвереет, будет тереться”, превратится в стоглавую вошь, или та, которую вытряхнут со скатерти в яму вместе с крошками и огрызками. Какое изображение уничижительнее? Толпа в стихотворении Цветаевой безлика и беспола, из толпы Маяковского выглядывают жутковатые лица мужчины с капустой в усах и женщины-устрицы, высовывающейся из раковины вещей. Но обе метафоры проникнуты резким неприятием со стороны поэта, злой иронией, насмешкой. Общими для "вы” становится бездуховность. Образ толпы в этих стихотворениях тесно связан с мотивом еды, обжорства, перенасыщения. Можно предложить ученикам найти подтверждение этой мысли в тексте стихотворений. Е.Эткинд называет толпу в цикле Цветаевой "мещанами — бездумными потребителями; им дороже всего обед, их жизненная цель вполне выражается текстом шикарно-ресторанного меню. У них нет души. <…> Голубь и каплун противопоставлены у Цветаевой как духовное и материальное, как высокое и низкое”. Как больно должно быть человеку, поэту, который вынужден так говорить о тех, кто живёт с ним в одном мире. Но в одном ли? Не кажется ли вам, что эти миры резко разведены, разграничены? Вот какую схему поэтической модели мира, которую строит "я”, отталкиваясь от всяческих "вы” (стихотворение Маяковского «А вы могли бы?»), предложил Ю.Лотман:
Даже после смерти поэта и мещан ожидает разная дорога:
Вас положат — на обеденный,
А меня — на письменный.
Тема одиночества поэта в мире традиционна. Но давайте расширим границы нашего разговора и обратимся к другому — небольшому — стихотворению Марины Цветаевой из цикла «Стол». В нём всего восемь строчек, и они наполнены совсем иным чувством, хотя также посвящены теме поэт и поэзия, поэт и мир вокруг него.
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что ствол
Отдав мне, чтоб стать — столом,
Остался — живым стволом!
С листвы молодой игрой
Над бровью, с живой корой,
С слезами живой смолы,
С корнями до дна земли!
О мотиве стола (если можно так вообще говорить), о противопоставлении обеденного письменному мы уже говорили выше. В этом стихотворении письменный стол становится полноправным героем, живым существом. Стихотворение начинается с обращения к столу, который является адресатом стихотворения (вспомним пушкинское «К чернильнице»). Но стол не просто письменный — он верный. К кому так можно обратиться? В первом четверостишии в сильную позицию конца строки поставлены рифмующиеся "стол–ствол — столом–стволом”. Очевидно, это не случайное повторение. Так обозначается тесная связь живого дерева с письменным столом, ставшим другом, помощником и опорой для поэта. Эпитет "живой” в восьми строчках повторяется три раза. Наверное, это тоже неслучайно. Перед мысленным взором читателя возникает образ кентавра — полуконя, получеловека. Стол Цветаевой — получеловек, полудерево — "с листвы молодой игрой”. Это живое существо — оно живёт вместе с листвою, стволом, смолою, корнями, доходящими до самого дна земли. Письменный стол оказывается частью живой природы, тесно связанной с поэтом. Ведь речь здесь идёт не только о столе, а о внутреннем мире поэта. (Подробнее об этом смотри у Е.Эткинда, «Проза о стихах».)
Так возникает новая, достаточно условная, но наглядная схема поэтической модели мира Цветаевой в этом цикле:
Если проанализировать другие стихотворения цикла, то стол приобретёт новые черты. Это чудо, за которое поэтесса благодарит Бога — небесного Столяра. "Поэт — устойчив: // Всё — стол ему, всё — престол!” — так поэт становится монархом, который правит в им творимом мире. Так расширяются рамки одного сопоставления, которое помогает нам, читателям, понять мир поэта, приблизиться к его мироощущению.
В качестве домашнего задания можно предложить ученикам написать сочинение-миниатюру по материалам урока.
Комментарии к стихотворениям и поэмам Марии Цветаевой. Часть 3. (Цветаева Марина)
25 августа 1921 г.
Цветаева была дружна с Миндлиным, писала ему доверительные, искренние письма. В 1922 г. она, однако, посвятила цикл «Отрок» Геликону (А. Г. Вишняку, 1895—1943), владельцу русского издательства «Геликон» в Берлине, где вышла ее книга «Ремесло». А. Г. Вишняк впоследствии погиб в фашистском концлагере. Письма Цветаевой к нему 1922 года и единственный его ответ, переписанные ею в тетрадь, хранятся в ЦГАЛИ.
