Анализ стихотворения Ахматовой Литературоведческий а

Анализ стихотворений Ахматовой

СОДЕРЖАНИЕ: Есть в окрестностях Санкт - Петербурга небольшой уютный городок, названный когда-то Царское Село. С этим пушкинским городком, с его парками и прудами, со всей атмосферой истории и искусства естественно сплелась литературная судьба одного из выдающихся поэтов «серебряного» века – Анны Ахматовой.

Есть в окрестностях Санкт - Петербурга небольшой уютный городок, названный когда-то Царское Село. С этим пушкинским городком, с его парками и прудами, со всей атмосферой истории и искусства естественно сплелась литературная судьба одного из выдающихся поэтов «серебряного» века – Анны Ахматовой.

Девочка Аня Горенко была перевезена в Царское Село в годовалом возрасте, прожила там до шестнадцати лет. Писала в ученической тетрадке свои первые стихи. Ей тогда было одиннадцать. Позже, она не однократно приезжала в этот городок.

Литературный дебют будущей поэтессы состоялся в 1907 году – её стихотворение было опубликовано в парижском журнале «Сириус». Регулярно печататься Ахматова стала с 1911 года.

В то время существовало огромное количество школ и течений. Все они спорили, даже враждовали друг с другом на публичных диспутах и на журнальных страницах, прилавки книжных магазинов пестрели обложками новых стихотворных сборников. Впервые появлявшиеся в печати поэты пытались перещеголять соперников эстетской изысканностью речи. Их стихи отличались намеренной изощренностью. На этом пёстром и разноречивом фоне поэзия Анны Ахматовой сразу же заняла особое место уравновешенностью тона и чёткостью мыслевыражения. Чувствовалось, что у молодого поэта свой голос, своя, присущая этому голосу, интонация.

В предреволюционную поэзию лирика Анны Ахматовой вошла свежим потоком искреннего чувства. Верная заветам Пушкина Ахматова с самого начала творческого пути стремилась к простым и точным образам.

В 1912 году вышел её первый сборник стихотворений под названием «Вечер». В этом сборнике все произведения великолепны, но моей душе были ближе два из них: «Смуглый отрок бродил по аллеям…» и «Сжала руки под тёмной вуалью…». Я думаю, что открытый и пытливый читатель оценит мой выбор.

Первый сборник имел большой успех, но подлинную известность Ахматовой принёс её второй сборник – «Чётки», вышедший в 1914 году, главными темами которого стали «вечные» темы любви, смерти, разлуки и встреч, получившие в лирике Ахматовой особую обострённо-эмоциональную выразительность. Особенностью второго сборника становиться знаменитая ахматовская «дневниковость», переходящая в философские размышления, «драматургичность» стиля, проявляющаяся в том, что эмоции драматизируются во внешнем сюжете и диалогах, «вещная» символика. Через бытовое и обыденное передаются сложнейшие оттенки психологических переживаний и конфликтов, заметно тяготение к простоте разговорной речи. Из этой книги более близко по духу мне оказалось стихотворение «Я научилась просто, мудро жить…».

Анна Ахматова начала работать до революции, в среде той части русской интеллигенции, которая не только не приняла сразу Великую Октябрьскую социалистическую революцию, но и оказалась по другую строну баррикады. Судьба уготовила ей нести на своих плечах и бремя славы, и тяжесть отчаяния. В эту тяжкую пору она признавалась:

А я иду – за мной беда,

Не прямо и не косо,

А в никуда и в никогда,

Как поезда с откоса.

На всём более чем полувековом пути у Анны Ахматовой всегда было два надёжных посоха. Это непоколебимая вера в свой народ и собственное мужество.

В вихревом 1917 году, когда произошла ломка привычных для круга Ахматовой представлений о жизни и предназначении поэта, она осталась со своей Россией, разоренной и окровавленной, голодной и выстуженной, но по-прежнему родной. Именно об этом Ахматова говорит в стихотворении-ответе, скорее даже – отповеди, тем, кто пытался переманить её в свой злобный стан:

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну чёрный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

Это стихотворение, написанное в 1917 году, является поистине шедевром. Оно включено в сборник «Подорожник». Далее оно будет мною рассмотрено подробнее.

Но, если рассматривать творчество Ахматовой в хронологическом порядке, то перед сборником «Подорожник», была выпущена третья книга стихов – «Белая стая» (1917), она отразила появление в творчестве Анны Андреевной новых тенденций, обусловленных изменениями общественно-политической обстановки в России. Мировая война, национальные бедствия, приближение революции, дыхание которой уже явно ощущалось в атмосфере советской жизни, обостряют у Ахматовой чувство сопричастности к судьбам страны, народа, истории. Расширяется тематический диапазон её лирики, в ней усиливаются мотивы трагического предчувствия горькой участи целого поколения русских людей:

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,

А как стали одно за другим терять,

Так что сделался каждый день

Начали песни слагать

О великой щедрости Божьей

Да о нашем бывшем богатстве.

И отчаянное желание предотвратить и изменить неумолимый ход событий:

Чтобы туча над тёмной Россией

Стала облаком в славе лучей.

Изменения содержательного уровня поэзии Ахматовой определили изменения поэтики третьего сборника: разговорные интонации сменяются одическими, ораторскими, видна явная ориентация поэтессы на классические размеры. Это хорошо прослеживается в стихотворении «Памяти 19 июля 1914».

Стихотворения, написанные после революции 1917 года, вразрез с предыдущими сборниками, становятся своеобразной «летописью» страшных событий, происшедших и со страной, и лично с поэтессой, которой пришлось «пережить гибель от рук режима одного и второго мужа, судьбу сына, сорок лет безгласия и преследований». К таким стихотворениям относится так же и, выбранное мной, под названием «Мне голос был. Он звал утешно…». В этом творении Анна Ахматова заявила о неприятии Октября, но одновременно с этим сказала о невозможности оставить Родину в дни великих испытаний.

Пятнадцать предвоенных лет были самыми страшными в жизни Ахматовой. Но она всё равно печаталась. Был создан сборник «Anno Domini» (1922). Подвергнутая жестокой и несправедливой критике в 1946 году, Ахматова была надолго отлучена от литературы, и лишь во второй половине 50-х годов началось возвращение её книг к читателю.

