Анализ стихотворения Ахматовой Проводила друга до передней

Сравнительный анализ стихотворений Анна Ахматова «Проводила друга до передней» и Марина Цветаева «Ушёл — не ем. »

А нна Ахматова — Марина Цветаева. Они обе жили в одну эпоху, пели эту эпоху, плакали над нею вдвоём. И обе, несмотря на сложные, во многом противоречивые отношения, родство своё “по песенной беде” ощущали. “Не отстать тебе: я острожник. // Ты — конвойный. Судьба одна…” — “Мы с тобою сегодня, Марина, // По столице полночной идём…” — так откликались они друг другу. Обе писали о России: Ахматова — строго, царственно, будто капли крови, роняя тяжёлые скупые слова, Цветаева — горько, навзрыд. Писали о поэзии, о таинстве смерти. Писали о любви…

Тема разлуки, разрыва в лирике этих женщин-поэтов освещена неоднократно, разносторонне. И сюжеты встречаются сходные, но Ахматова даже самые трагические чувства, даже кипящую лаву страсти и боли неизменно заключает в гранитную оправу стиха. Цветаева же о своей лирике позднее напишет так: “Я всегда билась — и разбивалась вдребезги… и все мои стихи — те самые серебряные сердечные дребезги”. Осколки взрыва.

Мне кажется, именно в любовных стихах полнее раскрывается характер лирического героя поэта, именно здесь он почти тождествен автору. Анализируя стихотворения А.Ахматовой «Проводила друга до передней…» и М.Цветаевой «Ушёл — не ем. », интересно прочесть, разгадать не только подтекст этих произведений, посвящённых теме разлуки, но и услышать любовный пульс: не просто банальное “Он бросил”, а “Я — не стала удерживать”. Это стихи о женской силе и гордости — качествах, которые в любовной лирике Ахматовой часто показаны самым крупным планом: все помнят, как “легко” и красиво уходит из дома лирическая героиня известного стихотворения «Песня последней встречи». Вот и в этих коротких стихах она “провожает друга”, и голос её спокоен, нетороплив. Размер произведения — пятистопный хорей с множеством пиррихиев. Они встречаются почти в каждой строке, и оттого плясовой, лёгкий размер до неузнаваемости преображается. Чудится, что даже время замирает сейчас. Впрочем, таким кажущимся спокойствием наполнены и стихи Марины Цветаевой. Её речь, по словам дочери Ариадны, была “сжата, реплики — формулы”; и данное стихотворение полностью подтверждает это определение. Редчайшим размером — двустопным (!) ямбом (в середине дан один трёхстопный стих) — написаны эти строки. Создаётся впечатление шага по комнате: “Ушёл — не ем…”. Из угла в угол… “Пуст — хлеба вкус…” Стихи эти можно произносить только шёпотом, у самой лирической героини перехватывает дыхание, возникает зрительный образ “шевелящихся губ” (Мандельштам). Строки, как молитва, читаются для себя одной в страшной и непривычной тишине. Стихи же Анны Ахматовой, скорее всего, не слова даже, не голос, а мысли, и в их спокойствии, в их упорядоченности есть что-то от заведённого механизма: привычно выйти, привычно закрыть дверь, осмотреться вокруг… Особое внимание Ахматова, как всегда, обращает на обстановку, на вещественный мир, по завету акмеизма в одной детали отображая душевные переживания лирической героини. Ахматовские пустая передняя, “потемневшее трюмо” — обстановка оставленного, брошенного дома. Лирическая героиня чужая здесь, гостья, зашедшая на минутку, — и такая неприкаянность, такая горечь в её скупых лёгких словах: “Проводила друга до передней…” Это — обрыв, конец привычной жизни, развал некогда устойчивого, светлого мира. Это — минута прощания.

А расставание, очевидно, внезапно произошло. Возможно, и объяснения-то не было, и не было сцен, если ушедший, бросивший в самой первой строке назван “другом”. Его проводили, улыбнулись наверняка на прощание, и он ушёл с облегчением, что трагедии не принёс. Так же и у Цветаевой. Ничего не узнал: ни что хлеб без него “пуст” (это в 1940 году-то!), ни что всё под руками женщины, как мел, рассыпается. Здесь слышны чеховские интонации, ноты абсурда, когда о смерти, о трагедии рассказывают устало и коротко. “Сейчас на дуэли убит барон. Тарарабумбия… сижу на тумбе я. Не всё ли равно!” И цепенеют от этого абсурда (ведь жизнь-то оборвана, а жить — надо!) лирические героини женщин-поэтов. Много — и та, и другая — писали о неизбежности разрыва и одиночества, много раз с каменными лицами, с сухими глазами затворяли за милыми дверь — и даже как будто смирялись с этой судьбою. В стихах «Проводила друга…» и «Ушёл — не ем…» слышна отдалённая перекличка с другими стихами. Сравните:

