• Анализ стихотворений
• Апухтин
• Ночи безумные ночи бессонные

Анализ стихотворения Апухтина Ночи безумные ночи бессонные



У нас вы можете бесплатно скачать произведения по классической литературе в удобном файле-архиве, далее его можно распаковать и читать в любом текстовом редакторе, как на компьютере, так и на любом гаджете или "читалке".

Мы собрали лучших писателей русской классической литературы, таких как:

• Александр Пушкин
• Лев Толстой
• Михаил Лермонтов
• Сергей Есенин
• Федор достоевский
• Александр Островский

и многих других известнейших авторов написавших популярные произведения русской классической литературы.

Все материалы проверены антивирусной программой. Также мы будем пополнять нашу коллекцию по классической литературе новыми произведениями известных авторов, а возможно, и добавим новых авторов. Приятного прочтения!

Русский писатель (9 (21) августа 1871 — 12 сентября 1919)

Руусский поэт, драматург (20 августа (1 сентября) 1855 — 30 ноября (13 декабря) 1909)

Русский поэт (15 (27) ноября 1840 (1841?) — 17 (29) августа 1893)

Русский поэт, писатель (11 (23) июня 1889 — 5 марта 1966)

Поэт-символист (3 [15] июня 1867 — 23 декабря 1942)

Русский поэт (19 февраля [2 марта] 1800 — 29 июня [11 июля] 1844)

Русский поэт (18 (29) мая 1787 — 7 (19) июня 1855)

Русский писатель, поэт (14 (26) октября 1880 — 8 января 1934)

Русский поэт. (16 (28) ноября 1880 — 7 августа 1921)

Русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, историк. (1 (13) декабря 1873 — 9 октября 1924)

Русский писатель, поэт (10 (22) октября 1870 — 8 ноября 1953)

Русский поэт, художник (16 [28] мая 1877 — 11 августа 1932)

Русская поэтесса, писательница (8 [20] ноября 1869 — 9 сентября 1945)

Русский прозаик, драматург, поэт, критик и публицист. (20 марта (1 апреля) 1809 — 21 февраля (4 марта) 1852)

Русский писатель, прозаик, драматург (16 (28) марта 1868 — 18 июня 1936)

Русский драматург, поэт, дипломат и композитор. (4 (15) января 1795 — 30 января (11 февраля) 1829)

Русский поэт (16 [28] июля 1822 — 25 сентября [7 октября] 1864)

Русский писатель-прозаик (11 августа [23 августа] 1880 — 8 июля 1932)

Русский поэт (3 (15) апреля 1886 — август 1921)

Генерал-лейтенант, участник Отечественной войны 1812 года, русский поэт (16 (27) июля 1784 — 22 апреля (4 мая) 1839)

Русский поэт (3 (14) июля 1743 — 8 (20) июля 1816)

Русский писатель, мыслитель. (30 октября (11 ноября) 1821 — 28 января (9 февраля) 1881)

Русский поэт. (21 сентября (3 октября) 1895 — 28 декабря 1925)

Русский поэт, критик, переводчик. (29 января (9 февраля) 1783 — 12 апреля (24 апреля) 1852)

Русский поэт, прозаик (29 октября (10 ноября) 1894 — 26 августа 1958)

Русский литератор (1 (12) декабря 1766 — 22 мая (3 июня) 1826)

Русский поэт (10 (22) октября 1884 — 23 и 25 октября 1937)

Русский поэт, баснописец (2 (13) февраля 1769 — 9 (21) ноября 1844)

Русский поэт (6 (18) октября 1872 — 1 марта 1936)

Русский писатель (26 августа (7 сентября) 1870 — 25 августа 1938)

Русский поэт, прозаик, драматург. (3 (15) октября 1814 — 15 (27) июля 1841)

Русский писатель (4 (16) февраля 1831 — 21 февраля (5 марта) 1895)

Русская поэтесса (19 ноября [1 декабря] 1869 — 27 августа [9 сентября] 1905)

Русский поэт (23 мая (4 июня) 1821 — 8 (20) марта 1897)

Русский поэт, прозаик (3 (15) января 1891 — 27 декабря 1938)

Русский советский поэт (7 [19] июля 1893 — 14 апреля 1930)

Русский поэт (26 декабря 1862 — 31 января 1887)

Русский поэт, писатель, публицист. (28 ноября (10 декабря) 1821 — 27 декабря 1877 (8 января 1878)

Русский драматург. (31 марта (12 апреля) 1823 — 2 (14) июня 1886)

Русский писатель, поэт (29 января [10 февраля] 1890 — 30 мая 1960)

Русский поэт, драматург и прозаик. (26 мая (6 июня) 1799 — 29 января (10 февраля) 1837)

Русский поэт, общественный деятель, декабрист (18 сентября (29 сентября) 1795 — 13 (25) июля 1826)

Русский писатель. (15 (27) января 1826 — 28 апреля (10 мая) 1889)

Русский поэт (4 мая (16 мая н.ст.) 1887 — 20 декабря 1941)

Русский поэт и писатель (26 июля [7 августа] 1837 — 25 сентября [8 октября] 1904)

Русский поэт (16 [28] января 1853 — 31 июля [13 августа] 1900)

Русский поэт, писатель и драматург (17 февраля (1 марта) 1863, — 5 декабря 1927)

Русский писатель, поэт, драматург. (24 августа (5 сентября) 1817 — 28 сентября (10 октября) 1875 )

Русский писатель, мыслитель. (28 августа (9 сентября) 1828 — 7 (20) ноября 1910)

Русский писатель, поэт. (28 октября (9 ноября) 1818 — 22 августа (3 сентября) 1883)

Русский поэт, дипломат, публицист (23 ноября (5 декабря) 1803 — 15 (27) июля 1873)

Русский поэт, переводчик и мемуарист. (23 ноября (5 декабря) 1820 — 21 ноября (3 декабря) 1892, Москва)

Русский поэт (28 октября (9 ноября) 1885 — 28 июня 1922)

Русский поэт (16 (28) мая 1886 — 14 июня 1939)

Русский поэт, прозаик (26 сентября (8 октября) 1892 — 31 августа 1941)

Русский философ. (27 мая (7 июня) 1794 — 14 (26) апреля 1856)

Русский поэт, прозаик (1 (13) октября 1880 — 5 августа 1932)

Русский философ. (12 (24) июля 1828 — 17 (29) октября 1889)

Русский писатель, драматург. (29 января 1860 — 15 июля 1904)

Русский писатель, поэт (19 [31] марта 1882 — 28 октября 1969)

А. Н. Апухтин. Полное собрание стихотворений Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье. Л. Советский писатель, 1991 Вступительная статья М. В. Отрадина Составление, подготовка текста и примечания Р. А. Шацевой OCR Бычков М. Н. "Апухтин "не забыт" главным образом благодаря музыкальной интерпретации Чайковского, Рахманинова, Аренского, Глиэра",-- писал музыковед В. В. Яковлев. <Яковлев В. В. П. И. Чайковский и А. Н. Апухтин // П. И. Чайковский и русская литература. Ижевск, 1980. С. 19.> Основания для такого вывода у него были. Широкий читатель знает Апухтина прежде всего как автора стихотворений, ставших популярными романсами: "Ночи безумные, ночи бессонные. ", "Пара гнедых", "Разбитая ваза", "Астрам". Положенные на музыку произведения Апухтина как бы заслонили все остальное, что он написал. Право представительствовать за все творчество Апухтина его романсы завоевали еще при жизни поэта. Не случайно в стихотворении, посвященном памяти Апухтина, его современнику поэту К. К. Случевскому достаточно было назвать два популярных романса, чтобы стало ясно, о ком идет речь: "Пара гнедых" или "Ночи безумные" -- Яркие песни полночных часов,-- Песни такие ж, как мы, неразумные С трепетом, с дрожью больных голосов. Но творческое наследие Апухтина не исчерпывается его романсами. Оно достаточно широко и многообразно. Самому Апухтину, как свидетельствовал один из его друзей, не нравилось "рассаживание писателей по клеткам, с приклейкой каждому раз и навсегда определенного ярлыка". <Жиркевич А. В. Поэт милостию божией // "Исторический вестник". 1906, No 11. С. 489.>