Творчество поздней Ахматовой – реквием своей эпохе. Почти нет стихов о любви, но есть «Венок мёртвым» - цикл стихотворений, посвящённый памяти Булгакова, Мандельштама, Пастернака, Зощенко, Марины Цветаевой. Ответом на тяжелые годы испытаний, пережитых народом в годы Великой Отечественной войны, становится цикл стихотворений «Ветер войны», вошедший в сборник, под названием «Седьмая книга». В этом цикле нам о многом говорит стихотворение «Мужество».

Ответом Ахматовой на ужасы Большого террора, стал «Реквием», создававшийся с 1935 по 1940 годы, но опубликованный только в 80-е. Автобиографичность «Реквиема» очевидна, но драма женщины, потерявшей мужа и сына («Муж в могиле, сын в тюрьме – помолитесь обо мне…»), - это отражение трагедии всего народа:

Это было, когда улыбался

Только мёртвый, спокойственно рад,

И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград…

…Звёзды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами чёрных Марусь.

Горе Ахматовой-матери сливается горем всех матерей и воплощается в общечеловеческую скорбь Божьей матери. Поэтесса имела полное право сказать горькую и гордую правду о себе:

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл, -

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью был.

«Хрущёвская оттепель» несколько смягчила положение поэтессы, но, получившая к тому времени мировое признание (в 1964 году её была вручена в Италии международная литературная премия «Этна-Таормина», а в 1965 – присуждена почётная степень доктора Оксфордского университета), у себя на родине Ахматова не была удостоена ни чинов, ни наград. Но поэтесса не унижала себя обвинениями в адрес эпохи, изломавшей её судьбу: «Я не переставала писать стихи. Для меня в них– связь моя со временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов.

Иглы сосен густо и колко

Устилают низкие пни…

Здесь лежала его треуголка

И растрёпанный том Парни.

Это стихотворение было написано в 1911 году в Царском Селе о Пушкине-лицеисте. В нём всего восемь строк, но и из них образ юного поэта выступает необыкновенно живо. Как удачно выбрано слово «лелеем». Не «слышим», не «помним», а именно лелеем, то есть любовно бережем в своей памяти. Аллеи, озеро, сосны – живые приметы Царскосельского парка. Глубокое раздумье Пушкина выражено двумя малыми деталями: он отбросил от себя недочитанную книгу, и она рядом с лицейской треуголкой лежит на земле. Следует добавить, что строка «Еле слышный шелест шагов» подбором самих звуков прекрасно передаёт шелест – возможно, от осенней опавшей листвы.

Вообще, вспоминая об Ахматовой, перед нами неуклонно возникает образ Пушкина. Гений Пушкина, его гуманистическая философия, открытия, сделанные в области русского стиха, оказали огромное влияние на литературу девятнадцатого века, вошедший в историю, как «золотой век» русской поэзии. Но и лучшие поэты «серебряного века» сформировались под влиянием его Музы, все они были внимательнейшими читателями Пушкина, многие внесли свою лепту в исследование его поэзии.

В жизни и поэзии Ахматовой Пушкин, чьи стихи она называла золотыми, занимал особое место. По словам близко знавшей поэтессу Эммы Герштейн (литературоведа), в этом стихотворении отразились особенности восприятия Пушкина Анной Андреевной: сочетание конкретного ощущения его личности («здесь лежала его треуголка») и всеобщего поклонения национальному гению («и столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов»).

У Пушкина училась Ахматова краткости, простоте и подлинности поэтического слова, и всё, что с ним связано, дорого поэтессе. Не даром это стихотворение написано в моём сборнике первым, ведь именно с произведений Пушкина и питались начальные ручейки её гениального творческого потока.

Сжала руки под тёмной вуалью…

«Отчего ты сегодня бледна?»

- Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот…

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Всё, что было. Уйдёшь, я умру».

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру».

Это стихотворение, являющиеся поистине шедевром творчества Ахматовой, вызывает у меня сложную гамму чувств и хочется читать его снова и снова. Конечно, все её стихотворения прекрасны, но это – моё любимое.

В художественной системе Анны Андреевной умело выбранная деталь, примета внешней обстановки всегда наполнены большим психологическим содержанием. Через внешнее поведение человека, его жест Ахматова раскрывает душевное состояние своего героя.

Одним из ярчайших примеров является это небольшое стихотворение. Оно было написано в 1911 году в Киеве.

Здесь идет речь о ссоре между любящими. Стихотворение делится на две неравные части. Первая часть (первая строфа) – драматический зачин, ввод в действие (вопрос: «Отчего ты сегодня бледна?»). Всё дальнейшее – ответ, в виде страстного, всё ускоряющегося рассказа, который, достигнув высшей точки («Уйдёшь, я умру»), резко прерывается нарочито будничной, обидно прозаической репликой: «Не стой на ветру».

Смятённое состояние героев этой маленькой драмы передано не длительным объяснением, а выразительными частностями их поведения: «вышел, шатаясь», «искривился рот», «сбежала, перил не касаясь» (передаёт быстроту отчаянного бега), «крикнула, задыхаясь», «улыбнулся спокойно» и так далее.

Драматизм положений сжато и точно выражен в противопоставлении горячему порыву души нарочито будничного, оскорбительно спокойного ответа.

Для изображения всего этого в прозе понадобилась бы, вероятно, целая страница. А поэт обошёлся всего двенадцатью строчками, передав в них всю глубину переживания героев.

Заметим попутно: сила поэзии – краткость, величайшая экономия выразительных средств. Сказать многое о немногом – вот один из заветов подлинного искусства. И Ахматова научилась этому у нашей классики, в первую очередь у Пушкина, Баратынского, Тютчева, а также у своего современника, земляка по Царскому Селу Иннокентия Анненского, большого мастера естественной речевой информации и афористического стиха.

Возвращаясь к прочитанному стихотворению, можно заметить ещё одну его особенность. Оно полно движения, в нём события непрерывно следуют одно за другим. Эти двенадцать кратких строк легко превращаются даже в киносценарий, если разбить их на кадры. Вышло бы примерно так. Вступление: вопрос и краткий ответ. 1часть. Он. 1. Вышел, шатаясь. 2. Его горькая улыбка (крупный план). 2 часть. Она. 1. Бежит по лестнице, «перил не касаясь». 2. Догоняет его у ворот. 3. Её отчаянье. 4. Последний её выкрик. 3 часть. Он. 1. Улыбка (спокойная). 2. Резкий и обидный ответ.

Получается выразительный психологический киноэтюд, в котором внутренняя драма передана чисто зрительными образами.