И во всём тебе удача,
Ото всех — почёт.
Ты не знай, что я от плача
Дням теряю счёт…
(А.Ахматова)

Ибо другая с тобой, и в Судный
День — не тягаются…
(М.Цветаева)

Но ведь обе полностью отдаются любви, обе — полностью в ней растворяются! Об этом сказано Цветаевой в одной — но какой! — строке: “Мне хлебом был…” Тут же вспоминается её собственное, своему дневнику, признание: “«Вы мне нужны, как хлеб», — лучшего слова я от человека не мыслю…” Да, конечно, можно жить без любви — но без хлеба. Лирическая боль здесь практически перерастает в физическую, в изнеможение; в потерю себя. “Всё — мел. За чем ни потянусь…” — пишет Цветаева, и ещё острее пронзает игла стиха, ибо мы знаем: это — последний год её жизни…

Безусловно, стихи Ахматовой не пронизаны таким бесконечным трагизмом. Здесь не удар, а, скорее, столбняк, мутное, гнетущее состояние, когда всё валится из рук, а в голове беспрестанно теснятся и мысли, и образы: “Брошена! придуманное слово. // Разве я цветок или письмо?” Вопросы мучительны, а разгадки нет и не будет…

С корее всего, тонкая грань этих различий вызвана разным возрастом поэтов в момент написания стихов. Ахматовой — чуть за двадцать, Цветаевой — сорок семь, и это — её последняя любовь, единственная струна, связывающая её, уже тень, — с жизнью. В сороковые годы Цветаева ощущает себя душой, “ободранной душой”, оттого так воздушны, так бесплотны её строки “Ушёл — не ем. Пуст — хлеба вкус…” “Безoбразная образность” их завораживает, тянет попробовать строчки на вкус, на язык. Постоянная, сквозная аллитерация — повторение звуков [б], [л] — создаёт ощущение бесплотности. Боли. Последней, уже ангельской белизны, — и мелового крошева на бледных уставших губах. На такое же восприятие настраивает и внутренняя рифма “пуст — вкус”, усиливая ощущение отзвука в пустоте. Лишены какой-либо декоративности и стихи Ахматовой — всего два эпитета (“золотая пыль”, “звуки важные”). О самом важном, о самом больном женщина говорит просто и “сурово”.

Говоря о трагедии ухода, повлёкшего за собой разрушение жизни лирических героинь, нельзя не отметить следующее: все глаголы в стихотворениях М.Цветаевой и А.Ахматовой (у неё — только в первой строфе) имеют форму прошедшего времени; а если у Цветаевой и стоят в настоящем, то непременно с частицей “не” (“ни”): “Всё — мел. За чем ни потянусь. И снег не бел…” Всё кончено? Жизнь кончена? Но лирическая героиня Ахматовой найдёт в себе силы воскреснуть и долго ещё будет слушать “важные звуки” колоколов. Вторая строфа стихотворения «Проводила друга…» становится переломной, женщина начинает себя ощущать, её глаза “глядят сурово” — и неясно, то ли это укор себе самой за то, что не удержала, то ли пытается понять Ахматова: можно ли её, такую. покинуть?

Брошена! придуманное слово.
Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах. Да, она поднимается, она переборет болезнь и через много лет будет в том же сдержанном ритме, тем же размером писать о трагедии неизмеримо более страшной.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить…

Цветаева же прямо сейчас поёт себе отходную. Не взглянуть уже в тёмное зеркало, не подивиться белизне первого снега. “Пора снимать янтарь, пора гасить фонарь…” Ведь все её последние стихи звучат тихой заупокойной, и насущный хлеб в стихотворении «Ушёл…» становится хлебом святого причастия.

И так, чем глубже вникаем мы в тайный смысл произведений, тем больше убеждаемся, что стихи Цветаевой и Ахматовой о любви, о разлуке имеют скрытый подтекст — затрагивают тему жизни и смерти. Глубоко личные строки приобретают философское звучание — и мы, затаив дыхание, следим, как с тихим лицом, с “ободранным сердцем” эти женщины встречают судьбу. Встречают её последнею песней.

