Анализ стихотворения Цветаевой Але
Текст
АЛЯ - стихотворение Цветаева М. И.
Аля! — Маленькая тень
На огромном горизонте.
Тщетно говорю: не троньте.
Будет день —
Милый, грустный и большой,
День, когда от жизни рядом
Вся ты оторвешься взглядом
И душой.
День, когда с пером в руке
Ты на ласку не ответишь.
День, который ты отметишь
В дневнике.
День, когда летя вперед,
— Своенравно! — Без запрета! —
С ветром в комнату войдет —
Больше ветра!
Залу, спящую на вид,
И волшебную, как сцена,
Юность Шумана смутит
И Шопена…
Целый день — на скакуне,
А ночами — черный кофе,
Лорда Байрона в огне
Тонкий профиль.
Метче гибкого хлыста
Остроумье наготове,
Гневно сдвинутые брови
И уста.
Прелесть двух огромных глаз,
— Их угроза — их опасность —
Недоступность — гордость — страстность
В первый раз…
Благородным без границ
Станет профиль — слишком белый,
Слишком длинными ресниц
Станут стрелы.
Слишком грустными — углы
Губ изогнутых и длинных,
И движенья рук невинных —
Слишком злы.
— Ворожит мое перо!
Аля! — Будет все, что было:
Так же ново и старо,
Так же мило.
Будет — с сердцем не воюй,
Грудь Дианы и Минервы! —
Будет первый бал и первый
Поцелуй.
Будет «он» — ему сейчас
Года три или четыре…
— Аля! — Это будет в мире —
В первый раз.
Феодосия, 13 ноября 1913
слушать, скачать аудио стихотворение
АЛЯ Цветаева М. И.
к общему сожалению, пока аудио нет
анализ, сочинение или реферат о стихотворении
АЛЯ:
Но. Если вы не нашли нужного сочинения или анализа и Вам пришлось таки написать его самому, так не будьте жмотами! Опубликуйте его здесь, а если лень регистрироваться, так пришлите Ваш анализ или сочинение на и это облегчит жизнь будущим поколениям, к тому же Вы реально ощутите себя выполнившим долг перед школой. Мы опубликуем его с указанием Ваших ФИО и школы, где Вы учитесь. Поделись знанием с миром!
«Комментарии к стихотворениям и поэмам Марии Цветаевой. Часть 1. – художественный анализ»
В зале.— Это стихотворение, как и шесть последующих, впервые было напечатано в первом стихотворном сборнике Цветаевой «Вечерний альбом», М. 1910. На книгу обратили внимание, в частности, М. Волошин, В, Брюсов. Волошин писал, что ни у одной из русских современных женщин-поэтов «девичья интимность не достигала такой наивности и искренности, как у Марины Цветаевой», книга которой—«вся на грани последних дней детства и первой юности»; «автор владеет не только стихом, но и четкой внешностью внутреннего наблюдения, импрессионистической способностью закреплять текущий миг». (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Комментарии к стихотворениям и поэмам Марии Цветаевой. Часть 1. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений.) «Вечерний альбом» — это прекрасная и непосредственная книга, исполненная истинно женским обаянием» (газ. «Утро России», М. 1910, 11 декабря). Брюсов также положительно отзывался о некоей интимности в стихах юной Цветаевой, которые «всегда отправляются от какого-нибудь реального факта»; их автор не боится «вводить в поэзию повседневность». При этом, однако, Брюсов выражал надежду, что в будущем Цветаева «найдет в своей душе чувства более острые. и мысли более нужные», чем в книге «Вечерний альбом» (журн. «Русская мысль», кн. II, М. 1911, с. 233). «Вечерний альбом» строился по трем темам — разделам «Детство», «Любовь», «Только тени». Об истории издания своей первой книги Цветаева вспоминает в очерке «Живое о живом».
В Париж е.— Написано во время поездки Цветаевой в Париж летом 1909 г. где она прослушала в Сорбоынском университете курс лекций, по старофранцузской литературе. Сара— Сара Бернар (18-14— 1923), великая французская актриса, игравшая герцога Рейхштадского в пьесе Роста на «Орленок».
В р а ю.— Как и шесть последующих стихотворений, опубликовано впервые в книге «Волшебный фонарь» (М. 1912), втором сборнике стихов Цветаевой, встреченном в печати гораздо сдержаннее, чем первый. Причина этого отчасти была в явном вызове читателю, брошенном юной Цветаевой, пережившей самую счастливую и беззаботную пору своей жизни. Восьмистишный эпиграф к книге кончался словами:
Прочь размышленья! Ведь женская книга —
Только волшебный фонарь!
Эти слова дали повод С. Городецкому упрекнуть Цветаеву в «причудах», «ломании», хотя он и отметил в авторе «несомненный дар ощущать лирику мгновений» (газ. «Речь», 1912, 30 апреля/13 мая, № 117). Первые два раздела книги (из трех) были также построены как бы в полемике с критикой, ждущей от поэта более «взрослых» стихов: «Деточки», «Дети растут». Прямой вызов был в стихотворении «В. Я. Брюсову» в ответ на его рецензию на «Вечерний альбом»:
Улыбнись в мое «окно»,
Иль к шутам меня причисли,—
Не изменишь, все равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от бога не дано.
По существу же, в книге «Волшебный фонарь» было немало стихов, вполне достойных будущей Цветаевой. За стихотворение «В раю», представленное на конкурс, устроенный Брюсовым зимой 1911/12 г. Цветаева получила приз (она описала этот эпизод в мемуарах о Брю-сове «Герой труда» —BP, 1925, № 9—10, с. 59—61).
Душа и и м я. —- Морское оно, морское.—- Марина (Marina) по-латыни значит — «морская».
«Бежит тропинка с бугорк а. » — Входит в цикл «Ока» из четырех стихотворений. Здесь отражены детские впечатления от пребывания в Тарусе — городке на Оке; природа этого уголка на всю жизнь полюбилась Цветаевой.