А. Н. Апухтин родился 15 ноября 1840 года в городе Волхове Орловской губернии. Детские годы поэта прошли в Калужской губернии, в родовом имении его отца -- деревне Павлодар. Первый биограф поэта, его друг Модест Чайковский писал: "Поэтический дар Алексея Николаевича сказался очень рано; сначала он выражался в страсти к чтению и к стихам преимущественно, причем обнаружилась его изумительная память. До десятилетнего возраста он уже знал Пушкина и Лермонтова и, одновременно с их стихами, декламировал и свои собственные". <Чайковский Модест. Алексей Николаевич Апухтин // А. Н. Апухтин. Соч. 7-е изд. Спб. 1912. С. VII.> И отец поэта, Николай Федорович, и мать, Марья Андреевна (в девичестве Желябужская), принадлежали к старинным дворянским родам. Поэтому Апухтин смог поступить (шел 1852 год) в закрытое учебное заведение -- Петербургское училище правоведения, где готовили судейских чиновников и персонал для министерства юстиции. Дисциплина в училище была почти военная. Это объясняется тем, что в 1849 году (когда был арестован правовед В. А. Головинский, один из активных членов кружка петрашевцев) училище попало в опалу. Вновь назначенный директор А. П. Языков начал свою деятельность на этом посту с проведения реформы: ". почти весь штатский персонал воспитателей был заменен гвардейскими и армейскими офицерами". <Мещерский В. П. Мои воспоминания. Спб. 1897. Ч. 1. (1850--1865 гг.). С. 6.> По свидетельству того же мемуариста, в 1853 году Николай I посетил училище и остался доволен новыми порядками. В училище юный Апухтин получил признание среди учеников и преподавателей как редактор рукописного "Училищного вестника" и талантливый поэт, в котором видели ни много ни мало -- "будущего Пушкина". <Герард В. Н. Чайковский в училище правоведения // Воспоминания б П. И. Чайковском. Л. 1980. С. 27.> В 1854 году в газете "Русский инвалид" было напечатано первое стихотворение Апухтина "Эпаминонд", посвященное памяти адмирала В. А. Корнилова. В. П. Мещерский, однокашник Апухтина по училищу, сообщил в своих мемуарах, что это стихотворение было написано по личной просьбе директора училища. Если дело так и было, то это, очевидно, единственный случай, когда Апухтин что-то писал по заказу. Однокашником Апухтина по училищу правоведения был и П. И. Чайковский, с которым они очень подружились. Вспоминая годы, проведенные в училище, Апухтин написал в стихотворении "П. Чайковскому": Ты помнишь, как, забившись в "музыкальной", Забыв училище и мир. Мечтали мы о славе идеальной. Искусство было наш кумир. И жизнь для нас была обвеяна мечтами. Позднее Чайковский создал несколько ставших известными музыкальных произведений на слова Апухтина: "День ли царит, тишина ли ночная. ", "Ни отзыва, ни слова, ни привета. ", "Ночи безумные. ", "Забыть так скоро. ". Готовясь в училище к деятельности правоведа, Апухтин главным делом своей жизни считал литературное творчество. В одном из писем шестнадцатилетний Апухтин сообщает о себе: ". Я люблю поэзию; я знаю наизусть лучших русских поэтов; я изучаю Шиллера и всех сколько-нибудь замечательных французских писателей. Английского языка я не знаю, но надеюсь пополнить этот недостаток по выходе из училища". <Письмо к П. А. Валуеву от 14 февраля 1856 г. // Рукописный отдел Института русской литературы АН СССР. Ф. 93. Оп. 3. No 28.> Известность Апухтина выходит за пределы училища. В 1856 году в дневнике критика А. В. Дружинина появилась запись: "Толстой <Л. Н.> представил мне мальчика -- поэта Апухтина, из училища правоведения". <Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. М. 1978. Т. 1. С. 71.> От юного поэта уже многого ждут. Пожалуй, более всех уверен, что ожидания не напрасны, И. С. Тургенев. ". Приведя к Панаеву знакомиться Апухтина,-- пишет в своих воспоминаниях о Тургеневе А. Я. Панаева,-- тогда еще юного правоведа, он предсказывал, что такой поэтический талант, каким обладает Апухтин, составит в литературе эпоху и что Апухтин своими стихами приобретет такую же известность, как Пушкин и Лермонтов". <И. С. Тургенев в воспоминаниях современников. М. 1983. Т. 1. С. 114.> Даже если мемуаристка несколько преувеличила, несомненно, Тургенев смотрел на Апухтина как на восходящую звезду. В год окончания училища (1859) Апухтин пережил тяжкое потрясение: умерла его мать. М. Чайковский писал: "Все родственные и дружеские отношения, все сердечные увлечения его жизни после кончины Марьи Андреевны были только обломками храма этой сыновней любви". <Чайковский М. Указ. соч. С. VI.> О, где б твой дух, для нас незримый, Теперь счастливый ни витал, Услышь мой стих, мой труд любимый: Я их от сердца оторвал! А если нет тебя. О, Боже! К кому ж идти? Я здесь чужой. Ты и теперь мне всех дороже В могиле темной и немой,-- писал Апухтин в "Посвящении" к "Деревенским очеркам" (1859). С образом матери, который занимает особое положение в стихах Апухтина, связано представление об абсолютной доброте и неизменной любви. В ранних стихах Апухтина более явственно, чем в его зрелом творчестве, звучат социальные мотивы. Это касается, в частности, стихов о Петербурге. В раскрытии этой темы Апухтин опирается на опыт своих предшественников. Прежде всего, на опыт Аполлона Григорьева, в стихах которого северная столица предстает как "гигант, больной гниеньем и развратом" ("Город", 1845 или 1846). В апухтинской "Петербургской ночи" есть такие строки: Город прославленный, город богатый, Я не прельщуся тобой. Пусть на тебя с высоты недоступной Звезды приветно глядят, Только и видят они твой преступный, Твой закоснелый разврат. Совпадая с А. Григорьевым в общей оценке холодного и казенного Петербурга, Апухтин стремится раскрыть суть этого образа через свои сюжеты: о "несчастной жертве расчета", девушке, выходящей замуж за богача, чтобы спасти семью, о "труженике бедном искусства", о мужике с топором, который "как зверь голоден" и "как зверь беспощаден". В 1859 году по рекомендации И. С. Тургенева в "Современнике" был напечатан цикл стихотворений Апухтина "Деревенские очерки". "Появиться в "Современнике" значило сразу стать знаменитостью. Для юношей двадцати лет от роду ничего не могло быть приятнее, как попасть в подобные счастливчики",-- писал впоследствии К. Случевский. <Альманах "Денница". Спб. 1900. С. 200.> Стихи пришлись ко времени: в них отразились настроения, близкие тогда многим,-- это была пора ожиданий, пора подготовки реформ. Пусть тебя, Русь, одолели невзгоды, Пусть ты -- унынья страна. Нет, я не верю, что песня свободы Этим полям не дана! ("Песни") Голос молодого поэта был замечен. Размышления о родном проселке, о "зреющем поле", о "песнях отчизны" были проникнуты горячим и искренним лирическим чувством. Стихи выражали сочувствие страдающему народу и, естественно, соответствовали настроениям демократического читателя. Не случайно "Деревенские очерки" при публикации в "Современнике" сильно пострадали от цензурных искажений. Братья! Будьте же готовы, Не смущайтесь -- близок час: Срок окончится суровый, С ваших плеч спадут оковы, Перегнившие на вас!-- эта строфа из стихотворения "Селенье" опубликована без двух последних строк. В некоторых стихотворениях были выброшены целые строфы. Но была в "Деревенских очерках" Апухтина, в частности в стихотворении "Песни", некоторая доля головного, форсированного оптимизма. Это почувствовал и спародировал Н. А. Добролюбов: Знаю вас давно я, песни заунывные Руси необъятной, родины моей! Но теперь вдруг звуки, радостно-призывные, Полные восторга, слышу я с полей! и т. д. <*><* <Добролюбов Н. А.> Существенность и поэзия // "Свисток". М. 1982. С. 138; см. также: Леонтьев Н. Г. Добролюбов-пародист // Русские революционные демократы. Л. 1957. Т. 2. С. 123--125.> Но тем не менее руководители "Современника" связывают с Апухтиным большие надежды. В заметке об издании журнала на 1860 год, подписанной Некрасовым и Панаевым, сказано, что в нем и впредь будут публиковаться "лучшие произведения русской литературы", и Апухтин был назван в ряду таких писателей, как Островский, Салтыков-Щедрин, Тургенев, Некрасов, Полонский. Честь немалая! Казалось, что через несколько лет после дебюта в "Современнике" Апухтин станет уже известным или даже знаменитым поэтом. Но в жизни все произошло иначе. Окончив в 1859 году училище, Апухтин определился на службу в министерство юстиции. Особого рвения на службе он не проявил. По свидетельству одного из современников, Апухтин был одним из шестнадцати сотрудников министерства, кто подписал в 1861 году прошение в защиту арестованных по политическим мотивам студентов университета. <Арсеньев К. Из далеких воспоминаний // "Голос минувшего". 1913, No 1. С. 161--162.> Это был не героический, но гражданский поступок, поскольку и время начавшихся реформ было отмечено "подозрительностью, наклонностью сначала хватать, потом расследовать". <Там же. С. 169.> В начале 1860-х годов Апухтин печатается в разных журналах. Чаще всего в "Искре". Но сотрудничество в "Современнике" прекращается. О несбывшихся надеждах относительно Апухтина поспешил заявить в фельетоне, посвященном итогам 1860 года, язвительный Новый Поэт (И. И. Панаев). <[Панаев И. И.] На рубеже старого и нового года. Грезы и видения Нового Поэта // "Свисток". М. 1982. С. 200.> А Добролюбов в июне 1861 года писал Н. Г. Чернышевскому из Италии: "Я знаю, что, возвратясь в Петербург, я буду по-прежнему. наставлять на путь истины Случевского и Апухтина, в беспутности которых уверен". <Добролюбов Н. А. Собр. соч. В девяти томах. М. 1964. Т. 9. С. 473.> Апухтин, в свою очередь, осознает свое расхождение с радикально настроенными "отрицателями". В 1862 году в журнале братьев Достоевских "Время" он публикует программное стихотворение "Современным витиям", в котором заявляет о своей особой позиции "посреди гнетущих и послушных": Нестерпимо -- отрицаньем жить. Я хочу во что-нибудь да верить, Что-нибудь всем сердцем полюбить! Свой путь к истине, "земле обетованной" Апухтин мыслит как путь-подвиг, путь-страдание. Но поэт представляет себе этот путь не в конкретных формах сегодняшней жизни, а как служение вневременному, вечному идеалу "под бременем креста" ("Современным витиям"). Апухтин в неспокойное время 1860-х не примкнул ни к левым, ни к правым. Он в эти годы все реже и реже печатается, мало пишет, перестает, как он выразился, "седлать Пегаса". Бурная эпоха 60-х годов мало коснулась его, как поэт он ее почти "не заметил". Критик А. М. Скабичевский, пожалуй, с излишней категоричностью написал об этом так: "Перед нами своего рода феномен в виде человека 60-х годов, для которого этих 60-х годов как бы совсем не существовало и который, находясь в них, сумел каким-то фантастическим образом прожить вне их". <Скабичевский А. М. Соч. Спб. 1903. Т. 2. С. 500.