LiveInternet LiveInternet

Картинка Анализ стихотворения Ахматовой Проводила друга до передней № 2

Метрополитен музей в Нью-Йорке/Metropolitan Museum of Art Метрополитен музей в Нью-Йорке/Metro.

День в феврале - Мужского обаяния! День в марте - Силы Женской Красоты! Говорить мужу &.

Спасибо вам за всё, защитники народа! 23 февраля --День защитника Отечества. Такое название празд.

Смываю твои поцелуи, объятья и ласки. Andy Lloyd Смываю твои поцелуи, объятья и ласки. And.

Залы Эрмитажа // часть 3 Большой итальянский просвет Это один.

- Поиск по дневнику

- Подписка по e-mail

- Статистика

Создан: 11.01.2012
Записей: 7611
Комментариев: 3418
Написано: 16609

Анна Ахматова Проводила друга до передней.

Картинка Анализ стихотворения Ахматовой Проводила друга до передней № 3

Проводила друга до передней. Ахматова Анна

Проводила друга до передней,
Постояла в золотой пыли,
С колоколенки соседней
Звуки важные текли.
Брошена! Придуманное слово -
Разве я цветок или письмо?
А глаза глядят уже сурово
В потемневшее трюмо.

Стихотворение «Проводила друга до передней» было написано в 1913 году, вошло в четвертый сборник стихов Анны Ахматовой «Подорожник», выпущенный в 1921 году.

Лирический мир А. А. Ахматовой

Картинка Анализ стихотворения Ахматовой Проводила друга до передней № 4

И все-таки узнают голос мой,
И все-таки ему опять поверят.
А. Ахматова

Удивительные строчки Ахматовой вошли в мою душу так: в детстве я босиком бегала по самому краешку берега моря, о котором потом, поразившись точности восприятия поэта, прочитала в поэме “У самого моря”:

Бухты взрезали низкий берег.
Все паруса убежали в море,
А я сушила солевую косу
За версту от земли на плоском камне.

Позже проснулся интерес к поэзии вообще, Ахматова же стала самым любимым поэтом. Удивляло только одно: как могли такого поэта так долго не печатать и так долго вообще не изучать в школе! Ведь Ахматова по силе своего дарования, мастерства и таланта стоит рядом с гениальным Пушкиным, которого она так ревниво любила, понимала и чувствовала.
Сама Ахматова долгие годы жила в Царском Селе, которое стало для нее одним из самых дорогих мест на земле на всю жизнь. И потому что “здесь лежала его треуголка и растрепанный томик “Парни”, и потому что для нее, семнадцатилетней, именно там “заря была себя самой алее, в апреле запах прели и земли, и первый поцелуй. ”, и потому что там, в парке, были свидания с Николаем Гумилевым, другим трагическим поэтом эпохи, который стал судьбой Ахматовой, о котором она потом напишет в страшных по своему трагическому звучанию строчках:

Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

На рубеже двух столетий родилась великая русская поэтесса Анна Андреевна Ахматова. Вернее, великий русский поэт, ибо сама Ахматова слово “поэтесса” ненавидела и называла себя только поэтом.
Большое влияние, может быть, на ее поэтическое становление имело то, что Ахматова детские годы провела в Царском Селе, где сам воздух был пропитан поэзией, где

Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озерных грустил берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.

“Еле слышный” для нас. И хотя тоже негромкий для Ахматовой, но ведущий ее по нужному пути, помогающий проникнуть в человеческую душу, особенно женскую. Ее поэзия — это поэзия женской души. Можно ли отделять — “женская” поэзия, “мужская”? Ведь литература общечеловечна. Но Ахматова могла с полным правом сказать о своих стихах:

Могла ли Биче словно Дант творить,
Или Лаура жар любви восславить?
Я научила женщин говорить.

Первые стихи Ахматовой — это любовная лирика. В них любовь не всегда светлая, зачастую она несет горе. Чаще стихотворения Ахматовой — это психологические драмы с острыми сюжетами, основанными на трагических переживаниях. Лирическая героиня ранней Ахматовой отвергнута, разлюблена, но переживает это достойно, с гордым смирением, не унижая ни себя, ни возлюбленного.

В пушистой муфте руки холодели.
Мне стало страшно, стало как-то смутно.
О, как вернуть вас, быстрые недели
Его любви, воздушной и минутной!