«Моим стихам, написан н ы м так ран о. » — «Формула — наперед — всей моей писательской (и человеческой) судьбы»,— сказала Цветаева в 30-е годы о заключительной строфе этого стихотворения (ИП, с. 732). Как три предыдущих и двадцать последующих, относится к юношеским стихотворениям. В архиве Цветаевой (ЦГАЛИ) хранится машинописный экземпляр книги «Юношеские стихи» с авторской правкой 1938—1939 гг. а также часть рукописной тетради с другими стихами того же периода, которую в свое время, еще до отъезда Цветаевой за границу, ей не вернули знакомые, и которая попала к ее дочери лишь в 60-е годы. В 1919 г. Цветаева собиралась издать «Юношеские стихи». «Готовила книгу — с 1913 по 1915 г.— писала она в то время родным,— старые стихи воскрешали, я исправляла и наряжала их, безумно увлекаясь собой 20-ти лет и всеми, кого я тогда любила. » Сборник издан не был, о чем Цветаева вспоминает в очерке «Герой труда» (BP, 1925, № 9—10; 11). В 1928 г. живя во Франции, Цветаева пишет молодому поэту Н. П. Гронскому, отец которого работал в газете «Последние новости», где время от времени ее печатали: «Надеюсь достать из Праги мои «Юношеские стихи». нигде не напечатанные, целая залежь. Прокормлюсь ими в Последних Новостях с год; если не больше. » Однако в газете стихотворения не появились; в ту пору у Цветаевой неохотно брали не только поздние стихи, но и ранние, более «простые». 19 декабря 1932 г. Цветаева выступила на литературном вечере с чтением детских и юношеских стихотворений, чтобы покрыть долги. В печати при жизни поэта стихотворения 1913—1915 гг. появлялись очень мало.
«Я сейчас лежу ничком. »— Стихотворение обращено к М. С. Фельдштейну (ок. 1885—1948), впоследствии — мужу В. Я. Эфрон, сестры С. Я. Эфрона.
«Идите же! — мой голос нем. » — ТС, с. 254.
«Стать тем, что никому не мил о. » — Посылая в числе других это стихотворение писателю В. В. Розанову 7 марта 1914 г. Цветаева писала: «. я совсем не верю в существование бога и загробной жизни.
Отсюда — безнадежность, ужас старости и смерти. Полная неспособность природы.— молиться и покоряться. Безумная любовь к жизни, судорожная, лихорадочная жажда жить.
Все, что я сказала — правда.
Может быть, Вы меня из-за этого оттолкнете. Но ведь я не виновата. Если бог есть — он ведь создал меня такой! И если есть загробная жизнь, я в ней, конечно, буду счастливой» (ЦГАЛИ). В посылаемом варианте стихотворения была четвертая строфа, которую Цветаева впоследствии опустила:
Забыть все прозвища, все думы,
Свои старинные костюмы,
Начало стихотворения, опущенное в 1938—1939 гг.
Быть нежной, бешеной и шумной.
— Так жаждать жить! — »
Очаровательной и умной,—
Нежнее всех, кто есть и были,
— О, возмущенье, что в могиле
«Над Феодосией угас. » — ДП, М. с. 193.
С. Э. («Я с вызовом ношу его кольцо. »).— ДП, М. 1968, с. 193. Посвящено мужу Цветаевой, Сергею Яковлевичу Эфрону (1893— 1941); свадьба их состоялась 27 января 1912 г. Кольцо, на внутренней стороне которого выгравирована дата свадьбы и имя Марина, находится ныне в Государственном литературном музее в Москве; «его» кольцо, с именем Сергей, не сохранилось.
Але («Ты будешь невинной, тонкой. »).— Журнал «Северные записки», Пг, 1916, № 3, с. 54. Посвящено дочери Ариадне (1912—1975).
«Не думаю, не жалуюсь, не спорю. »—Обращено в брату мужа Цветаевой, Петру Яковлевичу Эфрону (1884—1914), умиравшему от туберкулеза, послано ему в письме от 14 июля; 28 июля П. Я. скончался.
Бабушке.— Посвящено памяти Марии Лукиничны Бернацкой, в замужестве Мейн (1841—1869), бабушке Цветаевой по материнской линии. Навеяно ее портретом, висевшим в московском доме Цветаевых; 6 нем пишет и сестра поэта, А. И. Цветаева («Воспоминания», изд. 2-е, М. 1974, с. 26—27). Однако, как вспоминала А. С. Эфрон, в 1933 г. когда Цветаева разыскала во Франции, в доме престарелых, родственниц своей матери и собирала у них сведения о предках по материнской линии, она установила, что этот портрет изображал не бабушку, а прабабку, графиню Марию Ледуховскую, в замужестве Бериацкую, умершую молодой в 50-е годы прошлого столетия.
«Сегодня таяло, с е г о д н я. ».—ДП, М. 1968, с. 193. Входит в цикл «Подруга», обращенный к поэтессе С. Я. Парнок (1885— 1933).
«Легкомыслие! — Милый грех. ».— ТС, с. 255.
«Мне нравится, что вы больны не мной. » Обращено к М. А. Минцу (1886—1917), впоследствии мужу А. И. Цветаевой.
«Милый друг, ушедший дальше, чем за море. ».— Посвящено памяти П. Я - Эфрона (см. коммент. к стихотворению «Не думаю, не жалуюсь, не спорю. »).
«В гибельном фолианте. » — Ars amandi — так Цветаева называет «не читанную ею» поэму римского поэта Овидия (43 г. до н. э.— 17 г. н. э.) «Искусство любви», о чем говорит в стихотворении «Как жгучая, отточенная лесть. », написанном в тот же день.
«Посадила яблонь к у. », «Отмыкала ларец железный. ». В I, с. 8, 7.
«Летят он и,— написанные наспех. ». Этим стихотворением, исправив его и передатировав в 1938—1939 гг. (в ранней рукописи стояло «22 декабря 1915 г.»), Цветаева начала беловую тетрадь лирики (1916 г.—август 1918 г.).
«Никто ничего не отнял. »; «Ты запрокидываешь голову. »; «Откуда такая нежность. » — Все три стихотворения обращены к поэту О. Э. Мандельштаму (1891—1938), который в это время приезжал в Москву. См. также обращенное к нему стихотворение «Из рук моих — нерукотворный град. » («Стихи о Москве»). Поэзию Мандельштама Цветаева всегда ценила высоко, видела в ней «магию», «чару», несмотря на «путанность и хаотичность мысли», а также утверждала, что на поэзии Мандельштама лежит след «десницы Державина» (статья «Поэт-альпинист», 1934, перевод с сербскохорватского). Мандельштам посвятил Цветаевой в том же 1916 г. стихотворения «В разноголосице девического хора. », «Не веря воскресенья чуду. », «На розвальнях, уложенных соломой. ».На страшный полет крещу вас.— В 1931 г. Цветаева писала, что в 1916 году провожала Мандельштама «в трудную жизнь поэта» (ИП, с. 733—734)
«Разлетелось в серебряные дребезги. »; «Еще и еще—песни. »; «На крыльцо выхожу—слушаю. »; «В день Благовещенья. ».— В1, с. 15, 18, 23, 24.