«Пустоты отроческих глаз! Провал ы. ».— Вдох — и огромный выдох.— Э. Л. Миндлин вспоминает, что стихотворение было написано после того, как он «криком своим во сне перепугал и Марину и Алю» («Необыкновенные собеседники», с. 59). Тревожа сон Давидов, II Захлебывался царь Саул.— По библейскому преданию, Саул, мучимый завистью к славе и добродетелям Давида, будущего царя Иудеи, стремился его убить и всюду преследовал.
2. «Огнепоклонник! Красная масть. ».— «. в комнате, освещенной гулом огня в печи, не текли — стояли наши тихие вечера. Я с самого детства пристрастился слушать огонь в печи и чуть ли не в печь окунался лицом. Марина Ивановна подшучивала надо мной, называла «огнепоклонником» («Необыкновенные собеседники», с. 58—59).
3. «Простоволосая Агарь — сижу. ».— Агарь (библ.)— рабыня патриарха Авраама, родившая ему сыча Измаила. По требованию жены Авраама была с сыном изгнана и поселилась в пустыне.
4. «Виноградины тщетно в садах ржавели. ».— В стихотворении использованы мотивы из библейской Песни Песней.
Сивилла и юноша.— Стихотворение озаглавлено в 1940 г.
Маяковскому («Превыше крестов и труб. »).— По свидетельству А. С. Эфрон, это стихотворение Цветаева в Москве читала Маяковскому и «вспоминала, что понравилось» (Зв. 1975, № 6, с. 161). Всю жизнь Маяковский оставался для нее истиной неизменной; всю жизнь хранила она ему высокую верность собрата (там ж е, с. 160— 161). Маяковский же мало зиал творчество Цветаевой, а к тому, что знал, относился скептически. Так, Цветаева была уязвлена его статьей «Подождем обвинять поэтов», где говорилось о «цыганском лиризме» ее книги «Версты» (М. «Костры», 1921) и где автор иронически предлагал читателю предпочесть в этом отношении Сельвинского. Она с горечью писала об этом Пастернаку 21 июня 1926 г. и просила его передать Маяковскому, что у нее есть и другие книги.
Хвала Афродите (1 —4).— Смысл цикла (отречение от земной любви) сознательно противопоставлен его заглавию. В письме Цветаевой к Пастернаку от 10 июля 1926 г. читаем: «. ненасытная исконная ненависть Психеи к Еве, от которой во мне нет ничего. А от Психеи — все. Ревность? Я просто уступаю, как душа всегда уступает телу, особенно чужому — от честнейшего презрения. У меня другая улица, Борис, льющаяся, почти как река, Борис, без людей, с концами концов, с детством, со всеми, кроме мужчин. Я им не нравлюсь, у них нюх. Я не- нравлюсь полу».
1. «Блаженны дочерей твоих, Земля. » — Елисейские поля — по представлениям древних, местопребывание душ умерших.
2. «Уже богов — не те уже щедро ты. » — Венерины, летите, голубки.— Голубь—один из атрибутов Афродиты (Венеры).
3. «Тщетно, в ветвях заповедных кроясь. » — Пояс, мирт — атрибуты Афродиты. Стрелой тупою // Освободил меня твой же сын — Эрот (Амур), бог любви, сын Афродиты; изображался в виде мальчика со стрелами.
4. «Сколько их, сколько их ест из ру к. » — Камень безрукий.— Подразумевается, вероятно, античная статуя Венеры Ми-лосской.
«От гнева в печени мечты во лб у. ».— Р. о. 79.
О р ф е й.— Голова и лира.— См. коммент. к стихотворению «Как сонный, как пьяный. »
Амазонки.— Р. с. 86. Озаглавлено в 1940 г. при подготовке сборника. Амазонки — легендарное племя женщин-воительниц, обитавшее на восточном побережье Черного моря; амазонки не терпели мужчин и выходили в походы под предводительством своей царицы. Тема амазонок занимала творческое воображение Цветаевой. В романтико-психологическом осмыслении эта тема поставлена поэтом в прозаическом «Письме к Амазонке» («Lettre а ГАтагопе», 1932—1934, оригинал по-французски), обращенном к писательнице Натали Клиффорд Барнэ. Под редакционным названием «Моп frere feminin* («Мой женский брат») вышла отдельным изданием в Париже (Mercure de France, 1979). Об одногрудых тех.— По преданию, девочкам-амазонкам выжигали правую грудь, чтобы она не мешала при натягивании лука.