Герой ахматовской поэзии сложен и многолик. Он — любовник, брат, друг, предстающий в различных ситуациях.
Но поэзия Ахматовой — это не только исповедь влюбленной женской души; это и исповедь человека, живущего всеми бедами и страстями XX века, но еще, по словам О. Мандельштама, Ахматова “принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века”.
Каждое ее стихотворение — маленький роман:

Проводила друга до передней.
Постояла в золотой пыли.
С колоколенки соседней
Звуки важные текли.
Брошена! Придуманное слово —
Разве я цветок или письмо?
А глаза глядят уже сурово
В потемневшее трюмо.

Но самой главной любовью в жизни А. Ахматовой была любовь к родной земле, о которой она напишет после, что “ложимся в нее и становимся ею, оттого и зовем так свободно своею”.
В трудные годы революции многие поэты эмигрировали из России за рубеж. Как ни тяжело было Ахматовой, она не покинула свою страну, потому что не мыслила своей жизни без России.

Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: “Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид”.

Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух.
Любовь к Родине у Ахматовой не предмет анализа, размышлений. Будет Родина — будет жизнь, дети, стихи.
Нет ее — нет ничего. Ахматова была честным и искренним выразителем бед, несчастий своего века, старше которого она была на десять лет. Судьба ее трагична:

А я иду — за мной беда,
Не прямо и не косо,
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса.

Эти стихи были написаны во времена сталинщины. И хотя Ахматова не была подвергнута репрессиям, для нее это было тяжелое время. Ее единственный сын был арестован, и она решила оставить памятник ему и всем людям, которые пострадали в это время. Так родился знаменитый “Реквием”. В нем Ахматова рассказывает о тяжелых годах, о несчастьях и страданиях людей:

Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

Это было произведение такой обвинительной и обличающей силы, что, сочинив, его можно было только сохранить в памяти. Напечатать его в то время было невозможно — это было равносильно собственному смертному приговору.
Но ни в одной из ее книг, несмотря на всю тяжелую и трагическую жизнь, на весь ужас и унижения, пережитые ею, не было отчаянности и растерянности. Никто никогда не видел ее с поникшей головой. В своей жизни Ахматова знала славу, бесславие и снова славу.

Я — голос ваш, жар вашего дыханья,
Я — отражение вашего лица.

Война застала Ахматову в Ленинграде. В июле 1941 года она написала стихотворение, облетевшее всю страну:

И та, что сегодня прощается с милым, —
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит.

Общенародное горе — это и личное горе поэта.
Чувство сопричастности родной земле становится почти физическим: Родина — “душа и тело” поэта. Рождаются великие чеканные строчки, которые в феврале 1942 года прозвучали в знаменитом стихотворении “Мужество”:

Час мужества пробил на ваших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова, —
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Сохранить родную землю и родную речь — для Ахматовой понятия равнозначные. Значимость слова равна значимости жизни:

Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле — печаль,
И долговечней — царственное слово.

Переживая с народом трагедию фашистского нашествия, радость возвращения в Ленинград, ликовавшая со своим народом в День Победы, А. А. Ахматова надеялась, что судьба наконец-то смилуется над ней. Но здесь грянуло печально известное ждановское постановление 1946 года. Жизнь для Ахматовой словно остановилась. После вывода из Союза писателей ее лишили даже продовольственных карточек.
Друзья организовали тайный фонд помощи Ахматовой. По тем временам это было истинным героизмом.
А. А. Ахматова рассказывала об этом через много лет: “Они покупали мне апельсины и шоколад, как больной, а я была просто голодная. ”
На долгие годы имя Ахматовой было вычеркнуто из литературы. Власти сделали все, чтобы о ней забыли. Но поэт горько и мудро усмехается над своей судьбой, над своими гонителями:

Забудут! Вот чем удивили.
Меня забывали сто раз.
Сто раз я лежала в могиле,
Где, может быть, я и сейчас.
А Муза и глохла, и слепла,
В земле истлевала зерном,
Чтоб после, как Феникс из пепла,
В тумане восстать голубом.

Таков лирический мир Ахматовой: от исповеди женского сердца, оскорбленного, негодующего, но любящего, до потрясающего душу “Реквиема”, вобравшего весь “стомильонный народ. ”.
Когда-то в юности, ясно предчувствуя свою поэтическую судьбу, Ахматова проронила, обращаясь к царскосельской статуе А. С. Пушкина:

Холодный, белый, подожди,
Я тоже мраморною стану.