Это превосходное стихотворение достойно высочайшей оценки читателя.

Я научилась просто, мудро жить,

Смотреть на небо и молиться богу,

И долго перед вечером бродить,

Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи

И никнет гроздь рябины жёлто-красной,

Слагаю я весёлые стихи

О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

Пушистый кот, мурлыкает умильней,

И яркий загорается огонь

На башенке озёрной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь

Крик аиста, слетевшего на крышу.

И если в дверь мою ты постучишь,

Мне кажется, я даже не услышу.

Стихотворение написано в 1912 году. Оно является шедевром лирики поэтессы.

Её лирическая героиня – не окружённая бытом и сиюминутными тревогами, но бытийная, вечная женщина. Она не совпадает с личностью автора, она – лишь своеобразная маска, представляющая ту или иную грань женской души, женской судьбы. Естественно, Ахматова не переживала всех тех ситуаций, которые присутствуют в её поэзии, просто благодаря своему особому дару сумела воплотить в стихах все ипостаси русской женщины. Современники же неоднократно отождествляли Ахматову-человека с её лирической героиней.

В период с 1911 по 1917 год в лирике Анны Андреевной всё более и более настойчиво проявляется тема природы, что было отчасти связано с тем, что этот период жизни она провела в имении своего мужа Слепнёвское. Русская природа описана в лирике Ахматовой с удивительной нежностью и любовью: «шуршат в овраге лопухи», «гроздь рябины жёлто-красной», «лишь изредка прорезывает тишь крик аиста, слетевшего на крышу». В этот период происходит сближение лирической героини с окружающим её миром, который становится более близким, понятным, родным, бесконечно красивым и гармоничным – миром, к которому стремится её душа.

Анна Андреевна верила в Бога, была ему верна. Поэтому в этом стихотворении говорится о женщине, которая нашла утешение в Господе. Ясли вчитаться в произведение, то можно разглядеть некий совет: как переносить превратности судьбы. Можно вывести даже формулу: природа, вера и уединение.

Анна Андреевна Ахматова – один из замечательных поэтов нашего времени. Её исключительное лирическое дарование не только тонко передавало душевные состояния человека, но и чутко откликалось на большие события народной жизни.

ПАМЯТИ 19 ИЮЛЯ 1914

Мы на сто лет состарились, и это

Тогда случилось в час один:

Короткое уже кончалось лето,

Дымилось тело вспаханных равнин.

Вдруг запестрела тихая дорога,

Плач полетел, серебряно звеня…

Закрыв лицо, я умоляла бога

До первой битвы умертвить меня.

Из памяти, как груз отныне лишний.

Исчезли тени песен и страстей,

Ей – опустевшей – приказал всевышний

Стать страшной книгой грозовых вестей.

Это стихотворение было написано в 1916 году в Слепневе. Время было тревожное: шатались вековые устои Российской Империи, гибли в жестокой войне люди, близилась пора огромных социальных потрясений. Тыловой же, высокопоставленный и чиновный Петербург продолжал свою обычную жизнь, стараясь забыть о том, что происходит на западных границах государства.

В поэзии того времени громко звучали фанфары официозного патриотизма. На каждом шагу висели плакаты «Военного займа», а газеты крупными заголовками кричали о «войне до победного конца».

Анна Ахматова, которую уже привыкли считать поэтом камерных переживаний, так же задумывалась о судьбе, выпавшей на долю народа. Стихотворение «Памяти 19 июля 1914» написано о первом дне империалистической войны. Знаменательны её строки тем, что показывают ужас нависшей над страной угрозы: дороги родины засыпаны толпами призывных, гонимых на фронт и что их сопровождает плач и стон осиротевших деревень. Поэт ощущает эти минуты народного бедствия как перелом в своей личной судьбе: «лишним грузом души» и тенью подлинной жизни кажутся отныне прежние песни и прежние страсти.

Конечно, лирика любовных переживаний продолжает жить в ахматовских стихах, но теперь она сочетается с темой разбуженной тревоги, которая остаётся на все годы, приближающие страну к порогу великих социальных перемен и катастроф. И рождена эта тревога чувством истинного патриотизма, которое, углубляясь и расширяясь, становится одним из основных мотивов творчества Ахматовой.

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну чёрный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

В вихревом 1917 году, когда произошла ломка привычных для круга Ахматовой представлений о жизни и предназначении поэта, она осталась со своей Россией, разорённой и окровавленной, голодной и выстуженной, но по-прежнему родной. Именно об этом Ахматова говорит в стихотворении-ответе, скорее даже – отповеди, тем, кто пытался переманить её в свой злобный стан.

Тема Родины, появившаяся в лирике этих лет, приобретает особую трактовку, сочетающую публицистичность и автобиографичность. Для поэтессы характерно контрастное видение Родины, созданию именно такого образа способствует введение библейских мотивов и новаторская интерпретация традиционных мотивов русской поэзии девятнадцатого века.

Не сразу Анна Ахматова могла разобраться в величии и социальных перемен, принесённых Октябрьской революцией. Но свойственная ей любовь к Родине никогда не отделялась у неё от мыслей о судьбах народа. Она твёрдо знала, что в эти исторические дни надо быть на родной земле, рядом со своим народом, а не искать спасения за рубежом, как это сделали многие из её прежнего круга. Ахматова не осуждает тех, кто уехал, но чётко определяет свой выбор: для неё эмиграция невозможна. Любовь её к Родине не предмет анализа, размышлений. Будет Родина – будет жизнь, дети, стихи. Нет её – нет ничего. Огромная боль за страдания России очень точно выразилась в этом её шедевре.

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества побил на наших часах,

И мужество нас не покинет,

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова, -

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,

И внукам дадим, и от плена спасём

Это произведение было написано 23 февраля 1942 года в Ташкенте. В те дни она, как и все ленинградцы, вносила посильный вклад в укрепление обороны: шила мешки для песка, которыми обкладывались баррикады и памятники на площадях. Об этой работе Ахматовой знали немногие. Зато с быстротой молнии по бескрайнему фронту Великой Отечественной войны разнеслось её стихотворение «Мужество». Эти гордые и уверенные слова неоднократно звучали в военные годы в концертных залах, с эстрады, на фронтовых выступлениях профессиональных чтецов и армейской самодеятельности.