> Апухтин захотел остаться в стороне от общественной и литературной борьбы, вне литературных партий и направлений. ". Никакие силы не заставят меня выйти на арену, загроможденную подлостями, доносами и. семинаристами!" -- писал он в письме к П. И. Чайковскому в 1865 году. <Чайковский М. Жизнь Петра Ильича Чайковского. М. 1900. Т. 1. С. 242.> Апухтин предпочел остаться вне группировок и оказался вне литературы. Он любил называть себя "дилетантом" в литературе. В юмористическом стихотворении "Дилетант" он, подражая "Моей родословной" Пушкина, написал: Что мне до русского Парнаса? Я -- неизвестный дилетант! Зарабатывать деньги литературным трудом казалось ему делом оскорбительным. О своей поэме "Год в монастыре" (1883) после ее опубликования он сказал, что она "обесчещена типографским станком". Как свидетельствует современник Апухтина, "на вопрос одного из великих князей, почему он не издает своих произведений, он ответил: "Это было бы все равно, ваше высочество, что определить своих дочерей в театр-буфф. <Столыпин А. Устрицы и стихи в кабинете (Из литературных воспоминаний) // "Столица и усадьба". 1914, No 10. С. 8.> Такое отношение к литературному труду во второй половине XIX века было уже явным анахронизмом. При всем том литературное творчество всегда оставалось главным делом жизни Апухтина. Он был очень взыскательным, профессионально умелым литератором. Уже ранние произведения Апухтина поразили читателей виртуозным владением стихом, выдающимся поэтическим мастерством. А после смерти поэта С. А. Венгеров писал, что в его стихах была изысканность, но изысканность "естественная, непринужденная". <Венгеров С. А. Н. Апухтин // Новый энциклопедический словарь. Спб. [1911]. Т. 3. С. 246.> Стихи Апухтина никогда не кажутся тяжеловесными, вымученными. Это не только свидетельство таланта, но и следствие упорного профессионального труда. При всех заявлениях Апухтина о своем дилетантстве у него были свои продуманные творческие принципы, свои авторитеты, своя эстетическая позиция. В литературе для Апухтина было два высших авторитета: Пушкин и Лев Толстой. Об этом он говорил неоднократно. "Пушкин,-- писал М. И. Чайковский,-- поэт, драматург, романист и человек -- были в одинаковой степени возвышенным идеалом всей его жизни". <Чайковский М. Алексей Николаевич Апухтин. С. XIV.> Человек, не понимающий и не принимающий Пушкина, был Апухтину чужим. Оторванность Апухтина от "сегодняшней" жизни не следует преувеличивать. Он обладал чутким ухом и умел быстро и остро реагировать на события дня. Все это ярко проявилось в его юмористических произведениях, многие из которых были написаны в 60-е годы. Современник, знавший Апухтина с юных лет, свидетельствовал: "Комизм в нем бил ключом, остроумие его было всегда блестящее, всегда меткое, всегда изящное и художественное". <"Гражданин". 1893, 21 авг. С. 3.> Примером может послужить "Эпиграмма", где сказано, что Тимашев (в то время министр внутренних дел, скульптор-любитель) "лепит хорошо, но министерствует нелепо". В середине 1860-х годов поэт некоторое время служил в Орле чиновником по особым поручениям при губернаторе. В мартовской книжке "Русского слова" за 1865 год Апухтин прочитал статью Д. И. Писарева "Прогулка по садам российской словесности", в которой критик несколько раз крайне резко высказался о Пушкине, назвав его "устарелым кумиром", а его идеи "бесполезными". Апухтин воспринял эти суждения критика как личный выпад: 15 и 17 марта он прочел в Орле две публичные лекции на тему "О жизни и сочинениях Пушкина", в которых резко спорил с писаревской статьей и его концепцией. <См. отчет о лекциях в "Орловских губернских ведомостях" (1865, 18 апреля).> Именно к этому времени относятся резкие выступления Апухтина против социально активного демократического искусства. Но это не означало, что он изменил гуманистическим идеалам своей юности, когда были созданы "Деревенские очерки". В 1864 году он работает над поэмой "Село Колотовка". Написанные части поэмы отмечены горячим чувством любви к "бедному полю", сочувствием к "бездольным братьям". "Из всех произведений Апухтина периода зрелости,-- отметил современный исследователь,-- наиболее близки Некрасову именно эти отрывки из поэмы "Село Колотовка. <Коварский Н. А. А. Н. Апухтин // Апухтин А. Н. Стихотворения. Л. 1961. С. 48.> Но резкие высказывания и категоричные декларации демократической критики, в том числе и статьи Д. И. Писарева, ниспровергавшие Пушкина, очевидно, возмутили и испугали Апухтина. Это помешало ему понять истинный смысл мощного демократического движения 60-х годов. Весной 1865 года Апухтин возвращается из Орла в Петербург. С той поры он сравнительно редко покидает столицу: поездка в Святые горы на могилу Пушкина, на остров Валаам вместе с П. И. Чайковским, несколько поездок по стране -- в Орловскую губернию, в Москву, Ревель, Киев и несколько выездов за границу -- в Германию, Францию, Италию. В 1860-е годы в Петербурге знают Апухтина -- завсегдатая некоторых светских салонов, заядлого театрала, участника любительских спектаклей, завоевавшего признание в ролях Молчалина и Фамусова, блестящего рассказчика, автора экспромтов, но почти не знают Апухтина-поэта. Апухтину не было еще и тридцати, когда он заболел тяжелым недугом -- ожиреньем, которое не поддавалось лечению. В 70-е годы Апухтин по-прежнему мало печатается, пишет только для себя и ближайших друзей. Но стихотворения его получают все большее и большее распространение: их переписывают, композиторы сочиняют романсы на слова Апухтина, его произведения регулярно включаются в сборники "Чтец-декламатор", их читают с эстрады. Так что, написав в стихотворении "П. Чайковскому" (1877) "А я, кончая путь "непризнанным" поэтом", Апухтин был не точен. К концу 70-х годов он был уже литературной знаменитостью. В 80-е годы Апухтин регулярно печатается в различных периодических изданиях. <Б. М. Маркевич писал 15 марта 1884 года М. Н. Каткову: "Апухтин, упорно отказывавшийся в течение чуть ли не двадцати лет печатать свои стихи, явился ко мне вчера и объявил, что его денежные обстоятельства ставят его в необходимость изменить это решение. " (Рукописный отдел Института русской литературы АН СССР. 4758/XXIV б. 155).> Первый сборник его вышел в 1886 году тиражом 3 000 экземпляров. Сборник выдержал три прижизненных и семь посмертных изданий. Но и в пору своей наивысшей популярности Апухтин держится в стороне от литературной жизни. Правда, он участвует в нескольких литературных сборниках, издававшихся в благотворительных целях: в пользу пострадавших от неурожая в Самарском крае ("Складчина", 1874), в сборнике "Братская помочь пострадавшим семействам Боснии и Герцеговины" (1876) и в издании, подготовленном Комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (1884). Единственное событие, ради которого Апухтин добровольно и охотно изменил своему правилу держаться в стороне от литературных дел,-- открытие в Москве памятника Пушкину. М. И. Чайковский писал: "Очень щепетильный во всяких разговорах о деньгах,-- он суетится, ездит, просит, чтобы собрать сумму на памятник Пушкину и к 400 рублям своей коллекты присоединяет из своих, по его собственному выражению, "ограниченных средств" -- 100 рублей". <Чайковский М. Алексей Николаевич Апухтин. С. XV.> И один из самых горьких дней в жизни Апухтина -- об этом можно судить по его письмам и воспоминаниям близких ему людей -- день открытия памятника (1880), на которое его не пригласили. Далекий от литературных споров, текущую литературу Апухтин оценивает очень критически. "Для меня,-- писал он в уже упоминавшемся письме к П. И. Чайковскому,-- в современной русской литературе есть только одно священное имя: Лев Толстой". <Чайковский М. Жизнь Петра Ильича Чайковского. С. 242.> Как свое личное горе воспринял Апухтин отказ Толстого от литературного творчества, его "превращение из художника в проповедника". В 1891 году Апухтин написал Толстому письмо, в котором просил его вернуться к художественному творчеству. "Исчезнет проповедь,-- писал Апухтин,-- но останутся те великие бессмертные творения, от которых вы отрекаетесь. Вопреки вам они долго будут утешать и нравственно совершенствовать людей, будут помогать людям жить". <"Литературное наследство". М. 1939. Т. 37/38, ч. 2. С. 442.> Но ответа нз Ясной Поляны Апухтин не получил. В письме к А. В. Жиркевичу он писал о Толстом в январе 1891 года: "Без сомнения он во многом прав, обличая лживость современной жизни". И далее, имея в виду молчание Толстого-художника: "Мне плакать хочется, когда я подумаю, скольких великих произведений мы лишены. ". <Музей Л. Н. Толстого. Фонд А. В. Жиркевича (А. В. Ж. No 61391).> За два года до смерти на Апухтина обрушился еще один тяжелый недуг: он заболел водянкой. А. Ф. Кони написал в своих воспоминаниях: "Последний раз в жизни я видел Апухтина за год до его смерти, в жаркий и душный летний день у него на городской квартире. Он сидел с поджатыми под себя ногами, на обширной тахте, в легком шелковом китайском халате, широко вырезанном вокруг пухлой шеи,-- сидел, напоминая собой традиционную фигуру Будды. Но на лице его не было созерцательного буддийского спокойствия. Оно было бледно, глаза смотрели печально. От всей обстановки веяло холодом одиночества, и, казалось, что смерть уже тронула концом крыла душу вдумчивого поэта". <Кони А. Ф. Собр. соч. В 8-ми т. М. 1969. Т. 7. С. 309.> Судя по свидетельствам близких, последние дни его были мучительны. Лежать он не мог. День и ночь он сидел в кресле, почти не двигаясь. Дремал, а когда просыпался, то "немедленно, не говоря ни про что другое, начинал декламировать Пушкина, и только одного Пушкина". <Жиркевич А. Поэт милостию божией // "Исторический вестник". 1906, No 11. С. 504.> Умер Апухтин 17 августа 1893 года. Через три дня в письме к В. Л. Давыдову из Клина П. И. Чайковский писал: "В ту минуту, как я пишу это, Лёлю (так в кругу близких называли поэта.-- М. О.) Апухтина отпевают. Хоть и не неожиданна его смерть, а все жутко и больно". <Чайковский П. И. Письма к близким. М. 1955. С. 548.>