И почти через тридцать лет горькая мысль о ее памяти и памятнике звучит в “Реквиеме”:

А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь.
Ни в царском саду у заветного пня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.

Я бы поставила А. А. Ахматовой не один, а много памятников: босоногой приморской девчонке в Херсонесе, прелестной царскосельской гимназистке, утонченной прекрасной женщине с ниткой черного агата на шее в Летнем саду, где “статуи помнят ее молодой”. И еще там, где она хотела, — напротив ленинградской тюрьмы, там должен стоять, по-моему, памятник состарившейся от горя женщине с седой челкой, держащей в руках узелок с передачей для единственного сына, вся вина которого заключалась только в том, что он был сыном Николая Гумилева и Анны Ахматовой — двух великих поэтов.
А может быть, вовсе и не нужно мраморных изваяний, ведь есть уже нерукотворный памятник, который она воздвигла себе вслед за своим великим царскосельским предшественником, — это ее стихи.

1207 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

Рекомендуем эксклюзивные работы по этой теме, которые скачиваются по принципу "одно сочинение в одну школу" :

«Тема разлуки, разрыва в лирике А.Ахматовой и М.Цветаевой»

Предварительный просмотр:

Введение.
А.Ахматова и М. Цветаева как представители женской поэзии Серебряного века.
Анализ стихотворений А.Ахматовой «Проводила друга до передней…» и М.Цветаевой «Ушёл - не ем…».
Заключение.
Влияние А.Ахматовой и М.Цветаевой на моё литературное творчество.
Приложения.
Список используемой литературы.

В своём исследовании мне захотелось обратиться к творчеству двух моих любимых поэтесс А.Ахматовой и М. Цветаевой и постараться прояснить для себя вопрос: чем отличаются стихотворения этих авторов, написанные на одну тему – тему разлуки, разрыва с любимым человеком. Меня всегда волновало именно женское начало их лирики, умение отражать все глубинные процессы женской души, тонкость и порывы страсти, которые были когда-либо переживаемы ими. В своей работе я также старалась понаблюдать за языковыми особенностями стихотворений этих авторов. Будучи не лишённой склонности к сочинительству, я неоднократно находила в поэзии Ахматовой и Цветаевой некие пронзительные созвучия мыслей и чувств, которые тревожат душу и рождают ответные стихи.

О женской поэзии сказано и написано много. От банального "какая же девушка не пишет стихи" до серьезного и вдумчивого анализа лучших образцов. Женскую поэзию отличает тонкость ощущений, гибкая музыкальность и раскрытие глубинных душевных переживаний. Пожалуй, без женской поэзии понять всю эмоциональную суть женщины просто невозможно. Но гораздо интересней примеры, когда женская лирика выходит на такой качественный уровень, что ее уже не отделяют от лирики так таковой.

В определениях женской поэзии Серебряного Века имена Анны Ахматовой и Марины Цветаевой идут всегда рядом. Но спутать между собой стихи этих поэтесс может разве что человек, далекий от мира искусства и не способный чувствовать явные различия. Кстати, само слово "поэтесса" они обе не любили и старались избегать, потому что чувствовали себя наравне с самыми именитыми коллегами по цеху мужского пола. Серебряный Век впервые в истории русской поэзии допустил и согласился с таким эмансипированным раскладом.

Ахматова и Цветаева, как две противоположных грани, очертили контуры русской женской поэзии в самом классическом ее проявлении, подарив современникам и потомкам огромное количество ярких, самобытных и очень искренних стихов. Но если творчество Ахматовой - это спокойная и уверенная сила воды, то в стихах Цветаевой мы ощущаем жаркое, порывистоепламя.