Распростившись с гостями пернатыми.— В день Благовещенья 25 марта (7 апреля), по народным обычаям, выпускали на волю птиц.
Стихи о Москве (1—9).— Цикл был вдохновлен поездкой Цветаевой зимой 1915/16 г. в Петербург, где она мечтала встретиться с Ахматовой (которой в то время там не было). На литературном вечере, где присутствовали С. Есенин, М. Кузмин и О. Мандельштам, она «от лица Москвы» читала свои юношеские стихи. Много лет спустя в очерке «Нездешний вечер» она вспоминает об этом: «Читаю — как если бы в комнате была Ахматова, одна Ахматова. И если я в данную минуту хочу явить собой Москву — лучше нельзя, то не для того, чтобы Петербург — победить, а для того, чтобы эту Москву — Петербургу подарить. последовавшими за моим петербургским приездом Стихами о Москве я обязана Ахматовой, своей любви к ней, своему желанию ей подарить что-то вечнее любви» («Литературная Грузия», 1971, № 7, с. 20—21).
1. «Облака — вокруг. » — Первенец — дочь Цветаевой Ариадна. Семихолмие.— По преданию, Москва была заложена на семи холмах.
2. «Из рук моих — нерукотворный град. » — Стихотворение обращено к О. Э. Мандельштаму. Часовня звездная — Иверская часовня с голубым куполом, украшенным золотыми звездами, стоявшая у входа на Красную площадь. Пятисоборный. круг — площадь в Кремле с пятью соборами. Нечаянныя Радости — церковь в Кремле.
5. «Над городом, отвергнутым Петром. » — Отвергнутым Петром.— В 1712 г. Петр I перенес столицу из Москвы в Петербург. |
6. «Над синевою подмосковных рощ. ».— Калужскою дорогой,— Цветаева говорит о городке Таруса (см. коммент. к стихотворению «Бежит тропинка с бугорка. »).
8. «Москва! Какой огромный. » — Пантелеймон — имя святого-«исцелителя», изображавшегося на иконах в облике отрока. Иверское сердце червонное горит.— В Иверской часовне находилась икона Иверской божьей матери в окладе из червонного золота.
9. «Красною кисть ю. » — Спорили сотни колоколов.— Об этой строчке Цветаева писала в 1934 г. «. ведь могла: славили, могла: вторили — нет — спорили! Оспаривали мою душу, которую получили все и никто (все боги и ни одна церковь. (ИП, с. 734).
«Говорила мне бабка люта я. »; «Всюду бегут дорог и. ».— BI, с. 48, 53.
Тема бессонницы не раз встречается в творчестве молодой Цветаевой (см. стихотворение «Нет, легче жизнь отдать, чем час. », «Восхищенной и восхищенной. » и др.). К циклу «Бессонница», созданному в 1916 г. Цветаева впоследствии отнесла стихотворение (№ 11), написанное в 1922 г. и обращенное к Т. Ф. Скрябиной, вдове композитора, страдавшей бессонницей, ускорившей ее кончину (весной 1922 г.), Цветаева не раз ночами дежурила у больной.
Стихи к Блоку (1—18).
Цветаева не была знакома с Блоком. Она видела его дважды, во время его выступлений в Москве 9 и 14 мая 1920 г. Свое преклонение перед поэтом, которого она называла «сплошной совестью», воплощенным «духом» и считала явлением, вышедшим за пределы литературы, Цветаева пронесла через всю жизнь. Она не раз упоминала Блока в своей прозе; главная же ее работа о Блоке — доклад «Моя встреча с Блоком», прочитанный ею 2 февраля 1935 г. не сохранилась.
3. «Ты проходишь на запад солнца. — Первые две
Строки стихотворения перефразируют слова молитвы «Свете тихий»: «Пришедшие на запад солнца, видевшие свет вечерний. ». Свете тихий, святыя славы — слова из этой же молитвы.
5. «У меня в Москве — купола горя т. ».— В них царицы спят и цари.— В Кремлевском Архангельском соборе находится усыпальница русских царей.
9. «Как слабый луч сквозь черный морок адов. ».— Написано после блоковского вечера 9 мая 1920 г. Под грохот рвущихся снарядов.— В этот день в Москве взорвалось несколько артиллерийских складов. Как станешь солнце звать.— Речь идет о стихотворении «Голос из хора», прочитанном Блоком на этом вечере.
Вечер Блока 14 мая записала семилетняя дочь Цветаевой Аля (см. Зв. 1973, № 3. с. 175—176). Тогда же, через Алю, Цветаева передала Блоку свои стихи к нему. Как потом, спустя полтора года, рассказала ей друг Блока Н. А. Нолле, поэт их «прочел — молча, читал — долго — и потом такая до-олгая улыбка».
10. «Вот он — гляди —уставший от чужбин. »;
11. «Други его — не тревожьте его. »;
12. «А над р а в н и н о й. »;
13. «Не проломанное ребро. » — Все четыре стихотворения написаны, судя по пометам в тетради, на девятый день после кончины Блока. Было еще одно, незавершенное:
Останешься нам иноком:
Всем — до единой — женщинам.
Им, ласточкам, нам, венчанным,
Нам, злату, тем, сединам —
Всем — до единой — сыном
Останешься, всем — первенцем
Посохом нашим странным,
Странником нашим ранним.
Всем нам с короткой надписью
Крест на Смоленском кладбище
Искать, всем никнуть в черед.
Всем — сыном, всем — наследником,
Всем — первеньким, последненьким.
В эти же августовские дни Цветаева писала Ахматовой; «Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил. Мало земных примет, мало платья. Он как-то сразу стал ликом, заживо-посмерт ным (в нашей любви). Ничего не оборвалось,— отделилось. Весь он такое явное торжество духа, такой воочию — дух, что удивительно, как жизнь — вообще — допустила. е явное торжество духа, такой воочию — дух, что удивительно, как жизнь — вообще — допустила.
Смерть Блока я чувствую как вознесение.
Человеческую боль свою глотаю. Для него она кончена, не будем и мы думать о ней (отождествлять его с ней). Не хочу его в гробу, хочу его в зорях». ^
14. «Без зова, без слова. ».— До трубы —по Страшного суда, на котором бог, по библейским преданиям, после конца света будет судить людей и их дела; ангелы «трубным гласом» созовут всех живых и мертвых.