Наивысший успех Апухтина не случайно пришелся на 1880-е годы. Дело не только в том, что окреп и отшлифовался его талант. Апухтинское творчество оказалось созвучно настроениям читателей 1880-х годов. Многие его стихи, написанные ранее, были восприняты как "сегодняшние". 1880-е годы остались в нашей истории как эпоха "безвременья": ретроградный правительственный курс Александра III, кризис народничества, разногласия в демократической среде и -- как следствие -- резкий спад общественной активности. При всех различиях в общественных позициях поэтов 1880-х годов (А. А. Фет, К. К. Случевский, П. Ф. Якубович, И. З. Суриков, С. Я. Надсон, Н. М. Минский, А. А. Голенищев-Кутузов, Д. Н. Цертелев, К. М. Фофанов) ощущение кризисности эпохи было свойственно им всем. Каждый из них, в том числе и Апухтин, создал свой образ эпохи "безвременья". Но общим было то, что сегодняшняя жизнь воспринималась как ущербная, "глухая", враждебная идеалу. "Духовной полночью" (Случевский), "ночью жизни" (Надсон) называли это десятилетие современники Апухтина. С. А. Андреевский писал о том времени: Оглянись: эти ровные дни, Это время, бесцветное с виду,-- Ведь тебя потребляют они, Над тобою поют панихиду! Апухтин дал точный диагноз души героя времени, души, пораженной скепсисом, атрофией воли, тоской: И нет в тебе теплого места для веры, И нет для безверия силы в тебе. ("Праздником праздник") Такой душе не хватает сил ("кто так устроил, что воля слаба"), чтобы достойно противостоять враждебному миру, чтобы это противостояние, столкновение с конкретно-историческими и "роковыми" силами могло обрести трагический смысл и высоту. Герой восьмидесятых заранее готов к поражению. Такой тип сознания, такую жизненную позицию очень точно раскрыл Апухтин. Александр Блок в предисловии к поэме "Возмездие" сказал о 80-х годах: "глухие. апухтинские годы". <Блок Александр. Собр. соч. В 8-ми т. М.; Л. 1960. Т. 3. С. 300.> Что-то в самом Апухтине, в его таланте было органически близко эпохе "безвременья". Еще в молодости (1858 год) Апухтин написал письмо Тургеневу. Письмо не сохранилось. В своем ответе Тургенев назвал его "унылым". Оно было наполнено жалобами на жизнь: не уверен в своем таланте, окружающая среда тяготит. Тургенев советовал молодому поэту меньше думать "о своих страданиях и радостях" и "не предаваться мненью грусти". ". Если вы теперь,-- говорилось в письме от 29 сентября (11 октября) 1858 года,-- отчаиваетесь и грустите, что же бы Вы сделали, если б Вам было 18 лет в 1838-м году, когда впереди все было так темно -- и так осталось темно? Вам теперь некогда и не для чего горевать. " <Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28-ми т. М.; Л. 1961. Письма. Т. 3. С. 238--239.> Но какие-то коренные свойства души Апухтина помешали ему последовать советам знаменитого писателя. Возникший еще в юношеских стихах мотив тоски, душевной усталости, разочарования не замолкал в его творчестве и особенно сильно зазвучал в 80-е годы. В размышлениях об Апухтине как изначальном "восьмидесятнике" может помочь суждение, высказанное Владимиром Соловьевым в статье о другом поэте "безвременья" -- А. А. Голенищеве-Кутузове. "У настоящего поэта,-- читаем в этой статье,-- окончательный характер и смысл его произведений зависит не от личных случайностей и не от его собственных желаний, а от общего невольного воздействия на него объективной реальности с той ее стороны, к которой он, по натуре своей, особенно восприимчив". <Соловьев В. С. Литературная критика. М. 1990. С. 76.> "Выпав" из 60-х годов, Апухтин органично вошел в жизнь 80-х: настроения этих лет созрели в нем загодя, но именно в эпоху "безвременья" они стали актуальными, были восприняты многими как "свои". Тематический репертуар поэзии Апухтина сравнительно невелик: "роковая" неразделенная любовь, ностальгия по прошлому, одиночество человека в мире "измен, страстей и зла", загадочность человеческой души. Апухтин не боится привычных, даже банальных тем. То, что касается каждого, что повторяется почти в каждой судьбе, не может обесцениться и в эстетическом плане. Какой-то жизненный сюжет может показаться цитатой из знакомого стихотворения. не правда ль, всё это Давно уже было другими воспето И нам уж знакомо давно. ("Вчера у окна мы сидели в молчанье. ") Но в каждой жизни все происходит заново, и искусство должно уметь передать неповторимое в привычном и банальном, потому что это привычное живет вновь и тревожит: Но я был взволнован мечтой невозможной, Чего-то в прошедшем искал я тревожно, Забытые спрашивал сны. Можно говорить о нескольких типах поэтических произведений, характерных для Апухтина: стихотворениях элегического плана, романсах, стихотворениях, написанных с явной установкой на декламацию, и стихотворениях, тяготеющих к большой форме -- психологической новелле и поэме. При всем разнообразии и даже противоречивости черт, которыми отмечены апухтинские стихотворения элегического плана, в них можно увидеть особенность, которая объединяет эти произведения с глубинной традицией жанра. Оттолкнувшись от конкретных, порой "сиюминутных" переживаний и наблюдений (ночной шум моря, шелест осенних листьев, свет падающей звезды), поэтическая мысль взмывает и легко уходит на высоту общечеловеческих по своему смыслу мотивов: неизбежное угасание под давлением времени чувств, власть безжалостной судьбы, неотвратимость смерти. В лучших вещах Апухтину (в этом сказался опыт предшествующей поэзии, прежде всего -- Пушкина) удавалось достичь не только органичного и сбалансированного сочетания "сиюминутного" и "вечного", но и точного раскрытия эмоционального мира, психологии героя. Стихотворение "Ночь в Монплезире" построено на развертывании сравнения: "мятежное волнение" моря и таинственная жизнь человеческого сердца, то, что Фет назвал "темным бредом души". Как и Фет, Апухтин стремится передать не чувство, а его зарождение, когда еще не ясно -- к горю оно ближе или к радости. У Фета в стихотворении "Ночь. Не слышно городского шума. " сказано. Вере и надежде Грудь раскрыла, может быть, любовь? Что ж такое? Близкая утрата? Или радость? Нет не объяснишь. То, что у Фета дано как вспыхивающие предчувствия, у Апухтина является результатом медитации. Громадою нестройной Кипит и пенится вода. Не так ли в сердце иногда. Вдруг поднимается нежданное волненье: Зачем весь этот блеск, откуда этот шум? Что значит этих бурных дум Неодолимое стремленье? Не вспыхнул ли любви заветный огонек, Предвестье ль это близкого ненастья, Воспоминание ль утраченного счастья Иль в сонной совести проснувшийся упрек? Кто может это знать? Но разум понимает, Что в сердце есть у нас такая глубина, Куда и мысль не проникает. Апухтин охотно использует в своих стихотворениях поэтизмы, иногда он вводит в текст целые блоки освященных традицией образов. В этом смысле он не был исключением среди поэтов 80-х годов, таких, как: С. Андреевский, А. Голенищев-Кутузов, Д. Цертелев, Н. Минский. Названные поэты, как и Апухтин, "считали поэтический язык, систему поэтических тропов как бы полученными в наследство, не подлежащими пересмотру и обновлению". <Коварский Н. А. Указ. соч. С. 41.> Такой общепоэтический язык в стихотворениях, сюжет которых подразумевал индивидуализацию героя, психологическую или событийную конкретность, мог восприниматься излишне нейтральным, нивелированным. Так, в стихотворении "П. Чайковскому" ("Ты помнишь, как, забившись в "музыкальной". ") Апухтин обращается к близкому человеку, с которым был дружен много лет, жизнь которого была ему известна в драматических подробностях и психологических деталях. Но Апухтин переводит свои мысли о жизни Чайковского на обобщенный язык поэтической традиции: Мечты твои сбылись. Презрев тропой избитой, Ты новый путь себе настойчиво пробил, Ты с бою славу взял и жадно пил Из этой чаши ядовитой. Судя по письму П. И. Чайковского, это апухтинское стихотворение его взволновало, заставило "пролить много слез". <Чайковский П. И. Письма к родным. М. 1940. Т. 1. С. 339.> Чайковский без труда расшифровал то, что было скрыто за цепочкой поэтических общих мест: "тропа избитая", "чаша ядовитая", а в следующих строках еще и "рок суровый", и "колючие тернии". Но для читателя не метафорический, иносказательный, а конкретный, реальный план этих образов остается не ясен. Удачи Апухтина в использовании такого общепоэтического языка связаны с темами, которые не предполагают резкой индивидуализации изображаемого героя: "Огонек", "Минуты счастья", "Бред". Довольно часто у Апухтина поэтизмы, традиционные образы соседствуют с контрастными штрихами, разговорными оборотами речи. Сочетание таких разностилевых элементов -- одна из главных отличительных особенностей художественной системы Апухтина. <См. Кожинов В. Книга о русской лирической поэзии XIX века. М. 1978. С. 269--277.> Не знали те глаза, что ищут их другие, Что молят жалости они, Глаза печальные, усталые, сухие, Как в хатах зимние огни! ("В театре") Сравнение, которым заканчивается стихотворение, оказывается таким ярким и запоминающимся потому, что оно возникает на фоне традиционных, привычных образов. Один из постоянных мотивов Апухтина -- да и других поэтов тех лет -- страдание. О постоянном и неизбывном страдании он начал писать еще в юности. Я так страдал, я столько слез Таил во тьме ночей безгласных, Я столько молча перенес Обид, тяжелых и напрасных; Я так измучен, оглушен Всей жизнью, дикой и нестройной. ("Какое горе ждет меня?", 1859) Мотив, лично столь близкий Апухтину, пришелся не ко времени в 60-е годы. Погружение в собственные страдания тогда не поощрялось, ждали стихов о страданиях "других", социально униженных, оскорбленных. А у Апухтина страдания обычно имеют не конкретно-социальный, а бытийный смысл. "Человек,-- писал П. Перцов,-- является в стихах Апухтина не как член общества, не как представитель человечества, а исключительно как отдельная единица, стихийною силою вызванная к жизни, недоумевающая и трепещущая среди массы нахлынувших волнений, почти всегда страдающая и гибнущая так же беспричинно и бесцельно, как и явилась". <Перцов П. Философские течения русской поэзии. Спб. 1899. С. 350.> Если убрать из этого вывода излишнюю категоричность и не распространять его на все творчество Апухтина, то по сути он будет справедлив. Наиболее подробно о страдании как неизбежной участи человека сказано в апухтинском "Реквиеме". Человеческая жизнь предстает в этом стихотворении как цепь необъяснимых, роковых несправедливостей: "любовь изменила", дружба -- "изменила и та", пришла зависть, клевета, "скрылись друзья, отвернулися братья". Апухтин говорит о том дне, когда в герое "шевельнулись впервые проклятья". Эта строка отсылает к известному стихотворению Некрасова "Еду ли ночью. ". Шевельнувшиеся проклятья в некрасовском герое -- знак зародившейся в нем потребности социально мыслить о жизни, понять, кто в этом мире, в этом обществе виноват в страданиях людей. <Об этом писал Б. О. Корман в кн. Лирика Некрасова. Ижевск, 1978.> В апухтинском стихотворении слова о шевельнувшихся проклятьях -- сетованье по поводу несправедливого и жестокого миропорядка: речь вообще о судьбе человека на земле. Но в протесте Апухтина нет лермонтовской масштабности и страсти. Поэтому его конфликт с несправедливым миром -- не бунт, а жалоба. Верно, хотя и с излишней резкостью, сказал об этом Андрей Белый: ". Огненная тоска Лермонтова выродилась в унылое брюзжание Апухтина". <Белый Андрей. Луг зеленый. М. 1910. С. 186.> Но в раскрытии темы страдания у Апухтина далеко не все свелось к "брюзжанию" и жалобам. Когда-то В. Шулятиков с упреком писал о поэтах 80-х годов, что они, обращаясь к "проклятым вопросам", "с легкостью волшебников превращают социальные антитезы в психологические". <Шулятиков В. Этапы новейшей лирики // Из истории новейшей русской литературы. М. 1910. С. 231.