Ахматова долго отказывалась от эвакуации. Даже больная, истощённая дистрофией, она не хотела покидать «гранитный город славы и беды». Только повинуясь настойчивой заботе о ней, Ахматова, наконец, эвакуируется самолётом в Ташкент. Но и там под небом Средней Азии, мысленно возвращалась она к терпящему беды вражеского окружения героическому народу. Чувство Родины, впервые увиденной ею с самолёта на долгом воздушном пути, явилось для неё как бы новым этапом творческого постижения жизни. Тон её стихов обретает особую торжественность и убедительность. Безмерно расширяется круг наблюдений и размышлений. Это была уже полная зрелость духа и то, что можно назвать мудростью жизненного опыта.

Ахматовой этого времени в высокой степени присуще чувство патриотизма. Действия в её стихах происходит как бы на фоне больших исторических событий современности, хотя, как и прежде, стихи остаются искренней исповедью души.

СОДЕРЖАНИЕ

«Смуглый отрок бродил по аллеям…». 10

«Сжала руки под тёмной вуалью…». 13

«Я научилась просто, мудро жить…». 17

Памяти 19 июля 1914. 20

«Мне голос был. Он звал утешно…». 23

Предложения интернет-магазинов

Анализ произведений о войне: пишем итоговое сочинение

В этом сборнике представлен анализ прозаических и лирических произведений о войне - Б. Васильева, В. Астафьева, Ю. Бондарева, А. Ахматовой, К. Симонова, С. Гудзенко, В. Высоцкого, Б. Окуджавы и др. Здесь вы найдете подробный разбор произведений, обозначение жанровых и сюжетных особенностей, характеристики героев. Книга призвана помочь школьникам в подготовке к выпускному итоговому сочинению, а также - при подготовке к ЕГЭ по русскому языку.

Литература. 11 класс. Анализ произведений русской литературы XX века. ФГОС

В учебном пособии рассматриваются узловые произведения историко-литературного процесса XX века. В нем представлены как произведения созданные в России, так и шедевры литературного творчества, изданные в эмиграции. Некоторые из них принадлежат к так называемой "возвращенной" литературе, анализ которой вошел в литературоведческий пласт сравнительно недавно. Большое внимание в пособии уделено поэзии. В этой связи особенно примечательна эпоха Серебряного века. В книге даны подробные анализы стихотворений Л.А. Блока, С.А. Есенина, В.В. Маяковского, М.И. Цветаевой, А.А. Ахматовой, Б.Л. Пастернака. Поэзия второй половины XX века представлена именами B.C. Высоцкого, А.А. Вознесенского, Н.М. Рубцова, Б.А. Ахмадулиной, И.А. Бродского. В разделе "Драматургия" рассматриваются произведения М. Горького, В.В. Маяковского, А.В. Вампилова. Издание рассчитано на учащихся 11 классов, оно окажет несомненную помощь в подготовке уроков, написанию сочинения, сдаче Единого государственного экзамена. Приказом № 729 Министерства образования и науки Российской Федерации учебные пособия издательства "Экзамен" допущены к использованию в общеобразовательных учреждениях. 5-е издание, переработанное и дополненное

Пишем сочинение. Анализ лирического стихотворения. Учебно-методическое пособие

В настоящее время каждый блок тем выпускных сочинений включает в себя анализ лирического стихотворения. Этот вид письменной работы по литературе вызывает у школьников немало затруднений. Научиться писать сочинение такого типа поможет наше пособие. Кроме 85 стихотворений поэтов разных эпох и их анализ вы найдете здесь практические рекомендации по технологии написания сочинения - анализ лирического стихотворения. Учащимся общеобразовательных школ, колледжей и лицеев, абитуриентам пособие поможет подготовиться не только к вступительным и выпускным сочинениям, но и к устным ответам на экзаменах и уроках литературы, а учителям и преподавателям - сделать уроки знакомства с русской поэзией более содержательными.

Анализ стихотворения. Пишем итоговое сочинение

Справочник включает все тексты стихотворений в полном объеме школьной программы. Каждое стихотворение разобрано по определенной схеме: представлена история создания произведения, определен тип лирики, стиль поэта, жанр, стихотворный размер, указано, какая строфика представлена в произведении. Обозначены средства художественной выразительности (тропы) и лексические средства. Данный справочник поможет вам быстро, легко, отвечая поставленной задаче, выполнить анализ стихотворения, написать сочинение но творчеству поэта Золотого или Серебряного века. Также данный сборник может пригодиться вам при подготовке к ЕГЭ по литературе и при подготовке к выпускному итоговому сочинению.

ДОБАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ [можно без регистрации]
перед публикацией все комментарии рассматриваются модератором сайта - спам опубликован не будет

Начиная литературоведческий анализ стихотворения Анны Ахматовой "Сероглазый король", для начала узнаем, кто такая Анна Ахматова.

Анна Андреевна Ахматова (Горенко) (1889-1966) - русская советская поэтесса, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века. Бывшая "грешница" и эсерка-атеистка, она, по словам Корнея Чуковского в начале 20-х годов XX века, стала "последним и единственным поэтом Православия". Хотя ей, как болевшей туберкулёзом, был противопоказан даже климат России, она "была с моим народом там, где мой народ, к несчастью, был".

Анна Ахматова принадлежала к течению акмеистов, которое достигло кульминации в 1913 году. Главными членами группы акмеистов, помимо Анны Ахматовой, были ее первый муж Николай Гумилев, Сергей Городецкий, Осип Мандельштам, Владимир Нарбут и Михаил Зенкевич. Акмеизм иногда также называли адамизмом. В 1913 году Гумилев писал об акмеизме: ". от слова акме - высшая степень чего-либо, цвет, цветущая пора. ", потом об адамизме: ". мужественно-твердый и ясный взгляд на жизнь. ". Приятие земного мира в его зримой конкретности, острый взгляд на подробности бытия, живое и непосредственное ощущение природы, культуры, мироздания и вещного мира, мысль о равноправии были важны для акмеистов. Они решили отвергнуть устремленность к "мирам иным" и пренебрежение к земной реальности. Акмеисты придерживались лаконичности повествования и четкости лирической фабулы. Энциклопедический словарь юного литературоведа / Сост. В.И. Новиков.- М. Педагогика, 1988.- С. 11-12.