«Не ревновать и неклясть. » — Р. с. 106. Чабров А. А. (настоящая фамилия Подгаецкий; ок. 1888 — ок. 1935)—актер и музыкант, друг композитора Скрябина; впоследствии уехал за границу, мечтая основать собственный театр, но вместо этого перешел в католичество и стал священником. О Чаброве Цветаева писала И. Г. Эренбургу в марте 1922 г. «. умный, острый. прекрасно понимающий стихи, очень причудливый. У него памятное лицо: глаза как дыры, голодные и горячие, но не тем (мужским) — бесовским? жаром; отливающий лоб и оскал островитянина» (Зв. 1975, № 6, с. 150), «Не похорошела за годы р а з л у к и. » — Р. с. 109.О6 ращено к мужу, С. Я. Эфрону.
«Завораживающая! Крест. ».— Р. с. 113.
Сугробы (Из цикла).
1-е и 2-е стихотворения — BP, 1922, № 26—27. Цикл из одиннадцати стихотворений посвящен И. Г. Эренбургу (1891 — 1967), с которым Цветаева познакомилась, судя по его воспоминаниям, в 1917 г. «Дружба Марины с Эренбургом была дружбой двух сил,— вспоминает А. С. Эфрон,— причем взаимонепроницаемых, или почти. Марине был чужд Эренбургов рационализм. публицистическая широкоохватность его творчества. как ему — космическая камерность ее лирики, «простонародность». российское, былинное, богатырское начало в ее поэзии вплоть до самой российскости ее языка, к которой он оставался уважительно-глух всю свою жизнь. В дальнейшем взаимная неподвлиянность (не говоря уж об обстоятельствах) разделила их, а вначале— только помогла дружбе стать именно дружбой. Отношение того, давнего, Эренбурга к той, давней, Цветаевой было поистине товарищеским, действенным, ничего не требующим взамен, исполненным настоящей заботливости и удивительной мягкости» (Зв. 1975, № 6, с. 152). В 1960 г. Эренбург отвел воспоминаниям о Цветаевой главу из второй книги своих мемуаров «Люди, годы, жизнь»,
«Знакомец! Отколева в наши стран ы. » — Одно из последних стихотворений, написанных на родине. 11 мая 1922 г. Цветаева с дочерью уехала из Москвы за границу к мужу.
«Есть час на те слова. ».— Первоначально было обращено к А. Г. Вишняку. Этим стихотворением открывается сборник «После России», куда вошли стихи, написанные с 1922 по 1925 г. до отъезда во Францию. Как и тринадцать последующих, написано в Берлине, куда Цветаева приехала 15 мая 1922 г. За два с половиной месяца пребывания в нем она не полюбила Берлина. «Маринин несостоявшийся Берлин. Не состоявшийся потому, что не полюбленный; не полюбленный потому, что после России — прусский, после революционной Москвы — буржуазный, не принятый ни глазами, ни душой: неприемлемый» (Зв. 1975, № 6, с. 159). См. стихотворение «Берлину».
Земные приметы (1—8).— Цикл создан в 1940 г. при подготовке сборника стихов; тогда же Цветаева хотела назвать его «Подруга». Заглавие «Земные приметы», которое она предпочла, повторяет название предполагаемой книги московских записей о 1917—1919 гг. которую Цветаева в 20-е годы тщетно пыталась издать за границей. Однако в данном случае смысл цикла противопоставлен заглавию. Как и вообще в первое десятилетие после приезда за границу, лирика Цветаевой становится все более усложненной, поэт все больше углубляется в себя, в собственные душевные «умыслы» (этим словом Цветаева первоначально намеревалась назвать свою книгу стихов). Все стихотворения цикла первоначально были обращены к А. Г. Вишняку.