> Критик придал этому выводу узкий оценочный смысл. Подмеченная им черта действительно была присуща поэзии тех лет, но не всегда свидетельствовала о ее ущербности. Так, если масштаб "психологических антитез", выбираемых Апухтиным, соответствовал строю чувств и переживаний современного человека,-- он достигал значительных художественных результатов. Один из примеров -- стихотворение "Ниобея": Вы, боги, всесильны над нашей судьбой, Бороться не можем мы с вами; Вы нас побиваете камнем, стрелой, Болезнями или громами. Но если в беде, в униженье тупом Мы силу души сохранили, Но если мы, павши, проклятья вам шлем,-- Ужель вы тогда победили? На этой стадии развития сюжет стихотворения можно определить как трагический стоицизм героини перед лицом роковой силы (вспомним "Два голоса" Ф. И. Тютчева). Психологическая убедительность в дальнейшей разработке сюжета достигается именно потому, что Апухтин показывает не только, говоря словами Аполлона Григорьева, "непреклонное величие борьбы" героини, и после гибели семи сыновей не склонившейся перед богиней, но и ее слабость, страх, отчаянье, безмерное страдание, вынести которое -- не в силах человека: беспощадная Латона погубила и дочерей Ниобеи: Стоит Ниобея безмолвна, бледна, Текут ее слезы ручьями. И чудо! Глядят: каменеет она С поднятыми к небу руками. Одно из самых известных произведений Апухтина -- "Сумасшедший". В русской литературе (от Пушкина до Чехова) сумасшествие героя мотивировалось по-разному -- чаще всего столкновением с роковыми силами или социальными причинами. У Апухтина объяснение переводится в психологическую, точнее натуралистическую плоскость: виноват не рок, не жестокая жизнь, а дурная наследственность. <См. об этом: Громов П. А. Блок. Его предшественники и современники. М.; Л. 1966. С. 47.> Но все-таки. за что? В чем наше преступленье? Что дед мой болен был, что болен был отец, Что этим призраком меня пугали с детства,-- Так что ж из этого? Я мог же, наконец. Не получить проклятого наследства. Страдание в художественном мире Апухтина -- это знак живой жизни. Насыщенное страстями существование ("Кто так устроил, что страсти могучи?") обрекает человека на страдание. Но отсутствие страстей и, следовательно, страдания -- признак омертвелой, механистичной жизни. Бьются ровно наши груди, Одиноки вечера. Что за небо, что за люди, Что за скучная пора. ("Глянь, как тускло и бесплодно. ") В описании цепенеющей, исчерпавшей себя жизни появляется у Апухтина образ "живого мертвеца". Он встречался в русской поэзии и ранее. Но показательным оказывается не совпадение, а отличие в толковании образа. Так, если у Полежаева "живой мертвец" -- герой, "проклятый небом раздраженным", который противостоит всему земному демоническою силой, то у Апухтина -- это человек, утративший земные чувства: способность любить и страдать. И опять побреду я живым мертвецом. Я не знаю, что правдою будет, что сном! ("На Новый год") Что в поэтическом мире Апухтина противостоит, что может противостоять жестокости жизни, в которой человек обречен на "сомненья, измены, страданья"? Прежде всего -- память. Пожалуй, можно говорить об особом типе апухтинских элегий -- элегии-воспоминании ("О Боже, как хорош прохладный вечер лета. ", "Над связкой писем", "Прости меня, прости!", "Когда в душе мятежной. ") У апухтинского лирического героя главное в жизни -- счастье, радость, взаимная любовь -- обычно в прошлом. Наиболее дорого, близко то, что уже ушло, что отодвинуто временем. Событие или переживание, став прошлым, отделенное временной дистанцией, становится герою Апухтина понятнее и дороже. Так, лирический герой стихотворения "Гремела музыка. ", только оказавшись вдали от "нее", оглянувшись, так сказать, на их встречу, которая уже в прошлом, понял (как господин NN, герой тургеневской "Аси") главное: О, тут я понял всё, я полюбил глубоко, Я говорить хотел, но ты была далеко. Герой Апухтина очень чувствителен к грузу времени: "Я не год пережил, а десятки годов" ("На Новый год"). Но память не подвластна времени, и искусство в этом -- ее главный союзник. Об этом прямо сказано в стихотворении "К поэзии": Нам припомнятся юные годы, И пиры золотой старины, И мечты бескорыстной свободы, И любви задушевные сны. Пой с могучей, неслыханной силой, Воскреси, воскреси еще раз Всё, что было нам свято и мило, Всё, чем жизнь улыбалась для нас! Одна из главных претензий Апухтина к современной жизни -- он судит ее, как правило, не в социальном, а нравственном плане,-- в ней недооценивается или даже опошляется высокое искусство. Пример тому -- оперетта "Маленький Фауст", в которой гетевская героиня оказывалась кокоткой: Наш век таков.-- Ему и дела нет. Что тысячи людей рыдали над тобою, Что некогда твоею красотою Был целый край утешен и согрет. ("К Гретхен") Но и надежды на нравственное возрождение связаны с искусством. Наибольшей силой воздействия из всех видов искусства обладает театр. Об этом -- стихотворение "Памяти Мартынова". Искусство великого артиста способно было разбудить души, как говорил Гоголь, "задавленные корой своей земности". <Письмо к Г. И. Высоцкому от 26 июня 1827 г. // Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. [Л.], 1940. Т. 10. С. 98.> Все зрители твои: и воин, грудью смелой Творивший чудеса на скачках и бегах, И толстый бюрократ с душою очерствелой В интригах мелких и чинах, И отрок, и старик. и даже наши дамы, Так равнодушные к отчизне и к тебе, Так любящие визг французской модной драмы, Так нагло льстящие себе,-- Все поняли они, как тяжко и обидно Страдает человек в родимом их краю, И каждому из них вдруг сделалось так стыдно За жизнь счастливую свою! Но современный человек так погружен в суетные интересы дня, что даже великое искусство может возродить его душу лишь на "миг один": Конечно, завтра же, по-прежнему бездушны, Начнут они давить всех близких и чужих. Но хоть на миг один ты, гению послушный, Нашел остатки сердца в них! Мир театра был близок и дорог Апухтину. Об Апухтине -- страстном театрале -- рассказывали мемуаристы. <См. в частности: Быков П. В. Силуэты далекого прошлого. М.; Л. 1930.> В этих воспоминаниях он предстает не только как внимательный, квалифицированный зритель, но и как человек, реагирующий на представление очень эмоционально, способный буквально разрыдаться на потрясшем его спектакле. Дружба с актерами, участие в любительских спектаклях -- все это не могло не отразиться в его творчестве. Театр -- постоянная тема Апухтина, ей посвящен целый ряд его стихотворений: "В театре" ("Часто, наскучив игрой бесталанною. "), "М-me Вольнис", "Мы на сцене играли с тобой. ", "Мне было весело вчера на сцене шумной. ", "Актеры", "В театре" ("Покинутый тобой, один в толпе бездушной. "), "Публика (Во время представления Росси)". В решении этой темы Апухтин использует традиционное сравнение: жизнь есть театр. Мотив лицедейства, маски, театральной игры объединяет поэзию и прозу Апухтина. Стихотворение "Актеры" построено на уподоблении жизни театру. Но не тому театру, где, как потом скажет Блок, от "истины ходячей" всем станет "больно и светло" ("Балаган"), а театру как лицедейству, когда за внешней праздничностью скрывают убогую и безнравственную суть жизни. Дело для Апухтина не только в том, что маска, игра какой-то роли -- признак лицемерия, неискренности. Для писателя не менее важен другой смысл мотива: человек в маске проживает не свою, чужую жизнь. Вот вышли молча и дрожим, Но оправляемся мы скоро И с чувством роли говорим, Украдкой глядя на суфлёра. ("Актеры") Лирический герой Апухтина больше всего мучается одним -- загадкой любви. В лирическом мире Апухтина -- это главный вопрос жизни. Недаром известный критик рубежа веков А. Л. Волынский назвал свою статью об Апухтине "Певец любви". <Волынский А. Певец любви // Борьба за идеализм. Спб. 1900. С. 329.> Любовь у Апухтина таинственна, стихийна и дисгармонична. Она меня лишила веры И вдохновение зажгла, Дала мне счастие без меры И слезы, слезы без числа. ("Любовь") Очень часто любовь у Апухтина это -- говоря тютчевским языком -- "поединок роковой". Точнее, Апухтин очень подробно, психологически убедительно раскрывает отношения, которые можно назвать завершившимся поединком, потому что один из двоих (чаще "он", реже "она") оказался в роли побежденного, подчиненного, зависимого: Не званная, любовь войдет в твой тихий дом, Наполнит дни твои блаженством и слезами И сделает тебя героем и. рабом. ("Когда в объятиях продажных замирая. ") Апухтин охотно прослеживает развитие чувства, когда зависимость от другого человека оборачивается утратой воли, рабским подчинением. Но даже в этих мучительных и для постороннего глаза унизительных отношениях герой Апухтина может находить и находит радость. Вот удивительное по своей емкости и убедительности выражение этого чувства (на сей раз речь идет о женщине): Она отдаст последний грош, Чтоб быть твоей рабой, служанкой, Иль верным псом твоим -- Дианкой, Которую ласкаешь ты и бьешь! ("Письмо") Может быть, самое существенное в том, что и такая любовь в мире Апухтина не может унизить человека. Любовь у него всегда -- знак живой души, души, поднятой над обыденностью. В поэзии Апухтина, как позже у Блока, "только влюбленный имеет право на звание человека" ("Когда вы стоите на моем пути. "). Герой Апухтина, словно чеховская Раневская, всегда "ниже любви", находится в ее власти, беззащитен перед чувством любви, и в этом необходимая мера его человечности. Ни победить, ни избыть такого чувства герой Апухтина не может: "Недуг неизлечим". Одно стихотворение его начинается словами: "Я ее победил, роковую любовь", а заканчивается так: Против воли моей, против воли твоей Ты со мною везде и всегда! Это любовь-страсть, если вспомнить известную классификацию Стендаля. Чувство, которое живет как бы независимо от человека, от его воли, нравственного чувства. Такую любовь имеет в виду герой повести "Дневник Павлика Дольского", когда говорит: "Если бы действительно существовало царство любви, какое бы это было странное и жестокое царство! Какими бы законами оно управлялось, да и могут ли быть какие-нибудь законы для такой капризной царицы?" В поэме "Год в монастыре" (1883) пунктиром намечена традиционная для апухтинских героев канва поступков и переживаний: короткое счастье взаимной любви, потом "обидный мелочный разлад", его рабская зависимость от нее, попытка его освободиться от этого чувства, найти смысл жизни в религии, тщетность этой попытки, бегство из монастыря по первому зову обожаемой женщины -- накануне пострижения в монахи. В свое время С. А. Венгеров назвал эту поэму "апофеозом бессилия". <Венгеров С. Указ. соч. С. 246.> Думается, что это односторонняя оценка; зависимость героя от "мирской" жизни, его земная любовь -- свидетельство неугасших сил души. А. Л. Волынский справедливо заметил: "Как поэт любви Апухтин проще, искреннее и задушевнее многих других поэтов современности". <Волынский А. Указ. соч. С. 329.> В лучших своих вещах он умел сказать о любви -- в том числе и о любви гибельной, опустошающей -- просто и сильно: Не стучись ко мне в ночь бессонную, Не буди любовь схороненную, Мне твой образ чужд и язык твой нем, Я в гробу лежу, я затих совсем. ("Памяти прошлого") Апухтинскому герою ведомо эгоистическое, даже злое начало в любви -- в любви, которая сродни ненависти,-- но тем ценнее, что его любовь может подняться, возвыситься (через муки и страдание) до любви-поклонения, любви нравственно просветленной: Порою злая мысль, подкравшись в тишине, Змеиным языком нашептывает мне: "Как ты смешон с твоим участием глубоким! Умрешь ты, как и жил, скитальцем одиноким, Ведь это счастие чужое, не твое!" Горька мне эта мысль, но я гоню ее И радуюсь тому, что счастие чужое Мне счастья моего милей, дороже вдвое! ("Два сердца любящих и чающих ответа. ") Любовь -- главная, ключевая тема апухтинских романсов. В сознании широкого читателя Апухтин живет прежде всего как автор романсов. П. И. Чайковский, Ц. А. Кюи, Р. М. Глиэр, Ф. А. Заикин, А. С. Аренский, А. А. Оленин, С. В. Рахманинов, А. В. Щербачев -- десятки композиторов написали музыку на слова Апухтина. Романс как особый литературный жанр был утвержден в нашей литературе Пушкиным и Баратынским. В середине прошлого века к нему особенно часто обращались А. А. Фет, Я. П. Полонский и А. К. Толстой. Романсная стихия очень заметна в поэзии Апухтина. Романс -- жанр всем хорошо знакомый, но еще мало изученный. В его природе есть противоречие, загадка. Романс, в том числе и апухтинский, обычно наполнен традиционной поэтической лексикой, "поэтизмами", бывшими не раз в ходу оборотами. То, что в других стихах воспринималось бы как непозволительная банальность, как явная слабость, в романсе принимается как норма. В романсе слово не только несет свой лексический или образный смысл, но и является опорой для эмоции, музыки чувств, которая возникает как бы поверх слов. Романс использует "готовый, в своем роде общезначимый язык страстей и эмоций". <Гинзбург Л. Я. О лирике. Л. 1974. С. 238.