15. «Как сонный, как пьяный. ».— Не ты. ли ее шелестящей хламиды II Не вынес — обратным ущельем Аида? — Подразумевается эпизод из мифа о древнегреческом певце и музыканте Орфее и его жене Эвридике, за которой он спустился в подземное царство (Аид), чтобы вывести ее оттуда. Но, ведя за собою Эвридику, он не должен был оглядываться, однако не выдержал и навсегда потерял ее. Гебр — древнее название реки Марицы во Фракии. Голова — Орфея, который, по мифу, был растерзан вакханками, бросившими его останки и лиру в Герб.
16. «Так, господи! И мой обол. ».— Обол (греч.)—монета. На утвержденье храма.— Имеется в виду евангельская притча о бедной вдове, положившей две лепты (мелкие монеты) в сокровищницу Иерусалимского храма.
Подруга. 1 (17). «Спит, муки твоея — веселье. »; 2(18). «Последняя дружба. »—Раздел «Подруга», завершающий цикл стихов к Блоку, состоит из пяти стихотворений. Впервые — в книге: «Стихи к Блоку». Берлин, 1922, с. 41, 46. В рукописной тетради под последним стихотворением — помета: «Ее с ним не было, когда он умирал,— но есть другая правда».
«Я в жизни. пропустила большую встречу с Блоком,— писала Цветаева Пастернаку в 1923 г.,—встретились бы —не умер». В\' этих словах — отражение поэтического мифа, созданного в «Стихах к Блоку» о воображаемой идеальной подруге, «матери — сына». Поэта, певца, который должен возродиться вновь. См. также близкий по мысли к «Подруге» цикл «Марина», написанный в том же году.
«То-то в зеркальце — чуть брезжит. » — ДП, М. 1972, с. 258.
«Продаю! Продаю! П р о д а ю. » — BI, с. 62. Ахматовой (1—11).
С творчеством А. А. Ахматовой (1889—1966) Цветаева познакомилась в 1915 г. о чем можно судить по юношескому стихотворению, обращенному к ней (ДП, М. 1968, с. 195). Цикл стихов 1916 г. вдохновлен поездкой Цветаевой зимой 1915—1916 гг. в Петербург (см. также «Стихи о Москве» и коммент.). Цветаева долгое время сохраняла восторженное отношение к Ахматовой, о чем свидетельствуют уцелевшие письма к ней и черновики их. «Ах, как я Вас люблю, и как я Вам радуюсь, и как мне больно за Вас, и высоко от Вас!» — писала он$ Ахматовой в апреле 1921 г.; о своей любви к Ахматовой она пишет и в 1926 г. из-за границы. Ахматова благосклонно принимала ее поклонение, надписывала книги собственных стихов, присылаемые ей Цветаевой. Ахматову Цветаева причисляла к «чистым лирикам», или «поэтам без развития», «чья душа и личность сложилась уже в утробе матери». К концу жизни она изменила свое отношение к Ахматовой. В 1940 г. она пишет об ахматовском сборнике «Из шести книг»: «. прочла, перечла почти всю книгу Ахматовой, и — старо, слабо. Часто. совсем слабые концы, сходящие (и сводящие) на нет. Но что она делала с 1917 по 1940 гг. Внутри себя. Жаль». Единственная двухдневная встреча Цветаевой с Ахматовой состоялась в начале июня 1941 г. в Москве и, нужно думать, не привела к взаимопониманию. Ахматова читала свою «Поэму без героя», приведшую Цветаеву в недоумение и вызвавшую ее ироническую реплику. Цветаева подарила Ахматовой свою «Поэму Воздуха», усложненную, трудную для восприятия (см. сб. «Встречи с прошлым», М. «Советская Россия», 1978, с. 397, 415).
Даниил (1—3).—В1, с. 99—102.
1. «Села я на подоконник, ноги свесив. ».— Терзают львы,— По библейскому преданию, враги бросили пророка и тайновидца Даниила в ров со львами, но бог уберег его от гибели.
«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес. ».— У того, с которым Иаков стоял в ночи — то есть у бога, с которым, по библейской легенде, вступил в единоборство Иаков и получил за это благословение.«Бог согнулся от заботы. ».— Последнюю строфу стихотворения Цветаева сделала эпиграфом к своей пьесе «Каменный ангел» (1919).
«И другу на руку легло. ».— BI, с. 108.
«Счастие или грусть. ».— Газета «Дни» (Париж), 1924, 8 июня, № 481, под названием «Наташа». В стихотворении речь идет о Н. Н. Гончаровой (Пушкиной), вторично вышедшей замуж за генерала П. П. Ланского. «Было в ней одно: красавица,— писала Цветаева в 1929 г.— Только — красавица, просто — красавица, без корректива ума, души, сердца, дара. Голая красота, разящая, как меч. И — сразила. Просто — красавица. Просто — гений. Тяга Пушкина к Гончаровой. \'— тяга гения — переполненности — к пустому месту. Чтоб было куда. Он хотел нуль, ибо сам был всё (очерк «Наталья Гончарова» — альманах «Прометей», М. 1967, № 7, с. 161—162),
Комментарии к стихотворениям и поэмам Марии Цветаевой. Часть 2. (Цветаева Марина)
У камина, у камин а. ».— Под стихотворением — помета 1938 г. «Вдоль всей книги — неизменная мечта о сыне». По Нилу II Плыть, дитя, в корзине.— Намек на библейскую легенду о младенце Моисее, будущем пророке, найденном на берегу Нила в тростниковой корзине дочерью египетского фараона. Образ этот не раз использовался Цветаевой (см. стихотворение 1 из цикла «Час души»),
Дон-Жуан (1—6). Стихотворения 1, 2, 5—«Избранное», с.
66—68; стихотворения 3. 4, 6 —ДП, М. 1978, с. 223. В письме Цветаевой О. Е. Черновой от февраля 1925 г. читаем: «. будь Дон-Жуан глубок, мог ли бы он любить всех? Не есть ли это «всех» неизменное следствие поверхностности? Короче: можно любить всех — трагически? Ведь Дон-Жуан смешон. Или это трагическое всех, трагедия вселю-бия — исключительное преимущество женщин? (Знаю по себе)».
Але («А когда — когда-нибудь—как в воду. »).— Обращено к дочери.
Кармен (1—2) — ДП, М. 1978, с. 223—224.