2. «Ищи себе доверчивых подруг. ».— В стихотворении выражена много раз встречающаяся у Цветаевой мысль о двух видах любви: земной, олицетворенной в Венере, в Еве, в Елене гомеровской, и духовной, олицетворенной в Психее, «. тела (вкусовые пристрастья наши) бесчеловечны. Психею (невидимую) мы любим вечно, потому что заочное в нас любит—-только душа! Психею мы любим Психеей, Елену Спартанскую мы любим. чуть ли не руками — и никогда наши глаза и руки не простят ее глазам и рукам ни малейшего отклонения от идеальной линии красоты. Психея вне суда — ясно? Елена непрестанно перед суньями» (письмо от 20 июля 1923 г.).
5. «Удостоверишься — повремени. — Не о сокровищнице— Суламифь: Ц Горсточке красной глины.— Суламифь — возлюбленная библейского царя Соломона, который посвятил ей Песнь Песней. Горсточка красной глины — здесь: плоть человеческая (по библейскому преданию, первого человека — Адама — бог создал из праха земного). Первоначальный вариант стихотворения нес иной, по сравнению с окончательным, смысл:
От нишеств и напраслин.
Да, ибо в час, когда придут цари,
Дитя покинет ясли.
Сиротствующее— найдет отца, И даже век не взбросит, Когда придут и розы, и сердца, И лавры на серебряном подносе.
Удостоверишься,— повремени1 — Что, выброшенной на солому, Не надо было ей ни славы, ни Сокровищницы Соломона.
И вместо всех — в маревах дней и судеб —
Мне строящихся храмин —
Я бы хотела так: камень на грудь —
И под голову — камень.
«Некоторым — не закон. » — ПР, с. 15.
«В пустынной храмин е. ».— Логос (греч.) — слово, глагол.
«Неподражаемо лжет ж и з н ь. ».— ПР, с. 17. Первоначально было названо: «Слова на сон». Написано под сильным впечатлением от книги Б. Пастернака «Сестра моя — жизнь» (М. 1922) и послано ему с припиской: «После Сестры моей Жизни». 19 ноября 1922 г. Цветаева писала Пастернаку из Чехии: «Слова на сон». Тогда было лето, и у меня был свой балкон в Берлине. Камень, жара. Ваша зеленая книга на коленях. (Сидела на полу).— Я тогда десять дней жила ею».
Сивилла (1—3).— Начиная с этого цикла и кончая стихотворением «Русской ржи от меня поклон. », все стихотворения написаны в Чехии; Цветаева с семьей переехала туда из Берлина 1 августа 1922 г. Нужда заставляла Цветаеву все время, кроме зимы 1923/24 г. жить в пригородах Праги: деревнях Мокропсы (Дольние и Горные), Новые Дворы, Иловищи, Вшеноры. Несмотря на трудный и нищий быт, Цветаева позднее, во Франции, с благодарностью вспоминала Чехию, ибо именно там она, как никогда (кроме детства, когда жила летом в Тарусе), была приобщена к природе. Образы природы в лирике чешского периода встречаются гораздо чаще по сравнению со стихами других лет (циклы «Сивилла», «Деревья», «Ручьи», «Облака» и др.).
К теме сивиллы Цветаева обращалась не раз (см. стихотворение «Сивилла и юноша»). В данном цикле древняя сивилла, которой Аполлон даровал вечную жизнь, превращена согласно трактовке Цветаевой в высушенный ствол-пещеру, в которой совершается прорицание.
1. «Сивилла: выжжена, сивилла: ствол. ».— Дивному голосу.— «Вот эпиграф к одной из моих будущих книг,— писала Цветаева.— (Слова, вложенные Овидием в уста Сивиллы, привожу на память:) «Мои жилы иссякнут, мои кости высохнут, но ГОЛОС, ГОЛОС— оставит мне судьба!» (имеются в виду строки 152—154 из 14-й книги «Метаморфоз» Овидия).
3. Сивилла — младенцу.— BP, 1926, № 5.
Берегись. — Первоначально называлось «Река». В 1940 Г. Цветаева колебалась между названиями «Берегись. » и «Адам» и выбрала первое. Стихотворение возникло под впечатлением прогулки на чешскую речку Бероунку; об этой прогулке записала десятилетняя дочь Цветаевой Аля: «Мы с Мариной — на реке. По воде идут неизвестно куда полуволны, полурябь. Приближаемся к пенным порожкам, проходим под мостом, где гремит эхо. Сырая тропинка между ив, как коридор. Тихо и осторожно, с камня на камень, подбираемся к какому-то дереву, которое Марина уже заранее любит. через две минуты мы уже сидим на пригорке под ним, на его перекрученных, иссохших седых Kopjwra. Я хочу поговорить с Мариной, но она говорит: «Помолчи, дай послушать воду!» Слушая, мама выкурила две папиросы, полюбовалась на реку, записала отрывки стихов в маленькую тетрадку. » (Зв. 1975, № 6, с. 172—173). В гордый час Трубы — то есть Страшного суда. Скорбит об упавшем ввысь по сей день Давид.— Авессалом, сын царя Давида (библ.) восстал против отца, чтобы овладеть престолом. Спасаясь от преследования, он запутался волосами в ветвях дуба, повис «между небом и землей», был настигнут врагами и убит. Давид горько оплакивал сына.