> Легко узнаваемые образы, привычная романсная лексика моментально настраивают нас на определенный строй эмоций и переживаний. В житейском холоде дрожа и изнывая, Я думал, что любви в усталом сердце нет, И вдруг в меня пахнул теплом и солнцем мая Нежданный твой привет. ("В житейском холоде дрожа и изнывая. ") Романс всегда наивен, точнее -- как бы наивен. "Наивность,-- писал один из критиков апухтинской поры,-- сама по себе уже есть поэзия". <Андреевский С. А. Литературные очерки. Спб. 1902. С. 438.> Романс ждет от читателя готовности довериться его эмоции. Иначе романс может показаться "голым", иронически настроенное сознание "не слышит" музыки романса. Пример тому -- мнение критика М. А. Протопопова, который писал, что ничего, кроме бессмыслицы, в знаменитом романсе Апухтина "Ночи безумные. " ("в этом наборе созвучий") он не усматривает. <Протопопов М. А. Писатель-дилетант // "Русское богатство". 1896, No 2. С. 59.> Ночи безумные, ночи бессонные, Речи бессвязные, взоры усталые. Ночи, последним огнем озаренные, Осени мертвой цветы запоздалые. Слабость стихотворения критик увидел в том, что в эти обобщенные формулы каждым читателем "вкладывался подходящий обстоятельствам смысл". Там же. С. 59.<> Критик почувствовал жанровую природу произведения, но не принял "условий игры", не признал эстетической значимости жанра. А. Л. Волынский увидел достоинства этого апухтинского стихотворения именно в том, что вызвало насмешки Протопопова: "Тут живет каждая строчка. Ничего определенного, и, однако, все прошлое встает перед глазами в одном туманном, волнующемся и волнующем образе". <Волынский А. Л. Указ. соч. С. 331.> Романс -- это "музыка", возникающая над обыденностью, вопреки ей. Романс демократичен, потому что он подразумевает чувства всякого человека. Он оказывается "впору" каждому, кто его слышит. Музыка в романсе для Апухтина -- наиболее адекватное выражение этого чувства. Эмоциональный строй романса оказался очень близок ему. Об этом -- с легким оттенком снисходительности профессионала к любителю -- пишет М. И. Чайковский. Апухтин, по его словам, "как большинство дилетантов, с одинаковым удовольствием слушал истинно прекрасное и шаблонно-пошлое. Романсы Глинки и цыганские песни одинаково вызывали в нем умиление и восторг". <Чайковский М. Алексей Николаевич Апухтин. С. XVIII.> Подтверждением тому, что мемуарист и биограф был точен, служит признание самого Апухтина, сделанное в письме к П. И. Чайковскому (1880-е годы): "Я. провожу ночи у цыган. когда Таня поет "Расставаясь, она говорила: "Не забудь ты меня на чужбине,-- я реву во всю глотку. ". <Цит. по: Апухтин А. Н. Стихотворения. Л. 1961 (Б-ка поэта, БС, коммент.). С. 343.> В отличие от стихотворений, построенных на разговорных интонациях, с легко ощутимым декламационным началом, в романсах преобладает напевный стих. Повторы, интонационная симметрия, кадансирование, эмфазы -- разнообразнейшие средства использует Апухтин для того, чтобы музыка чувства стала легко слышимой и узнаваемой. "Я люблю,-- говорил Апухтин,-- чтобы музыка стиха была вполне выдержана, мелодия давала о себе знать". <См. Быков В. Л. Силуэты далекого прошлого. Л. 1930. С. 113.> В романсе не только особая атмосфера, свой строй эмоций, но и своя система ценностей. Любовь имеет здесь абсолютный смысл и абсолютную ценность. Романс порой дает психологическое объяснение чувств и поступков или ссылается на роковую судьбу, но обычно не прибегает к социальным мотивировкам. Как точно выразился исследователь этого жанра, в романсе "не любят, потому что не любят". <Петровский М. "Езда в остров любви", или Что такое русский романс // "Вопросы литературы". 1984, No 5. С. 72.> "Философия" романса очень близка Апухтину. Образ любви, попадая в романсную атмосферу, утрачивает часть своей индивидуальности как неповторимое чувство именно этого человека, но выигрывает в силе эмоции, интенсивности чувства: Истомил меня жизни безрадостный сон, Ненавистна мне память былого, Я в прошедшем моем, как в тюрьме заключен Под надзором тюремщика злого. Но под взглядом твоим распадается цепь, И я весь освещаюсь тобою, Как цветами нежданно одетая степь, Как туман, серебримый луною. ("Истомил меня жизни безрадостный сон. ") Романсы Апухтина наполнены оборотами типа: "с безумною тоской", "слепая страсть", "изнывающая душа", "безумный пыл". Но, вставленные в подновленный контекст, иначе инструментованные, эти кочующие образы вновь оживают. Вот что писал Ю. Н. Тынянов о Блоке, который тоже не боялся таких банальностей: "Он предпочитает традиционные, даже стертые образы ("ходячие истины"), так как в них хранится старая эмоциональность; слегка подновленная, она сильнее и глубже, чем эмоциональность нового образа, ибо новизна обычно отвлекает внимание от эмоциональности в сторону предметности". <Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М. 1977. С. 121.> Романсный опыт Апухтина, как отметил Ю. Н. Тынянов, пригодился Блоку: Была ты всех ярче, верней и прелестней, Не кляни же меня, не кляни! Мой поезд летит, как цыганская песня, Как те невозвратные дни. ("Была ты всех ярче, верней и прелестней. ") В этих блоковских строках и интонация, и характер эмоций -- апухтинские. Романсное слово используется для простого, но не примитивного чувства. Скажем, когда Л. С. Мизиновой понадобилось сказать о своих чувствах А. П. Чехову, она воспользовалась строками апухтинского романса: Будут ли дни мои ясны, унылы, Скоро ли сгину я, жизнь загубя,-- Знаю одно: что до самой могилы Помыслы, чувства, и песни, и силы -- Всё для тебя! <*>("День ли царит, тишина ли ночная. )<* Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30-ти т. М. 1979. Письма. Т. 7. С. 646.> В стихотворении, посвященном памяти Апухтина, К. К. Случевский написал, имея в виду его романсы: Что-то в вас есть бесконечно хорошее. В вас отлетевшее счастье поет. (Пара гнедых" или "Ночи безумные". ") Здесь уместно будет привести эпизод из воспоминаний литератора Б. А. Лазаревского. Герой этого эпизода -- Лев Толстой, который в целом к поэзии Апухтина относился отрицательно. Дело происходит в 1903 году, в яснополянском доме Толстого, во время его болезни. Вечер. Дочери Толстого -- Мария Львовна и Александра Львовна играют на гитарах и поют романс "Ночи безумные. ". Лазаревский пишет: "Бесшумно отворилась дверь кабинета, и кто-то вывез на кресле Льва Николаевича. Он склонил голову и, видимо, заслушался. Всё же лечу я к вам Памятью жадною. Это было самое красивое место. Когда кончили пение, Лев Николаевич поднял голову и сказал: "Как хорошо, как хорошо. . <Лазаревский Б. А. В Ясной Поляне // Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. М. 1978. Т. 2. С. 312--313.> Случись этот эпизод при жизни Апухтина и узнай он о нем, думается, это была бы одна из самых счастливых минут в его жизни. На целом ряде стихотворений Апухтина можно проследить, как использование развернутой фабулы, повествовательной интонации, включение бытовых и психологических подробностей переводят стихотворение с романсной темой в другой жанр. Так, стихотворение "Письмо" (1882) представляет из себя лирический монолог женщины, обращенный к человеку, которого она любит и с которым вынуждена была расстаться,-- чисто романсная основа. Но "избыток" сюжетных деталей, обилие подробностей в передаче переживаний героини делают стихотворение близким и психологической новелле. Героиня Апухтина рассказывает в своем письме о встрече с бывшей соперницей, о беседе, во время которой они говорили "про разный вздор", а думали совсем о другом (чеховская психологическая ситуация): И имени, для нас обеих дорогого, Мы не решилися назвать. Настало вдруг неловкое молчанье. Через несколько лет был написан "Ответ на письмо" (1885). Два стихотворения объединились общим сюжетом, построенным на явной соотнесенности "дневных" и "ночных" частей писем. Сюжетное стихотворение сохраняет в себе романсные рудименты: так, поэт не проясняет (в романсе этого и не ждешь, там хозяйничает "судьба"), почему герои расстались, хотя они любят друг друга. Все более и более частое в 70-е и особенно в 80-е годы обращение Апухтина к стихотворениям большой формы свидетельствовало о возрастающем интересе поэта к социально-историческим мотивам. Романсный, камерный мир при всей его притягательной силе начинает восприниматься поэтом как тесный, недостаточный. Наглядный пример -- цикл стихотворений "О цыганах". Цыганская жизнь -- традиционная тема романса. Вспомним Аполлона Григорьева, Фета, Полонского, из поэтов XX века -- Блока. "В цыганский табор, в степь родную",-- писал Аполлон Григорьев ("Встреча"). Апухтин, казалось бы, находится в русле традиции: цыганский мир и у него -- это прежде всего мир сильных чувств и страстей. В них сила есть пустыни знойной И ширь свободная степей, И страсти пламень беспокойный Порою брызжет из очей. ("О цыганах") Чувство освобождения, испытываемое человеком, соприкоснувшимся с этим миром,-- обманное, "на миг", но это чувство сильное и горячее. Тут можно вспомнить и толстовского Федора Протасова с его знаменитой репликой: "Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля. " Но в сюжет цикла "О цыганах" Апухтин вводит и жанровые, бытовые мотивы. Такой сюжет не удержать в рамках и интонациях романса: Им света мало свет наш придал, Он только шелком их одел; Корысть -- единственный их идол, И бедность -- вечный их удел. Высокое (степь, страсть, свобода) и низкое (корысть, погруженность в мелочные заботы дня) увидено в одном мире, в одних и тех же людях. Их жизнь описана с внутренней убежденностью в том, что "в правде грязи нет". В этих словах, сказанных Апухтиным в стихотворении "Графу Л. Н. Толстому", выражен критерий, которому поэт следовал в своих наиболее зрелых произведениях и исходя из которого, в частности, он очень высоко ставил реалистическое искусство автора "Войны и мира" и "Анны Карениной". Стихотворения Апухтина часто строятся как монолог, предназначенный для декламации: "Воспоминание", "Памятная ночь", "Отравленное счастье", "Перед операцией", "Сумасшедший". Как правило, в основе сюжета произведения -- необычная психологическая ситуация, обусловливающая напряженность, "нервность" монолога. Так, в "Позднем мщенье" -- это как бы речь умершего мужа, обращенная к живой жене: Ты помнишь, сколько раз ты верность мне сулила, А я тебя молил о правде лишь одной? Но ложью ты мне жизнь как ядом отравила, Все тайны прошлого сказала мне могила, И вся душа твоя открыта предо мной. Целый каскад декламационных эффектов находим в стихотворении "Сумасшедший". Резкие психологические перепады в речи героя мотивированы изменениями в самочувствии больного: речь доброго "короля" ("Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх И можете держать себя свободно") сменяется воспоминаниями героя, понимающего, что с ним произошло ("и жили мы с тобой Так дружно, хорошо"), а в конце -- резкие реплики разгневанного "правителя" ("Гони их в шею всех, мне надо Быть одному. "). Декламационный эффект тщательно готовится автором: рефрены, сочетание разностопных стихов, смена интонаций -- все работает на задание. Монолог должен увлечь, растрогать или даже ошеломить слушателя. Известно, что сам Апухтин великолепно читал свои стихи. Особое внимание уделяется в его стихах концовкам. Часто стихотворение или строфа заканчивается пуантом -- яркой итоговой, поданной в афористичной форме мыслью: Благословить ее не смею И не могу проклясть. ("Любовь") Что муки ревности и ссор безумных муки Мне счастьем кажутся пред ужасом разлуки. ("Опять пишу тебе, но этих горьких строк. ") Декламационное начало является определяющим и в поэме "Венеция". Поэма написана октавами (классическая строфа Боккаччо, Ариосто, Тассо). Мастерски используя повествовательные возможности октавы, Апухтин наполняет рассказ интересными бытовыми и психологическими подробностями. Вот две последние представительницы старинного венецианского рода: Нам дорог ваш визит; мы стары, глухи И не пленим вас нежностью лица, Но радуйтесь тому, что нас узнали: Ведь мы с сестрой последние Микьяли. Повествование окрашено мягким юмором. Требования поэтической традиции в построении такой строфы не стесняют Апухтина. Например, с какой легкостью он выполняет условие, согласно которому две последних строки октавы (кода) должны давать новый, или даже неожиданный, поворот темы. Старушка рассказывает о портрете одной из представительниц их семьи: Она была из рода Морозини. Смотрите, что за плечи, как стройна. Улыбка ангела, глаза богини, И, хоть молва нещадна,-- как святыни, Терезы не касалася она. Ей о любви никто б не заикнулся, Но тут король, к несчастью, подвернулся. На первый взгляд поэтический мир Апухтина может показаться интимным, камерным. Но