При жизни Анна Ахматова опубликовала сборники и книги стихов: "Вечер" (1912), "Четки" (1914), "Белая стая" (1917), "Подорожник" (1921), "Anno Domini" (1922), "Бег времени" (1965) (в том числе циклы "Тайны ремесла", 1936-1960; "Ветер войны", 1941-1944; "Северные элегии", 1940-1945; поэма "Поэма без героя", 1940-1962). Другие прижизненные издания поэзии Анны Ахматовой включают Избранное (1943); Избранные стихи (1946); Стихотворения (1958); Стихотворения (1961) и Голоса поэтов (1965).

Пушкин повлиял на творчество Ахматовой, она писала много статей о нем; ей принадлежат воспоминания (в том числе - "Об Александре Блоке", "Амедео Модильяни" (оба издания - 1967) и переводы классической поэзии Востока, Древнего Египта, итальянской поэзии. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева.- М. Сов. энциклопедия, 1987.- С. 548.

Исследования творчества Анны Ахматовой:

· Стихотворения и поэмы, Л. 1984; Стихи и проза, Л. 1976; О Пушкине, Л. 1977.

· Анна Ахматова. В 5 кн. Составления и примечания Р. Тименчика, К. Поливанова, В. Мордерер. - М. 1989;

· Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. - П. 1923;

· Виноградов В. О поэзии Анны Ахматовой. - П. 1925;

· В.М. Жирмунский. Творчество Анны Ахматовой. - Л. Наука, 1973. - 183 с. Павловский А.И. Анна Ахматова. Очерк творчества, 2 изд. - Л. 1982;

· Виленкин В.Я. В сто первом зеркале. - М. 1987. - 320 с.;

· Хейт А. Анна Ахматова: Поэтическое странствие. - М. 1991;

· Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. В 3 т. - М. 1997;

· Валерий Дементьев. Предсказанные дни Анны Ахматовой. Размышления о творческом пути. - М. Современник, 2004. - 320 с.;

· Евгений Добин. Поэзия Анны Ахматовой. Издательство: Советский писатель (Ленинградское Отделение), 1968 г. Русская литература: Большой учебный справочник для школьников и поступаэщих в вузы.- М. Дрофа, 1998.- С. 1187-1201.

Стихотворение "Сероглазый король" - одно из ранних произведений Анны Ахматовой, написанное в 1910 году, впервые опубликовано в 1912 году в ее первом поэтическом сборнике "Вечер".

Стихотворение взято из собрания сочинений Анны Ахматовой в шести томах, из первого тома на странице 41:

1 Сламва тебем, безысхомдная бомль!

2 Уммер вчерам серогламзый коромль.

3 Вемчер осемнний был думшен и амл,

4 Мумж мой, вернумвшись, спокомйно сказамл:

5 "Знамешь, с охомты егом принеслим,

6 Темло у стамрого думба нашлим.

7 Жамль королемву. Такомй молодомй.

8 Зам ночь однум она стамла седомй".

9 Трумбку своюм на камимне нашемл

10 Им на рабомту ночнумю ушемл.

11 Домчку моюм я сейчамс разбужум,

12 В семрые гламзки еем погляжум.

13 Ам за окномм шелестямт тополям:

14 "Немт на землем твоегом королям…"

11 декабря 1910

Царское Село Собрание сочинений А. Ахматовой в 6 т. - Т. 1: Стихотворения. 1904-1941/Сост. подгот. текста, коммент. и статьи Н.В. Королевой.- М. Эллис Лак, 1998.- С. 41

Комментарий из собрания сочинений Анны Ахматовой в шести томах, в первом томе на странице 711, к этому изданию составленный Н.В. Королевой:

Сероглазый король . Впервые - журнал "Аполлон". 1911. № 4. С. 20; "Вечер". С. 67; "Бег времени". С. 37. Печатается по книге "Бег времени". Дата - по списку Н.Л. Дилакторской.

Одно из самых известных ранних стихотворений Ахматовой. Черновой автограф РГАЛИ говорит о тщательной работе поэта над строками:

4 Муж мне с улыбкой о смерти сказал;

-- Муж мне с улыбкой о страшном сказал;

-- Муж мой, вернувшись, с улыбкой сказал;

6 Тело в овраге у речки нашли;

-- Тело в овраге у башни нашли

В сборнике "Из шести книг" в тексте появились две строки после 12-й: "И покажу ей над башней дворца // Траурный флаг по кончине отца". В книге "Бег времени" эти строки исключены.

По словам Ахматовой, стихотворение было "опытом баллады". Схема образов - король, королева, муж, жена, возлюбленная, оплакивающая мертвого короля, напоминает схему образов стихотворения А. Блока "Потемнели,

поблекли залы. " (1903): "Королева, королева больна", ". король, нахмуривший брови", возлюбленный королевы, который "плакал, сжимая кольцо" и еще некто, "незнакомец с бледным лицом", который вторил рыданьям возлюбленного (Блок, 1. С. 263). Романс на слова этого стихотворения исполнил А. Вертинский. Н.В. Королева. //А. Ахматова. Собрание сочинений: В 6 т. - Т. 1: Стихотворения. 1904-1941// Комментарии. - М. Эллис Лак, 1998. - С.711

* Царское Село - дореволюционное название города Пушкин. Годовалым ребёнком Аня Горенко была перевезена на север - сначала в Павловск, затем - в Царское Село. Там она прожила до 16 лет. В Царском Селе семья Горенко поселилась в доме Шухардиной, где прожила до 1905 года. Сейчас там расположена Привокзальная площадь.

* "Аполлон" - русский литературно-художественный журнал, связанный с символизмом, позднее с акмеизмом. Издавался в Петербурге в 1909-1917 (ред. - С.К. Маковский; в 1909-1910 ежемесячно, затем по 10 выпусков в год). "Аполлон" публиковал материалы по истории искусства, обзоры выставок, театральной и музыкальной жизни в России и других странах; освещал проблемы изучения и охраны памятников русского искусства.

* "Вечер" - первый поэтический сборник Анны Ахматовой, вышедший в 1912 году в издании "Цеха поэтов" тиражом 300 экземпляров. Он содержал 46 стихотворений.

* "Бег времени" - книга стихов Анны Ахматовой, опубликованная в 1965 году.

* "Из шести книг" - сборник стихов Анны Ахматовой, опубликованный в 1940 году.