Деревья (1—9).— «Рожденный ходок», Цветаева совершала много пеших прогулок по горам и лесам Чехии, леса которой — холмистые, поросшие вереском — очень полюбились ей. Включая цикл в ПР, Цветаева посвятила его Анне Антоновне Тесковой (1872—1954), писательнице и переводчице, с которой познакомилась в Праге, по-видимому, в конце 1924 г. Прожившая большую часть отрочества в России, А. А. Тескова тяготела к русской культуре и много лет принимала деятельное участие в работе культурного отдела Чешско-русского содружества. Дружба с Тесковой (после переезда Цветаевой во Францию — эпистолярная) продолжалась вплоть до отъезда Цветаевой в СССР (июнь 1939 г.). Около двух третей сохранившихся писем Цветаевой к Тесковой составили книгу, вышедшую в 1969 г. в Праге (оригиналы хранятся в библиотеке Музея чешской литературы и письменности в Страговском монастыре).
2. «Когда обидой — опилась. ».— Авессалом.— См. ком-мент, к стихотворению «Берегись. ».
4. «Друг и! Братственный сонм. ».— Над сбродом кривизн.— «Я скоро перестану быть поэтом и стану проповедником: против кривизн. 14е: не кочу людей, а не могу людей» (письмо Цветаевой от 9 февраля 1923 г.).
5. «Беглецы? — Вестовые. ».— Саул за Давидом: Смуглой смертью своей.— См. коммент. к стихотворению «Пустоты отроческих глаз! Провалы. » Саул погиб в борьбе с филистимлянами. Он был сильно изранен стрелами и, чтобы не сдаваться врагу, закололся мечом.
7. «Та, что без видения спала. »,— Скала—здесь: гамма оттенков.
Первоначальный вариант стихотворения:
Рассеивающий листву, как свет,
Клен! — Жрец светорожденный!
Лишь богу своему глядящий вслед
Ствола, незыблемого, как псалом.
Встав от начала века —
Живее Библии являешь в дом —
Марина Цветаева — Превыше крестов и труб ( Маяковскому )
Mayakovskomu
Prevyshe krestov i trub,
Kreshchenny v ogne i dyme,
Arkhangel-tyazhelostup —
Zdorovo, v vekakh Vladimir!
On vozchik i on zhe kon,
On prikhot i on zhe pravo.
Vzdokhnul, popleval v ladon:
— Derzhis, lomovaya slava!
Pevets ploshchadnykh chudes —
Zdorovo, gordets chumazy,
Chto kamnem — tyazheloves
Izbral, ne prelstyas almazom.
Zdorovo, bulyzhny grom!
Zevnul, kozyrnul — i snova
Oglobley grebet — krylom
Arkhangela lomovogo.
Vfzrjdcrjve
Ghtdsit rhtcnjd b nhe,,
Rhtotyysq d juyt b lsvt,
Fh[fyutk-nz;tkjcneg —
Pljhjdj, d dtrf[ Dkflbvbh!
Jy djpxbr b jy ;t rjym,
Jy ghb[jnm b jy ;t ghfdj/
Dplj[yek, gjgktdfk d kfljym:
— Lth;bcm, kjvjdfz ckfdf!
Gtdtw gkjoflys[ xeltc —
Pljhjdj, ujhltw xevfpsq,
Xnj rfvytv — nz;tkjdtc
Bp,hfk, yt ghtkmcnzcm fkvfpjv/
Pljhjdj. eks;ysq uhjv!
Ptdyek, rjpshyek — b cyjdf
Jukj,ktq uht,tn — rhskjv
Fh[fyutkf kjvjdjuj/
Послушать стихотворение Цветаевой Маяковскому
Темы соседних сочинений
Настроение произведения Маяковскому