внимательный читатель заметит: в его стихах запечатлен духовный и душевный опыт человека хоть и далекого от общественной борьбы, но не терявшего интереса к "проклятым" вопросам века, то есть вопросам о смысле жизни, о причинах человеческих страданий, о высшей справедливости. Возраставший с годами интерес поэта к этим вопросам раздвигал границы его поэтического мира. В конце 70-х и в 80-е годы у Апухтина все явственнее ощущается тяготение к большой стихотворной форме. Заметно стремление найти "выход из лирической уединенности" (Блок). Один из примеров -- фрагменты драматических сцен "Князь Таврический". Более пристальный интерес к внутреннему миру героя ведет к созданию произведений, близких к психологической новелле ("Накануне", "С курьерским поездом", "Перед операцией"). В этих произведениях сказалось очень благотворное для Апухтина влияние русской психологической прозы, прежде всего -- романа. Огромное психологическое напряжение заложено в самой ситуации, которой посвящено стихотворение "С курьерским поездом" (начало 1870-х годов). Много лет назад он и она -- любившие друг друга -- вынуждены были расстаться. Теперь судьба дает им возможность соединиться, начать все сначала. Она едет в поезде к нему, он ждет ее на вокзале. Внутренний монолог героя сплетается с авторским повествованием, рассказ о прошлом героев плавно переходит во внутренний монолог героини. Автор сумел раскрыть героев изнутри. Нам понятно их состояние напряженного ожидания, понятно смятение чувств, которое они испытывают во время встречи. Поэтому как психологически мотивированный итог мы принимаем авторское заключение: И поняли они, что жалки их мечты, Что под туманами осеннего ненастья Они -- поблекшие и поздние цветы -- Не возвратятся вновь для солнца и для счастья! Сюжетом целого ряда стихотворений Апухтина становится резкий слом в психологическом состоянии героя. За такие сюжеты обычно бралась проза. "Чрезвычайно интересны,-- писал К. Арсеньев,-- попытки г. Апухтина внести в поэзию психологический анализ, нарисовать в нескольких строфах или на нескольких страницах одно из тех сложных душевных состояний, над которыми с особенной любовью останавливается современная беллетристика". <Арсеньев К. Содержание и форма в новейшей русской поэзии // "Вестник Европы". 1887, No 1. С. 237.> При жизни Апухтин не опубликовал ни одного из своих прозаических произведений, хотя он читал их -- и с большим успехом -- в различных салонах. В конце 80-х годов Апухтин задумал и начал писать роман, посвященный очень важному этапу в истории -- переходу от николаевской эпохи к периоду реформ. Судьбы главных героев рисуются на фене больших исторических событий: Крымская война, падение Севастополя. Это было время переоценки ценностей, поэтому в романе так много споров: о западниках и славянофилах, об освобождении крестьян, о реформах, которые предстояли России. И в своем первом, оставшемся незавершенным, прозаическом произведении Апухтин не выглядит начинающим беллетристом. В главах из романа умело намечены сюжетные линии, даны точные, психологически убедительные характеристики некоторых персонажей. Дело не только в широте дарования автора -- в романе чувствуется опыт русской психологической прозы XIX века, прежде всего -- толстовской. Незаурядный талант Апухтина-прозаика проявился в двух его повестях и в рассказе, которые он успел завершить. В прозе Апухтин -- тут явно сказался его поэтический опыт -- тяготеет к повествованию от первого лица: отсюда эпистолярная форма ("Архив графини Д **", 1890), дневник ("Дневник Павлика Дольского", 1891), внутренний монолог героя ("Между жизнью и смертью", 1892). Повествование от первого лица -- знак повышенного интереса к внутреннему миру героя, его психологии. Удачи Апухтина-прозаика, несомненно, связаны с тем, что к этому времени он уже написал несколько больших стихотворений с подробно разработанными сюжетами. Большинство героев прозаических произведений Апухтина -- люди "света". Жизнь людей этого круга писатель знал не понаслышке: он был своим человеком в светских гостиных Петербурга (кстати, взгляд Апухтина проницателен и трезв, а юмор, присущий его прозе, защищает его от морализаторства и дидактизма). Недаром прозой Апухтина восхищался Михаил Булгаков. В одном из писем автор "Мастера и Маргариты" отозвался о нем так: "Апухтин тонкий, мягкий, ироничный прозаик. какой культурный писатель". <См. Чудакова М. Библиотека М. Булгакова и круг его чтения // Встречи с книгой. М. 1979. С. 245> Одной из самых плодотворных попыток Апухтина создать объективный образ современного человека, героя восьмидесятых годов, была поэма "Из бумаг прокурора" (1888). Произведение построено как внутренний монолог (или дневник) и предсмертное письмо самоубийцы, адресованное прокурору. Как и многие другие произведения Апухтина ("Сумасшедший", "Перед операцией", "Год в монастыре"), это стихотворение является как бы драматическим монологом, рассчитанным на актерское исполнение, на слуховое восприятие. Обилие прозаизмов, разговорная интонация, частые переносы из строки в строку, астрофическое построение стихотворения -- самые различные средства поэт использует для того, чтобы текст был воспринят читателем как живая, взволнованная речь героя. Герой поэмы "Из бумаг прокурора" во многом близок лирическому "я" самого автора. Косвенным подтверждением этого является деталь, которая в бытовом плане представляется совершенно неправдоподобной: предсмертное письмо прокурору герой пишет стихами ("я пишу не для печати, И лучше кончить дни стихом. "), да и о своих предсмертных записках он говорит как о стихах ("Пусть мой последний стих, как я, бобыль ненужный, Останется без рифмы. "). Но при этом явно заметно стремление взглянуть на такого героя объективно, выявить в нем черты, обусловленные временем, общим строем жизни, историческими и социальными причинами. Стихотворение имеет документальную основу. Известный юрист А. Ф. Кони, беседы с которым впрямую повлияли на возникновение замысла произведения, писал в своих воспоминаниях: "Апухтин очень заинтересовался приведенными мною статистическими данными и содержанием предсмертных писем самоубийц". <Кони А. Ф. Указ. соч. С. 306.> Русские писатели -- современники Апухтина -- показали, какие причины могут привести человека второй половины XIX столетия к самоубийству: разочарование в общественной борьбе, неверие в собственные силы (Тургенев), гордое своеволие человека, утратившего веру в общечеловеческие нравственные ценности (Достоевский), нежелание, невозможность человека с большой совестью приспособиться к нормам несправедливой, жестокой жизни (Гаршин). Обратившись к злободневной, "газетной" теме, Апухтин попытался изнутри раскрыть сознание человека, которому "жизнь переносить больше не под силу". Что заставило его героя зарядить пистолет и уединиться в номере гостиницы? Утрата интереса к жизни? несчастная любовь? разочарование в людях? душевный недуг? И то, и другое, и третье. Апухтин и не стремился дать однозначный ответ на этот вопрос. "Если бы была какая-нибудь ясно определенная причина, то совершенно устранился бы эпидемический характер болезни, на который я хотел обратить внимание",-- говорил он. <Жиркевич А. В. Поэт милостию божией // "Исторический вестник". 1906, No 11. С. 498.> Вспомним известное некрасовское стихотворение "Утро". Там тот же мотив: "кто-то покончил с собой". Мы не знаем, кто он, некрасовский герой, и почему решил застрелиться. Но весь строй лаконично описанной столичной жизни таков ("на позорную площадь кого-то провезли", "проститутка домой поспешает", офицеры едут за город -- "будет дуэль", "дворник вора колотит"), что читатель понимает: в этом городе люди неизбежно должны стреляться. Ни любовь, ни память о прошлом -- ценности, которые в апухтинском мире придают смысл жизни и помогают переносить страдание,-- уже не властны над героем поэмы. Но за минуту до рокового выстрела в его сознании возникает образ желанной, идиллической по своему содержанию жизни: "далекий старый дом", "лип широкая аллея", жена, дети, "беседа тихая", "Бетховена соната". Бытовым содержанием это воспоминание не исчерпывается, его смысл не может быть объяснен его притягательной силой. Смысл воспоминания проясняется лишь с учетом давней элегической традиции. Образ такого гармоничного существования грезился многим героям русской литературы, не совпадавшим ни с "веком железным", ни с петербургской жизнью. О таком уголке, освобожденном от страстей, наполненном музыкой и чувством взаимной симпатии всех его обитателей, мечтал, например, Илья Ильич Обломов. Сознание героя поэмы "Из бумаг прокурора" не замкнуто на самом себе. Он способен замечать боль и страдание других, порой очень далеких людей. Вот до гостиничной комнаты долетел свист локомотива, в столицу прибыл поезд. Герой стихотворения думает о тех, кто приехал: Кто с этим поездом к нам едет? Что за гости? Рабочие, конечно, бедный люд. Из дальних деревень они сюда везут Здоровье, бодрость, силы молодые И всё оставят здесь. За этими размышлениями угадывается жизненный опыт, который может быть соотнесен с очерками Ф. Решетникова ("На заработки") и И. Кущевского ("В Петербург! На медовую реку Неву!"), в которых описаны трудные судьбы людей, приехавших в столицу на поиски счастья. Так, вопреки неоднократным заявлениям Апухтина о его стремлении служить только "вечным идеалам", логика его собственного творчества все чаще и чаще выводила его к "проклятым" вопросам современной жизни. Само собой разумеется, что стремление Апухтина к эпической объективности в изображении героя не исключало из его сюжетных вещей лирического начала. В наиболее напряженных моментах сюжета (рассказ часто ведется от первого лица) речь героя или автора начинает перестраиваться в соответствии с нормами лирических жанров. Так, в заключительной части поэмы "Венеция" рассказ о двух представительницах древнего рода переходит в элегическую медитацию о городе, пережившем свою славу, о загадочной природе человеческого сердца: Ужели сердцу суждено стремиться, Пока оно не перестанет биться. Как лирическую вставку можно определить и отрывок "О, васильки, васильки" из стихотворения "Сумасшедший", получивший широкое распространение как городской романс. А в поэме "Из бумаг прокурора" размышления героя, переданные в разговорной интонации, разрываются романсной волной, состоящей из нескольких строф, которые воспринимаются как самостоятельное лирическое стихотворение: О, где теперь она? В какой стране далекой Красуется ее спокойное чело? Где ты, мой грозный бич, каравший так жестоко, Где ты, мой светлый луч, ласкавший так тепло? Стилистическая и интонационная неоднородность сюжетных вещей Апухтина приводила к тому, что композиторы часто брали для своих музыкальных произведений лишь отдельные части стихотворных текстов поэта, вычленяя относительно самостоятельные лирические мотивы. Но в этой жанровой неоднородности, в сочетании эпического и лирического начала -- своеобразие и притягательность сюжетных стихотворений и поэм Апухтина. Судьбы героев многих стихотворений Апухтина (таких, как: "В убогом рубище, недвижна и мертва. ", "Старая цыганка", "Год в монастыре", "Из бумаг прокурора") яснее прочитываются в контексте всего его творчества, в контексте русской литературы второй половины XIX века. В этом случае многое в этих судьбах если не проясняется до конца, то существенно уточняется. Мы начинаем видеть их не исключительный, а общий смысл. Ущербность, неуравновешенность, болезненность героев этих произведений в сознании читателя так или иначе связываются с социальными недугами общества, нравственной атмосферой русской жизни тех лет. Какое-то поветрие больное, Зараза нравственной чумы -- Над нами носится, и ловит, и тревожит Порабощенные умы. -- сказано в поэме "Из бумаг прокурора". Особенность многих произведений Апухтина 80-х годов в том, что теперь он осмысляет характер героя в его конкретной социально-исторической обусловленности. Судьба человека включается в поток времени. И в заключение -- об одном общем свойстве поэтических произведений Апухтина: они, как правило, рассчитаны на непосредственную эмоциональную реакцию, на сопереживание, это поэзия узнаваемых и близких каждому чувств. В одном стихотворении Апухтин признался, что истинные "минуты счастья" для него -- когда Блеснет внезапно луч участья В чужих внимательных очах. Время -- почти сто лет, прошедшие со дня смерти Апухтина,-- подтвердило, что его поэзия имеет право на внимание взыскательного читателя.