* Баллада (фр. ballade, от прованс. balada - танцевальная песня) - 1. Твердая форма французской поэзии 14-15 вв. три строфы на одинаковые рифмы (ababbcbc для 8-сложного, ababbccdcd для 10-сложного стиха) с рефреном и заключительной полустрофой - "посылкой" (обращением к адресату). 2. Лиро-эпический жанр англо-шотландской народной поэзии 14-16 вв. на исторические (позднее также сказочные и бытовые) темы, обычно с трагизмом, таинственностью, отрывистым повествованием, драматическим диалогом.

Публикации в авторитетных изданиях

Здесь за авторитетные издания принимаются собрания сочинений и избранные сочинения.

Собрание сочинений: В 6 т. / Сост. подгот. текста, коммент. и статьи Н.В. Королевой. - М. Эллис Лак, 1998.- 968 с.

Ахматова А. Сочинения: В 2 т. / Сост. и подготовка текста М.М. Кралина. - М. Правда, 1990. - 448 + 432 с.

Ахматова, Анна Андреевна. Избранное / А. Ахматова; [сост. авт. примеч. И.К. Сущилина; худож. И.В. Данилевич]. - М. Просвещение, 1993. - 318, с. ил. - (Б-ка словесника)

Ахматова А. Избранное / Сост. и вступ. ст. Н. Банникова. - М. Художественная литература, 1974.

Ахматова, Анна Андреевна. Избранная лирика / А. Ахматова. - Л. Детгиз, 1977. - 223 с. ил. 1 л. портр. - (Поэтич. б-чка школьника)

Ахматова, Анна Андреевна. Лирика / А. Ахматова; [худож. И. Махов]. - М. Худож. лит. 1989. - 415 с. ил. - (Классики и современники: КС. Поэтич. б-ка)

А.А. Ахматова. Лирика, избранное, анализ текста, лит. критика, соч. / [авт.-сост. О.И. Рогов]. - М. АСТ. Астрель, 2004. - 122, с. - (Школьная классика).

Ахматова А. Стихотворения и поэмы / Под ред. В.М. Жирмунского. - Л. 1976. - (Библиотека поэта).

Цитаты из исследований

"…стихи Ахматовой, вопреки господствовавшим в годы ее молодости тенденциям, лишены печати поверхностного и модного тогда "модернизма". Простота и прозрачность их художественной формы, правдивость и подлинность чувства, объективность художественного метода, при всем неповторимом личном своеобразии, - эти черты ее поэзии продолжают традиции русского реалистического искусства XIX в. осложненные всем богатством душевных и художественных открытий нашего времени, но лишенные всякого показного новаторства. <…>

Сюжетный характер ранней лирики Ахматовой, наличие в ней повествовательного элемента, рассказа свидетельствуют о тенденции к выходу из замкнутых границ интимной лирики как выражения мгновенного душевного переживания. <…>

Опытом в малом полуэпическом жанре является. баллада "Сероглазый король " (1911) - стихотворение, получившее сразу широкую популярность у читателей. Несколько раз оно было положено на музыку. Балладный характер придает стихотворному повествованию классический для баллады размер (трехсложные стопы в двустишиях с парными мужскими рифмами, являющиеся в этом жанре наследием английских народных и романтических образцов). Балладную атмосферу создают упоминания о "короле" и "королеве", об "охоте", во время которой, как можно думать, произошло убийство, и романтика тайной, незаконной любви. Однако эпическое толкование как таковое в этой балладе отсутствует: стихотворение содержит только развязку трагедии, фактическое содержание которой не рассказано, но смысл воссоздается намеками: противопоставление убитого короля и "спокойного" мужа, поседевшей за одну ночь королевы и трагически безмолвной и безответной героини, и концовкой, перекликающейся с зачином стихотворения и раскрывающей его смысл: "Нет на земле твоего короля… ". Остальные события не требуют упоминания и объяснения, потому что они безразличны для внутреннего лирического осмысления сюжета.

Поиски большой эпической формы, вмещающей в свои рамки и биографические воспоминания, и картину эпохи, проходят через все этапы творческого развития Ахматовой.". В.М. Жирмунский. Творчество Анны Ахматовой. - Л. Наука, 1973. - С. 24-124.

"… Судя по сохранившимся в архивах черновикам, … повороты творческих решений были свойственны Ахматовой чаще всего в последние годы. Но иногда они касались ретроспективно и некоторых самых ранних ее лирических стихотворений. Один из таких примеров находим, читая черновой автограф знаменитого "Сероглазого короля" 1910 года ("Библиотека поэта", № 34, стр. 384-385). Это стихотворение начинающей "царскосельской" поэтессы, всегда пользовавшееся особой известностью и, кажется, сохраняющее ее до сих пор, Анна Андреевна, кстати сказать, очень невзлюбила с давних пор. Думается, что именно чрезмерная его популярность казалась ей в каком-то смысле тенденциозной: она эту популярность как-то связывала с желанием "замуровать" ее поэзию в 10-е годы, желанием, довольно распространенным еще совсем не так давно в критической и мемуарной литературе, особенно на Западе.

Так вот, в черновом автографе так называемого "бювара" ЦГАЛИ эта маленькая баллада, похожая на романтически стилизованную акварель, с ее полускрытым "вторым планом" тайной и грешной любви героини к покойному королю ("Дочку мою я сейчас разбужу, // В серые глазки ее погляжу"), еще сохраняла строфу едва ли не разрушительную именно для этого "второго плана", в котором, может быть, и заключается вся прелесть стихотворения:

И покажу ей над башней дворца

Траурный флаг по кончине отца.

Анна Андреевна включила эту строфу в переиздание стихов из "Вечера" 1940 года (сборник "Из шести книг"). Однако потом она ее решительно отвергла. По черновому автографу можно увидеть первоначальную работу поэта - постепенное художественное уточнение текста целым рядом удачных лексических замен, особенно прямой речи мужа. Оказывается, такая работа характерна и для Ахматовой "начинающей".

Возвращаясь к своим старым стихам в связи с переизданиями, которые ее так редко радовали, особенно в последние годы, Ахматова тем не менее пользовалась возможностью заменить или вычеркнуть то, что уже не удовлетворяло ее, иногда даже в самом известном, чуть ли не хрестоматийно популярном стихотворении". Виленкин В. Стимул точности в творчестве Анны Ахматовой // В сто первом зеркале (Анна Ахматова).- М. Советский писатель, 1987. - С. 119-120.