Мне кажется, именно в любовных стихах полнее раскрывается характер лирического героя поэта, именно здесь он почти тождествен автору. Анализируя стихотворения М.Цветаевой «Ушёл — не ем. » (приложение №1) и А.Ахматовой «Проводила друга до передней…»(приложение №2), интересно прочесть, разгадать не только подтекст этих произведений, посвящённых теме разлуки, но и услышать любовный пульс: не просто банальное “Он бросил”, а “ Я — не стала удерживать”. Это стихи о женской силе и гордости — качествах, которые в любовной лирике Ахматовой часто показаны самым крупным планом: все помнят, как “легко” и красиво уходит из дома лирическая героиня известного стихотворения «Песня последней встречи». Вот и в этих коротких стихах она “провожает друга”, и голос её спокоен, нетороплив. Размер произведения — пятистопный хорей с множеством пиррихиев. Они встречаются почти в каждой строке, и оттого плясовой, лёгкий размер до неузнаваемости преображается. Чудится, что даже время замирает сейчас. Впрочем, таким кажущимся спокойствием наполнены и стихи Марины Цветаевой. Её речь, по словам дочери Ариадны, была “сжата, реплики — формулы”; и данное стихотворение полностью подтверждает это определение. Редчайшим размером — двустопным (!) ямбом (в середине дан один трёхстопный стих) — написаны эти строки. Создаётся впечатление шага по комнате: “Ушёл — не ем…”. Из угла в угол… “Пуст — хлеба вкус…” Стихи эти можно произносить только шёпотом, у самой лирической героини перехватывает дыхание, возникает зрительный образ “шевелящихся губ” (Мандельштам). Строки, как молитва, читаются для себя одной в страшной и непривычной тишине.

Стихи же Анны Ахматовой, скорее всего, не слова даже, не голос, а мысли, и в их спокойствии, в их упорядоченности есть что-то от заведённого механизма: привычно выйти, привычно закрыть дверь, осмотреться вокруг… Особое внимание Ахматова, как всегда, обращает на обстановку, на вещественный мир, по завету акмеизма в одной детали отображая душевные переживания лирической героини. Ахматовские пустая передняя, “потемневшее трюмо” — обстановка оставленного, брошенного дома. Лирическая героиня чужая здесь, гостья, зашедшая на минутку, — и такая неприкаянность, такая горечь в её скупых лёгких словах: “Проводила друга до передней…” Это — обрыв, конец привычной жизни, развал некогда устойчивого, светлого мира. Это — минута прощания.

И во всём тебе удача,
Ото всех — почёт.
Ты не знай, что я от плача
Дням теряю счёт…
(А.Ахматова)

Ибо другая с тобой, и в Судный
День — не тягаются…
(М.Цветаева)

С корее всего, тонкая грань этих различий вызвана разным возрастом поэтов в момент написания стихов. Ахматовой — чуть за двадцать, Цветаевой — сорок семь, и это — её последняя любовь, единственная струна, связывающая её, уже тень, — с жизнью. В сороковые годы Цветаева ощущает себя душой, “ободранной душой”, оттого так воздушны, так бесплотны её строки “Ушёл — не ем. Пуст — хлеба вкус…” “Безобразная образность” их завораживает, тянет попробовать строчки на вкус, на язык. Постоянная, сквозная аллитерация — повторение звуков [б], [л] — создаёт ощущение бесплотности. Боли. Последней, уже ангельской белизны, — и мелового крошева на бледных уставших губах. На такое же восприятие настраивает и внутренняя рифма “пуст — вкус”, усиливая ощущение отзвука в пустоте. Лишены какой-либо декоративности и стихи Ахматовой — всего два эпитета (“золотая пыль”, “звуки важные”). О самом важном, о самом больном женщина говорит просто и “сурово”.

Брошена! придуманное слово.
Разве я цветок или письмо?

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить…

Итак, чем глубже вникаем мы в тайный смысл произведений, тем больше убеждаемся, что стихи Цветаевой и Ахматовой о любви, о разлуке имеют скрытый подтекст — затрагивают тему жизни и смерти. Глубоко личные строки приобретают философское звучание — и мы, затаив дыхание, следим, как с тихим лицом, с “ободранным сердцем” эти женщины встречают судьбу. Встречают её последнею песней.

Достоевский ввёл в обиход странную, на первый взгляд, формулу: полюбить жизнь прежде её смысла. Мне кажется, нечто подобное произошло в моём отношении к стихам Ахматовой и Цветаевой. Чем завоевала меня их поэзия? Что именно покорило уже в самых первых стихах? Задолго до осознания того, что же именно привнесли Марина Цветаева и Анна Ахматова в мою духовную жизнь, я попала под их обаяние, а говоря словами Цветаевой, под их чару. Может быть, просто ощутила масштаб и яркую необычность личности, вдруг вступившей со мной в общение.

Цветаева и Ахматова - это целый поэтический мир, вселенная, совершенно особенная, своя.…Читая и зачитываясь стихотворениями моих любимых поэтесс, я тоже попробовала написать свои собственные (приложение №3,4)

Пуст хлеба вкус

За чем ни потянусь.