вся

НОЧИ БЕЗУМНЫЕ, НОЧИ БЕССОННЫЕ. - стихотворение Апухтин А. Н.

Пусть даже время рукой беспощадною
Мне указало, что было в вас ложного,
Все же лечу я к вам памятью жадною,
В прошлом ответа ищу невозможного.

Вкрадчивым шепотом вы заглушаете
Звуки дневные, несносные, шумные.
В тихую ночь вы мой сон отгоняете,
Ночи бессонные, ночи безумные! 1

1 "Ночи безумные, ночи бессонные. " Положено на музыку П. И. Чайковским, С. И. Донауровым, Е. Вильбушевичем; также известно как популярный цыганский романс в музыкальной обработке А. А. Спиро, С. В. Зарембы, П. Веймарна.

слушать, скачать аудио стихотворение
НОЧИ БЕЗУМНЫЕ, НОЧИ БЕССОННЫЕ. Апухтин А. Н.
к общему сожалению, пока аудио нет

анализ, сочинение или реферат о стихотворении
НОЧИ БЕЗУМНЫЕ, НОЧИ БЕССОННЫЕ.

Апухтин Алексей Николаевич (1840 – 1893) – видный русский поэт, его произведения – одни из лучших образцов любовной лирики в отечественной поэзии.

Поэту с самого раннего детства пророчили поэтическую славу. Он родился в городе Болхове Орловской губернии в дворянской семье. Детские годы его прошли в родовом имении отца под Калугой – именно там мальчику были привиты две любви – к русской природе и русской поэзии. Он уже в 10 лет декламировал стихи Пушкина и Лермонтова, порой прибавляя к ним и собственные сочинения. Подростком он поступил в Императорское училище правоведения в Петербурге, где он сдружился с П.И.Чайковским. Позднее он знакомится с Л.Толстым и И.Тургеневым. В 1854-1855 гг. появились его первые стихотворения в печати, В 1859 году Апухтин блистательно кончил курс с золотой медалью и поступил на службу в департамент министерства юстиции, в том же году Некрасовым в журнале «Современник» был опубликован цикл лирических стихотворений Апухтина «Деревенские очерки», принесшие 19-летнему автору славу на всю читающую Россию. Некоторые даже именовали Алексея Николаевича «новым Пушкиным». Однако через некоторое время социально-критические мотивы, звучавшие в «Очерках» и других его ранних стихах, стали все меньше интересовать Апухтина – он перестает печататься в передовых демократических журналах, объяснив свое настроение так:

Посреди гнетущих и послушных,

Посреди злодеев и рабов

Нельзя не отметить, что в 1862 г. Апухтин, Чайковский и ряд других правоведом оказались замешаны в нашумевшем гомосексуальном скандале в петербургском ресторане «Шотан» (Апухтин, как и великий композитор, имел нетрадиционную ориентацию), и это вынудило фигурантов дела на время покинуть столицу. С 1862 г. поэт жил в Орловской губернии; в 1863—1865 гг. числился старшим чиновником особых поручений при губернаторе, затем вернулся в Петербург.

Апухтин стал искать в поэзии то, чему он мог посвятить свою душу без остатка. С 1870-х гг. он становится все более известным благодаря своим элегиям, балладам, цыганским песням, глубоким и искренним любовным стихам, которые, благодаря соавторству его друга – П.И.Чайковского – стали превосходными романсами. Стихи Апухтина публикуются в журналах, передаются из уст в уста, исполняются с эстрады. После разгрома народнического движения и установления власти консерватора Александра III у поэтов данная эпоха даже получила условное наименование «апухтинской». Последние годы Апухтин обращался и к прозе. К сожалению, болезненное ожирение, которым он страдал, не позволяло поэту нормально передвигаться и свело его в могилу в еще не старом возрасте - ему было 52 года.

Радость встречи и горесть разлуки, измены и прощения, соединение двух душ и одиночество – все отражено в лирике Апухтина. Особая тема его стихов – недопонимание между людьми, неизбежность расставания, из-за которого любой миг, проведенный вместе с любимым человеком, кажется высшим проявлением счастья. Так же, как и ожидание любви, и воспоминание о ней. Но даже любовь проходит через муки и страдания; невозможность счастья как целостности с природой и людьми – черта современного несовершенного мира, и только поэт может внести в этот разлад хотя бы частицу гармонии и света. И одним из таких поэтов и для современников, и для потомков стал он сам – Алексей Николаевич Апухтин.

Ночи безумные, ночи бессонные.
Стихотворение Алексея Апухтина

Ночи безумные, ночи бессонные, Речи несвязные, взоры усталые. Ночи, последним огнем озаренные, Осени мертвой цветы запоздалые! Пусть даже время рукой беспощадною Мне указало, что было в вас ложного, Все же лечу я к вам памятью жадною, В прошлом ответа ищу невозможного. Вкрадчивым шепотом вы заглушаете Звуки дневные, несносные, шумные. В тихую ночь вы мой сон отгоняете, Ночи бессонные, ночи безумные!

100 Стихотворений. 100 Русских Поэтов.
Владимир Марков. Упражнение в отборе.
Centifolia Russica. Antologia.
Санкт-Петербург: Алетейя, 1997.

Другие стихи Алексея Апухтина

Слушать стихотворение Апухтина Ночи безумные ночи бессонные

Темы соседних сочинений

Настроение произведения Ночи безумные ночи бессонные