«Я помню первый день, младенческое зверство. ».— Под стихотворением помета 1939 г. «Я писала за многих. Я все понимала, но я не всем — была».
Р у а н.— Речь идет о Жанне дАрк.
«Кавалер де Гриэ! Напрасно. ».— Кавалер де Гриэ. Манон — герои романа французского писателя аббата Прево (1697— 1763) «История кавалера де Гриэ и Манон Леско».
«Психея» (1, 2).— Психея (греч. миф.)—олицетворение души. Твой день седьмой. — На седьмой день, по библейскому преданию, бог создал человека.
«Простите меня, мои горы. ».— В рукописи—помета: «Настоящая молитва солдата. Рассказ владимирской няни Нади».
«Я расскажу тебе — про великий обман. ».— Вер-с т ы, с. 17.
«Умирая, не скажу: был а. ».— Ты, крылом стучавший в эту грудь.— Речь идет о крылатом Гении, по Цветаевой — мужском олицетворении Музы (см. стихотворение «Разговор с Гением»).
Памяти Беранже.— ДП, 1975, с. 221.
«Стихи растут, как звезды и как р о з ы. ».— Сквозь каменные плиты // Небесный гость в четыре лепестка.— Эти слова навеяны эпизодом, записанным маленькой дочерью Цветаевой Алей: «Был теплый и легкий день, и мы с Мариной гуляли. Наверху была большая церковь. Вдруг я увидела, что под ногами у меня растет клевер. Там перед ступеньками были ровно уложенные старинные камни. Каждый из них был в темной рамке из клевера. Я. стала искать четырехлистник. вдруг я его нашла. Я бросилась к Марине и подарила ей свою добычу. Она поблагодарила меня и положила его засушить в записную книжку». Приведя стихотворение Цветаевой в своих воспоминаниях, А. С. Эфрон пишет о том, что в нем возникает «счастливый четырехлистный листок клевера, разысканный некогда. у подножья грациозной громады Покрова в Филях». (Зв. 1973, № 3, с. 166).
«Не смущаю, не по ю. » — ДП, М. 1978, с. 224.
«Мне тебя уже не над о. » — «Поэзия», вып. 27, М. 1980, с. 124. В рукописной тетради вошло в большой цикл «Комедьянт» из двадцати пяти стихотворений, обращенный к актеру Ю. А, Завадскому (1894—1977).
«Солнце — одно, а шагает по всем городам. ».— См, предыдущий комментарий.
«Ты расскажи нам про весн у. » — В рукописной тетради вошло в цикл «Стихи к Сонечке», обращенный к актрисе С Е. Гол-лидэй (1896—1935).
«Та ж миловидность, и те же дыр ы. ».— Тематически примыкает к циклу «Стихов к Сонечке» (1919). В великой низости любви.— В письме к Р.-М. Рильке от 3 июня 1926 г. Цветаева пишет: «Любовь я не люблю и не чту»,— и приводит эту строку (ВЛ, 1978, № 4, с. 266),
П. Антокольскому.—ДП, М. 1975, с. 221. В «Повести о Сонечке» (1937) Цветаева вспоминает о том, как она познакомилась и подружилась с молодым поэтом и актером П. Г. Антокольским (1896— 1978), который ввел ее в кружок молодых актеров, учеников Вахтангова, там же она описывает «перстень», подаренный ею Антокольскому: немецкий чугунный с золотом, с какого-нибудь пленного или убитого — чугунные розы на внутреннем золотом ободе: с золотом — скрытым, закрытым. При нем —стихи» (НМ, 1979, № 12, с. 78).
«Два дерева хотят друг к д р у г у. ».—Это стихотворение Цветаева в 1940 г. включила в цикл «Стихи к Сонечке». Два дерева — два старых тополя, стоявшие напротив дома № 6 по Борисоглебскому переулку (ныне ул. Писемского) в Москве, где с 1914 по 1922 г. жила Цветаева.
Тебе — через сто ле т.— В черновой тетради Цветаевой запись: «Вчера целый день думала о том — через сто лет — и писала ему стихи. Стихи написаны — он будет» (ИП, с. 742). В 1940 г. Цветаева сократила стихотворение на четыре строфы.
«А человек идет за плугом. ».— Рахилью — Лия.— По библейской легенде, Иаков, обманутый отцом своей невесты, красавицы Рахили, получил вместо нее в жены ее старшую сестру Лию.
«Когда-нибудь, прелестное созданье. ».— Обращено к 1дочери Ариадне. Чердак-каюта — комната в мезонине дома в Борисоглебском переулке, где жила Цветаева. Этот «чердак» не раз упоминается в ее стихах. «Чердачная» комната, наверху — была довольно большой. но казалась. маленькой, так как все основное было сосредоточено у окна, выходившего на крыши»,— вспоминала А. С. Эфрон в письме к П. Г. Антокольскому от 21 июня 1966 года.
«Маленький домашний дух. ».— Обращено к дочери Ариадне, которую Цветаева на время отдала в ноябре 1919 г. в приют. В шесть лёт маленькая Аля была настоящим другом и собеседницей матери. Научившись читать и писать к пяти годам, она вела дневники и писала стихи, удивлявшие своей талантливостью и взрослостью.
«Между воскресеньем и субботой..».— Одно из любимых стихотворений Цветаевой. Между воскресеньем и субботой.— «Родилась я ровно в полночь с субботы на воскресенье (26-го на 27-е)»,— писала Цветаева Ю. Иваску (РЛА, с. 216).
«У первой бабки — четыре сын а. ».— Первая бабка Цветаевой (со стороны отца) — Екатерина Васильевна Цветаева (ум. между 1853—1859 гг. в возрасте около 35-ти лет). Четыре сына—& Старший —Петр Владимирович (1842—1902), священник в селе Тали-цы Владимирской губ. Федор Владимирович (1849—1901), преподаватель гимназии, инспектор Московского учебного округа; Дмитрий Владимирович (1852—1920), историк, публицист, педагог; Иван Владимирович (1847—1913), отец Цветаевой. Другая (бабка) —-М. Л. Бернацкая (см. стихотворение «Бабушке» и коммент.).
Старинное благоговенье.— Журнал «Благонамеренный», Брюссель, 1926, кн. 2, с. 21, с примечанием: «Стихи, представленные на конкурс «Звена» и не удостоенные помещения». Незадолго до этого парижская еженедельная газета «Звено» устроила конкурс на лучшее стихотворение; в жюри были 3. Гиппиус, Г. Адамович и К. Мочуль-ский. Из трехсот двадцати двух стихотворений, присланных на конкурс главным образом «дилетантами и едва начинающими стихотворцами», как с возмущением писал Ходасевич, было отобрано всего двенадцать (Цветаева в число «избранников» не вошла), а первую премию получило крайне беспомощное стихотворение Д. Резникова «О любви».