"Единая тема в поэзии Ахматовой - странная мечта о таинственном любовнике, покинувшем свою возлюбленную. Мир, в котором живет душа поэта, прост и реален, но за этою видимою простотою, за этою ясностью образов и мыслей таится незримый мир, полный тревоги и тайны. Мы узнаем об этом только потому, что образы, простые сами по себе, возникают перед нами в таком сочетании, которое делает их загадочными психологически и символическими в их сущности. В своих стихах Ахматова поет "мертвого жениха". Его образ мерещится ей всюду. Она, как Дон-Жуан, бродит по миру, с волнением ожидая какой-то роковой встречи. Но тщетны надежды. И ее "мертвые зори" на траурном небе унылы и страшны". Г. Чулков. Анна Ахматова //Анна Ахматова: pro et contra.-Т. I: СПб. Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001.- С. 398-399.

"В стихах Анны Ахматовой очень много "японского" искусства. Та же разорванность перспективы, то же совершенное пренебрежение к "пустому" пространству, отделяющему первый план от заднего плана; то же умение в сложном пейзаже найти те три дерева, которые наполнят растительностью целую местность, или тот единственный, едва намеченный конус, который даст ощущение чрезвычайной "гористости".<…> Восприятие ее иногда нравится своей затейливой вещественностью: "Высоко в небе облачко серело, как беличья расстеленная шкурка". Анна Ахматова живет в небольшом, но запутанном лабиринте своих ощущений, изысканность которых не однообразна…". В. Чудовский. По поводу стихов Анны Ахматовой //Анна Ахматова: pro et contra.-Т. I: СПб. Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001.- С. 57-60

"В поэзии Ахматовой все стихотворения, тайным адресатом которых я предполагаю Модильяни, укладываются в определенные временные рамки и выстраиваются в лирический сюжет: встреча, разлука, ожидание новой встречи, ощущение греха, нелюбовь к мужу, измена.<…> "Мальчик-игрушка"… был сероглазым; за него можно было отдать "все наследство"; он снился "в короне" или как жених, которого убили "не на кровавом поединке", а когда он "влюбленный шел ко мне"; он же - король, причина "безысходной боли". Все это достаточно убедительные указания на то, что их прототипом был один и тот же человек, навсегда оставшийся в памяти Ахматовой "совсем не похожим ни на кого на свете". "И все божественное в Модильяни только искрилось сквозь какой-то мрак".

"Сероглазый король" был написан в 1910 году. Успех, выпавший на долю этого стихотворения, раздражал Ахматову. Оно было примечательно тем, что в нем впервые открыто прозвучала тема адюльтера (героиня - замужняя женщина). Если рассматривать его в сравнении с другими, тематически сходными, то оно приводит нас к таким стихам, как "Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем. ". Наталья Лянда. Ангел с печальным лицом//Образ Анны Ахматовой в творчестве Модильяни.- СПб. 1996. - С. 5-52.

Если Вы заметили ошибку в тексте выделите слово и нажмите Shift + Enter

Поздняя Анна Андреевна Ахматова выходит из жанра "любовного дневника”, жанра, в котором она не знала соперников и который оставила, может быть, даже с некоторым опасением и оглядкой, и переходит на раздумья о роли и судьбе поэта, о религии, о ремесле, об отечестве.

АХМАТОВА | Просмотров: 2322 | Добавил: admin | Дата: 28.10.2012

Трагическое как проблема литературоведения (анализ стихотворения А. Ахматовой «Предыстория») Текст научной статьи по специальности «Литература. Литературоведение. Устное народное творчество»

Аннотация научной статьи по литературе, литературоведению и устному народному творчеству, автор научной работы — Шевчук Ю. В.

В данной статье предпринята попытка разработки проблемы стилеобразующей функции трагического. В качестве примера освоения конкретных путей исследования трагического в литературном произведении предлагается разбор стихотворения А. Ахматовой. Анализируется композиция образов. строфика, ритмика. стилистика произведения.

Выпуск: 3 том 13 / 2008

Текст научной работы на тему «Трагическое как проблема литературоведения (анализ стихотворения А. Ахматовой «Предыстория»)». Научная статья по специальности «Литература. Литературоведение. Устное народное творчество»

раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ

ТРАГИЧЕСКОЕ КАК ПРОБЛЕМА ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ (АНАЛИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ А. АХМАТОВОЙ «ПРЕДЫСТОРИЯ»)

Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Фрунзе, 32.

Тел./факс: + 7 (347) 273 67 78.

E-mail: . ru

В данной статье предпринята попытка разработки проблемы стилеобразующей функции трагического. В качестве примера освоения конкретных путей исследования трагического в литературном произведении предлагается разбор стихотворения А. Ахматовой. Анализируется композиция образов, строфика, ритмика, стилистика произведения.

Ключевые слова: трагический пафос, катарсис, лирика, стиль, композиция образов, ритмика.

В науке трагическое осмысляется в связи с содержанием произведения искусства. История изучения данной эстетической категории начинается с попытки разобраться в специфике трагедии как литературного жанра. По мысли Аристотеля, действие в трагедии основано на подражании природе, с ее взаимными переходами из одного состояния в качественно иное, не редко прямо противоположное; на подражании природе - не постигнутой, но постигаемой человеческим сознанием. Некоторые элементы жанра, выделенные древнегреческим философом, указывают на склад событий в трагедии, предполагающий перемену взгляда героя на мир. Метаморфоза совершается в определенный момент, и потому важнейшими в учении о трагедии как одном из аспектов бытия становятся «перипетия» (перелом от одного события к противоположному) и «узнавание» (перемена от незнания к знанию). Античным мыслителем действие трагедии характеризуется как непременно «важное и законченное» [1, с. 651], вероятно, потому, что главное событие жанра располагается в сфере человеческого духа и воспринимается как эксклюзивное, случающееся далеко не с каждым, а следовательно, и не вызывающее у зрителя ожидания повтора. В жизни ситуации, осмысленные участником или зрителем как неразрешимые, рождают нетеатральную реплику: «Этого я не переживу». В трагедии действие делится на происходящее «до» и «после» перелома, так что с течением времени, перейдя от древнегреческой логики «скульптурного субъекта» к логике «чисто духовного субъекта» (А. Лосев), европейская трагедия все более ослабляла внешнее действие в пользу освещения интенсивности внутренней жизни героя, момента его прозрения. Но подобное изменение не могло «отменить» ни диалектической природы трагического действия, опирающегося на антиномию случайного и необходимого, пессимистического и оптимистического; ни катарсиса -качественной характеристики главного события в трагедии. По определению А. Лосева, «очищение» в понимании Аристотеля, всего вероятнее, это «блаженное самодовление, наступающее после пе-

режитого <. > разрушения» [2, с. 742]. Усиливающееся после перелома страдание необходимо изменяет взгляд героя на вещи в мире. После трагедии греков, в целом антипсихологической, и средневекового искусства, для которого важна идея безусловной веры в конечное спасение, трагическая картина мира со временем воспринимается автором и зрителем не как сущностное состояние мирозданья, но как возможный способ освоения бытия «духовным субъектом», личностью. Внутренняя жизнь героя, начиная с романтизма, представляет собой трагическое целое, оправданность тяжкого земного страдания ставится под сомнение, усиливаются богоборческие мотивы в литературе. Для человека

ХХ века, тем более, сознание прочности мира уже не является ключом к трагедии, тогда как трагедия

- чуть ли не обязательное условие на пути к вере.