Экклезиаст — книга Библии, где проповедуется тщета всего земного; Песнь Песней (Библия) воспевает радости земной любви.
«Две руки, легко опущенные. ».— Посвящено памяти младшей дочери Цветаевой Ирины (14 апреля 1917—15 февраля 1920), о которой она пишет в «Повести о Сонечке» (см. НМ, 1976, № 3 и 1979, № 12). «Ирина была. прехорошенькая девочка с пепельными кудрями, лобастая, курносенькая, с огромными отцовскими глазами» (письмо А. С. Эфрон к П. Г. Антокольскому от 21 июня 1966 г.). Старшую у тьмы выхватывая, // Младшей не уберегла.— В том же письме А. С. Эфрон пишет о том, как Цветаева отдала на время дочерей в Кунцевский приют под Москвой. Аля там тяжело заболела и была взята домой; «пока мама билась со мной и меня выхаживала, Ирина умерла в приюте — умерла с голоду».
«Большими тихими дорогам и. ».— Этим стихотворением в тетради 1920 г. начинается большой цикл без названия из двадцати семи стихотворений. См. также восемь последующих.
«Да, друг невиданный, неслыханный. ».— «Огонек», 1979, № 43, с. 19.
«Нет, легче жизнь отдать, чем час. » — ПН, 1933, 29 июня, № 4481, вместе со стихотворением «На бренность бедную мою. », подзаголовком «Из цикла «Спутник» и с эпиграфом: «День — для работы, вечер — для беседы, а ночью нужно спать».
«Писала я на аспидной доске. ».—Обращено к мужу, С. Я. Эфрону. Открывая этим стихотворением сборник 1940 г. Цветаева много работала над его второй строфой (сохранилось более со рока вариантов), делая на ней главный упор (см. ИП, с. 700—701) Внутри кольца.— На внутренней стороне обручального кольца выгравировано имя мужа и дата свадьбы.
Цикл создан в 1940 г. при подготовке сборника; тогда же и озаглавлен. Абеляр П. (1079—1142) — французский философ, богослов и поэт. Трагическая история его любви к Элоизе (ок. 1100—1164) отразилась в их переписке. Они были насильно разлучены и постриглись в монахи. Письма Элоизы и Абеляра вдохновили многих писателей и поэтов (Петрарку, Руссо и др.). Как в четыре последующие стихотворения, в тетради 1920 г. входит в цикл без названия из двадцати семи стихотворений.
«Сей рукой, о коей мореход ы. ».— Как и следующее стихотворение, в рукописи 1920 г. входит в большой цикл без названия из двадцати семи стихотворений.
«Кто создан из камня, кто создан из глин ы. ».— См. предыдущий комментарий. Марина.— См. стихотворение «Душа и имя».
«Одна половинка окна растворилась. » — «Избранное», с. 114. Написано вместе с дочерью Алей.
«— Хоровод, хоровод. ».— Журнал «Студенческие годы», Прага, 1924, № 1 (12), с. 8. В тетради 1920 г. стоит под общим заголовком «Песенки из Ученика» (см. коммент. к циклу «Две песни»).
Цикл создан в 1940 г. В 1920 г. Цветаева работала над пьесой «Ученик» (рукопись не уцелела). В тетради — запись от июля того же года: «Целый день писала. «Ученика». написала. песенку — с таким припевом: «Я, выношенная во чреве//Не материнском, а морском». Пусть у меня в 1-й картине — на сон грядущий — поет Ученик». Сохранилось еще несколько песенок из «Ученика» (см. также «Хоровод, хоровод. »).
Земное имя.— ДП, М. 1978, с. 224. Название дано в 1940 г. при подготовке сборника стихов. Третья строфа в 1920 г. не была завершена. В 1940 г. Цветаева много работала над нею, стремясь сделать именно на ней главный акцент стихотворения. В черновой тетради — запись:
«Трудность этих стихов. все стихи. только стон и зов. И направленность нельзя дать до самого конца, только нарастание. NBI Выпевается само — потом повторяется само — хорошо бы: сливается без промежутка, без интервала, сливается — в звон.
Так выпевается само — так в чистом поле
Из раненого — кровь,
Так повторяется само, так против воли
Так вновь и вновь —
Неотвратимее ночного стука
Так о ворота отбиваешь руку.
Стучишь — а в доме тишь.
Когда не голосом уже, когда без звуку —
Смысл: Так странник обивает руку о ворота, заперт дом, (Господи! как вместить?).
Так выпевается само — долиной горной
Не ты ль, Роландов рог?
Настойчиво — бессмысленно — повторно —
Как детства первый слог.
Так выпевается само, как будто с корнем
Настойчиво — бессмысленно — повторно
— Как об утес — волна».
Цветаева ищет другое начало стихотворения, но остается неудовлетворенной:
«Глоток воды во время муки крестной: — Подай или добей! Последняя мольба о влаге пресной Среди морских зыбей.
NB! Как будто — хорошо, но не то, не по той мне».
1921 — март 1922
Роландов Рог.— Стихотворение было завершено в 1933 г. и поэтому не было включено в сборник «Ремесло» (Берлин, 1923; Р), куда вошли, за редким исключением, все стихотворения, написанные с 1921 по апрель 1922 г. вплоть до отъезда Цветаевой за границу. Это двухлетие — время расцвета поэзии Цветаевой, во всем ее многообразии и глубине.
Роланд (ум. 778) — рыцарь Карла Великого, герой французского эпоса. По преданию, погибая в неравной борьбе с сарацинами, затрубил в рог. Карл его услышал и отомстил врагам.
1-е, 2-е 5-е и 6-е стихотворения Цветаева в 1940 г. отобрала для сборника и озаглавила новый цикл «Леонардо».
Обращено к Сергею Михайловичу Волконскому (1860—1937), внуку декабриста, театральному деятелю и писателю, с которым Цветаева познакомилась в Москве в 1921 г. «и тогда переписывала ему начисто— из чистейшего восторга и благодарности — его рукописи. и ни строки своей не писала — не было времени — и вдруг прорвалась Учеником» (РЛА, с. 220). В.1924 г. она опубликовала большой отзыв на книгу Волконского «Родина» («Кедр. Апология».— «Записки наблюдателя», кн. 1, Прага). Волконский в том же году посвятил Цветаевой свою книгу «Быт и бытие», название которой позаимствовал из ее письма и в предисловии к которой вспоминает свое общение с нею в Москве. Дружеские отношения Цветаевой с Волконским продолжались за границей долгие годы. Цветаева всегда писала Волконскому, которого безмерно уважала, о самом насущном, чем жила; именно ему она признавалась: «Для меня стихи — дом, «хочу домой» с чужого праздника!» (письмо от 10 апреля 1921 г.). Она называла Волконского «большой духовной ценностью».
1. «Быть мальчиком твоим светлоголовым. ».— Давид (библ.) — полулегендарный царь Иудеи, добившийся для своего государства могущества и процветания.
2. «Есть некий час — как сброшенная к л а ж а. ».— Эпиграф — из стихотворения Ф. И. Тютчева «Видение».
4. «Пало прениже волн. ».— Змия мудрей. голубя кротче.— Согласно евангельской легенде, Христос обратился к апостолам со словами: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».
Комета — Р. с. 19. Озаглавлено в 1940 г.
Первое солнце.— Озаглавлено в 1940 г.
Впервые — Р, с. 20, 1-е, 2-е и 4-е стихотворения Цветаева включила в предполагаемый сборник 1940 г. Посвящено Марине Мнишек (ум. 1614), польской авантюристке, жене трех самозванцев, претендентов на русский престол в Смутное время. Это — второе обращение Цветаевой к теме, посвященной Марине Мнишек — (первое — стихотворение «Дмитрий! Марина. », 1916).
В 1921 г. читая о Смутном времени в «Истории государства российского» Н. М. Карамзина, имевшейся в ее библиотеке. Цветаева записала в тетради: «Чего искала Марина Мнишек. Власти несомненно, но — какой? Законной или незаконной? Если первой — она героиня по недоразумению, недостойна своей сказочной судьбы. Проще бы ей родиться какой-нибудь кронпринцессой или боярышней и просто выйти замуж за какого-нибудь русского царя. С грустью думаю, что искала она первой, но если бы я писала ее историю. » В 1932 г. просматривая старую тетрадь, Цветаева добавила: «. то написала бы себя, то есть не авантюристку, не честолюбицу и не любовницу: себя — любящую и себя — мать А скорее всего- себя—поэта» На этом противопоставлении и построен цикл: любящая, самоотверженная героиня — плод романтического вымысла — в 1-м и 3-м стихотворениях и расчетливая авантюристка — реальное историческое лицо — во 2-м и в 4-м.
1. «Быть голубкой его орлиной. ».— Гул кремлевских гостей незваных—1 мая 1606 г. войска боярина Шуйского, посланные на борьбу с самозванцем (Лжедимитрием I), овладели Кремлем и ворвались во дворец. Не в басмановской встал крови.— Воевода Басманов вначале возглавлял войска, отправленные против Лжедимитрия I, но затем перешел на его сторону и погиб, защищая Самозванца и Марину.
2. «Трем самозванцам жен а. ».— Марина Мнишек была женой Лжедимитрия I (казнен в 1606 г.), Лжедимитрия II («Тушинского вора») (казнен в 1610 г.) и атамана Заруцкого, примкнувшего к Лжедимитрию II (казнен в 1614 г.). В гулкий оконный пролет. не махнувшая следом.— Когда войска Шуйского ворвались в Кремлевский дворец, Лжедимитрий I «в смятении ужаса» «выскочил из палат в окно на Житный двор — вывихнул себе ногу, разбил грудь, голову и ле жал в крови» (Н. М. Карамзин. История государства российского. СПБ, 1843, т. XI, гл. IV, сс. 169). В маске дурацкой лежал.— Убитого Лжедимитрия I положили вместе с Басмановым на площади, возле Лобного места, «на столе, с маскою, дудкою и волынкою, в знак любви его к скоморошеству и музыке» (там же, с. 170).
3. «Сердце, измена. ».— Краткая встряска костей о плиты,— См. коммент. к предыдущему стихотворению.
4. «Грудь ваша благоуханна. ».— Горсть неподдельных жемчужин.— Среди даров Самозванца Марине, согласившейся в 1605 г. стать его женой, были «три пуда жемчуга» и «четки из больших жемчужин» (там же, с. 140; примеч. к т. XI, гл. V, с. 70).
«Как разгораются — каким валежнико м. — Р. с. 24. Разлука (Из цикла).
Весь цикл состоит из восьми стихотворений и обращен Цветаевой к мужу, С. Я. Эфрону. Решен в двух противоположных друг другу планах: земные люди и страсти противопоставлены небу и богам, олицетворенным в Зевсе. Стихотворения образуют как бы единую поэму о разлуке — с мужем, с ребенком, с жизнью — во имя высшего поэтического призвания (так же, как и в поэме «На красном коне» — см. ИП).
3. «Тихонько. ».— Топочет и ржет — крылатый конь Пегас.
Глаза («Два зарева! — нет, зеркала. »)—Р. с. 37. Озаглавлено в 1940 г. В первой публикации было посвящено поэту М. А. Кузмииу (1875—1936), которого Цветаева видела зимой 1915—1916 гг. в Петербурге и описала в мемуарах «Нездешний вечер»: «. с конца залы, далекой — как в обратную сторону бинокля — огромные — как в настоящую его сторону — во весь глаз воображаемого бинокля — глаза. С того конца залы — неподвижно, как две планеты, на меня шли глаза. Глаза были — здесь. Передо мной стоял — Кузмин» («Литературная Грузия», 1971, № 7, с. 17).
Вестнику.— Обращено к И. Г. Эренбургу, уехавшему в заграничную командировку с письмом Цветаевой к С. Я. Эфрону и обещавшему разыскать его. 1 июля Цветаева получила от мужа первую весть (см. Ариадна Эфрон. Страницы былого.— Зв. 1975, № 6, с. 153).
Георгий (1—7) — Р. с. 39—50.
Легенда о святом Георгии, греческом воине, казненном около 303 г. во время гонения на христиан, вошла в духовную, а потом — в светскую литературу, как предание о витязе, победителе дракона, спасителе царской дочери. К теме Георгия Цветаева обращалась дважды. Первый раз — в оставшейся незаконченной поэме «Егорушка», где она переосмыслила народное сказание о Егории Храбром и над которой работала зимой 1920/21 г. (см. НМ, 1971, № 10), и в 1928 г. В цикле «Георгий» Цветаева тоже переосмысливает характер Георгия Победоносца, который действует не по собственной воле, а как послушный «ставленник небесных сил»; он — не победитель, а побежденный — самим же собою, «победы не вынесший». Облику Георгия (любимое Цветаевой имя, так она назовет в 1925 г. сына) она придала внешние черты своего мужа, а в последнем стихотворении цикла откровенно выразила свои чувства к нему. Отрок (1—4).
Стихи вдохновлены общением с молодым поэтом Э. Л. Миндли-ным (р. 1900), нашедшем в трудное для него лето 1921 г. гостеприимство и приют в доме Цветаевой. К нему был первоначально обращен цикл «Отрок» и открывался следующим восьмистишием, впоследствии опушенным:
Прямо в эфир Рвется тропа.
— Остановись! — Юность слепа. Ввысь им и ввысь! В синюю рожь!
— Остановись! — В небо ступнешь.
Марина Цветаева — Але: Стих
А когда — когда-нибудь — как в воду
И тебя потянет — в вечный путь,
Оправдай змеиную породу:
Дом — меня — мои стихи — забудь.
Знай одно: что завтра будешь старой.
Пей вино, правь тройкой, пой у Яра,
Синеокою цыганкой будь.
Знай одно: никто тебе не пара —
И бросайся каждому на грудь.
Ах, горят парижские бульвары!
(Понимаешь — миллионы глаз!)
Ах, гремят мадридские гитары!
(Я о них писала — столько раз!)
Знай одно: (твой взгляд широк от жара,
Паруса надулись — добрый путь!)
Знай одно: что завтра будешь старой,
Остальное, деточка,— забудь.
Скажите пж-ста кому посвящено это стихотворение Цветаевой. Нигде не могу найти анализ этого стихотворения ( Помогите
Софико. Ученик (48), закрыт 4 года назад
пожалуйста. Осыпались листья над Вашей могилой,
И пахнет зимой.
Послушайте, мертвый, послушайте, милый:
Вы всё-таки мой.
Смеетесь! — В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой — так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром рано
К больничным дверям.
Вы просто уехали в жаркие страны,
К великим морям.
Я Вас целовала! Я Вам колдовала!
Смеюсь над загробною тьмой!
Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала —
Домой!
Пусть листья осыпались, смыты и стерты
На траурных лентах слова.
И, если для целого мира Вы мертвы,
Я тоже мертва.
Я вижу, я чувствую, — чую Вас всюду,
— Что ленты от Ваших венков! —
Я Вас не забыла и Вас не забуду
Во веки веков!
Таких обещаний я знаю бесцельность,
Я знаю тщету.
— Письмо в бесконечность. — Письмо в беспредельность. —
Письмо в пустоту.
Чулин Костя Высший разум (137346) 5 лет назад
П. Э. обозначает сокращённо Пётр Эфрон, имя брата мужа Марины Цветаевой Сергея Эфрона.
В 1913 году вернулся из эмиграции старший брат Сергея — Петр Яковлевич Эфрон. Потерявший маленькую дочь, переживший развод с женой, которая его оставила, больной туберкулезом. Цветаева впервые встретилась с ним летом 1913 года, когда ненадолго приехала по делам из Крыма в Москву. Братья были очень похожи. Встреча произвела на Цветаеву неизгладимое впечатление:
…шаги вдали.
Скрип раскрывающейся двери
— и Вы вошли.
И было сразу обаянье.
Склонился, королевски-прост. —
И было страшное сиянье.
Марина относилась к Петру очень тепло. Она искренно переживала смерть его ещё маленькой дочери и написала стихотворение "ЕГО ДОЧКЕ"
С ласточками прилетела
Ты в один и тот же час,
Радость маленького тела,
Новых глаз.
Через год в Коктебель из Москвы идут дурные вести: здоровье Петра все ухудшается и ухудшается. В начале июля семья Эфрон перебирается в Москву. Петр — в больнице, его положение безнадежно. Ему нужна любовь. Но не любовь физическая, а любовь-нежность, любовь-забота, которая скрасила бы его последние дни на этой земле. В душе Цветаевой возникает сильное чувство к умирающему Петру. Можно ли его назвать любовью? Свои чувства к братьям лучше всего объяснила сама Цветаева в письме к Петру от 14 июля 1914 года:
«Мальчик мой ненаглядный!
Сережа мечется на постели, кусает губы, стонет.
Я смотрю на его длинное, нежное, страдальческое лицо и все понимаю: любовь к нему и любовь к Вам.
Мальчики! Вот в чем моя любовь.
Чистые сердцем! Жестоко оскорбленные жизнью! Мальчики без матери. "
Марина проводит в больнице все дни, но свое чувство к Петру вовсе не считает изменой мужу. Неизвестно, как развивались бы события дальше, но 28 июля Петр Эфрон умер. «Маринина рана сочилась. Она говорила мне только о нем. Рассказы смешивались со стихами ему, их цикл рос. Она рассказывала мне каждое его слово, ей или при ней сказанное, передавая каждую интонацию, и я слушала, замерев, ее боль, все росшую от часа встречи (зачем так поздно! ) до часа утраты, до лицезрения посмертной маски» (из «Воспоминаний» А. Цветаевой).
4 октября 1914 Марина Цветаева написала стихотворение:
Осыпались листья над Вашей могилой,
И пахнет зимой.
Послушайте, мертвый, послушайте, милый:
Вы все-таки мой.
Смеетесь! - В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой - так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром рано
К больничным дверям.
Вы просто уехали в жаркие страны,
К великим морям.
А 5 июня 1915 написано последнее стихотворение из цикла посвящений П. Э.
Милый друг, ушедший дальше, чем за море!
Вот Вам розы - протянитесь на них.
Милый друг, унесший самое, самое
Дорогое из сокровищ земных.
Я обманута и я обокрадена, -
Нет на память ни письма, ни кольца!
Как мне памятна малейшая впадина
Удивленного - навеки - лица.
Как мне памятен просящий и пристальный
Взгляд - поближе приглашающий сесть,
И улыбка из великого Издали, -
Умирающего светская лесть.
Милый друг, ушедший в вечное плаванье,
- Свежий холмик меж других бугорков! -
Помолитесь обо мне в райской гавани,
Чтобы не было других моряков.
Послушайте стихотворение Цветаевой Але
Темы соседних сочинений
Картинка к сочинению анализ стихотворения Але
Настроение произведения Але