В литературоведении понятие трагическое было интерпретировано многократно и в различных аспектах. Осмысляются следующие вопросы: как соотносятся в трагическом произведении пессимистическое и оптимистическое, частное и общее, случайное и необходимое? с кем происходит катарсис - с автором, героем или зрителем? в какой мере изображенные в литературе аффекты «преображены» автором по сравнению с обстоятельствами реальной жизни человека? Предлагается понимание трагического как вида пафоса (Г. Поспелов [3], Е. Руднева [4]), типа художественного содержания (И. Волков [5], М. Лазаре ва [6]), авторской эмоциональности (В. Хализев [7]), модуса художественности (Н. Фрай [8], В. Тюпа [9]). В самом общем виде трагическое может быть определено как свойство художественного мышления писателя, воплощенное в содержании и стиле произведения. «Особыми приметами» трагического в литературе считаются трагический герой, а в связи с ним и принципиально неразрешимый конфликт.

Разработка понятия трагического восходит к эстетике романтизма и работам Гегеля. События ХХ века, однако, заставили поэтов и ученых задуматься о «смерти» трагического героя гегелевского типа - верящего в «прочность» мира и виновного, хоть и без вины. А. Ахматова говорила: «Шекспировские драмы -

все эти эффектные злодейства, страсти, дуэли - мелочь, детские игры по сравнению с жизнью каждого из нас. О том, что пережили казненные или лагерники, я говорить не смею» [10, с. 189]. По мнению М. Бахтина, «трагедия, чистая трагедия, как ее создала античность, трагедия Эсхила, трагедия Софокла и даже трагедия Еврипида, - в сущности, она наивна, наивна. Они слишком мало соприкасались с пустотой. Они мало видели и знали страшного, да и не могли его знать. А наша трагедия, она не может быть чистой трагедией. Она вся пронизана вот этим <. > ощущением пустоты, и более того, оно неотделимо от элементов комедии» [11, с. 124]. Существенными признаками трагического и в наше время остаются неразрешимое столкновение и «очищение» состраданием и страхом. Катарсис как импульс духовного возрождения, исходящий от автора к зрителю (читателю), не может быть переведен в разряд «факультативного» элемента «<. > одухотворенного осмысления законов бытия и положения человека», как считает исследователь И. Плеханова [12, с. 5]. Но допустим, что трагизм минувшего столетия не всегда примиряет с бытием самого героя - ему может не открыться ни смысл человеческого поступка, ни замысел всеобщей умной сущности. Ситуация преодоления ужаса в творчестве, например, Ф. Кафки, Ж.-П. Сартра, А. Платонова, В. Шаламова, И. Бродского зачастую потаенна, близка (хоть не тождественна) событию написания авторами своих произведений как действию осмысленному, мужественному.

К сожалению, в современном литературоведении все еще не получил глубокого осмысления и практической разработки тезис о стилеобразующем потенциале типов художественного содержания и конкретных способах воплощения их в тексте. Как вероятный путь исследования может быть воспринято суждение М. Бахтина о «преображении» (но не преодолении) трагического в литературе ХХ века: катарсис создается художественной формой, при изображении пустоты «очищающую» функцию исполняет архитектоника произведения, например ритм, интонация, в результате чего происходит нравственно-эстетический, культурно-психологи-

ческий перевес над катастрофическим смыслом [11, с. 111, 114, 124]. Проблему диалектического взаимодействия случайного и необходимого, пессимистического и оптимистического, приводящего к катарсическому эффекту, следует ставить и осмыслять не только на уровне, условно говоря, стихии содержания, но и в плане соотнесения языка и мышления, ритма и смысла, т. е. формы и содержания как антиномии «означающего» и «означаемого».

Думается, что в целях создания трагического эффекта на абсолютно безысходном содержании авторы ХХ века могли семантизировать «внешнюю» форму более осознанно, чем это интуитивно допускается читателем. Если же страху человека

ХХ1 века суждено заключаться даже не в осознании возможности насильственной смерти, а в предви-

дении распадения, разрыва на куски в момент гибели (теракт, авиакатастрофа), то логичным представляется в дальнейшем в искусстве укреплять именно «плоть» произведения, контуры и формы его «фигуры».

Выделить определенный формально-художественный прием создания трагического эффекта в произведении едва ли возможно. Практический анализ явления может быть только формальносодержательным: требуется выявление закономерностей идейно-образной, стилистической, фонической организации текста. Традиционно трагическое в литературе осваивалось с точки зрения содержания - идей и эмоций, образов и мотивов (Е. Волкова [13], А. Кретинин [14], В. Фатющенко [15], А. Якобсон [16]), и кажется, в целом это верное направление для исследования. Однако необходимо, на наш взгляд, уделить большее внимание постижению специфики композиции образов в художественном произведении.

На начальном этапе разработки поставленной проблемы наиболее подходящим объектом исследования представляется лирика. Трагический (семантический) ритм стихотворения может поддерживаться или нейтрализоваться на любых уровнях структуры лирического произведения: фонической аллитеративностью, стилистической метафоричностью и метонимичностью, метрико-строфическим или лексико-синтаксическим параллелизмом и т. п. В дальнейшем исследовании конкретных возможностей поддержания или разрушения трагического содержания поэтической формой могли бы быть плодотворно осмыслены идеи М. Бахтина, С. Бройтмана, М. Гаспарова, М. Гиршмана, В. Жирмунского, Ю. Лотмана, Е. Эткинда.

Думается, автор-лирик, говоря о «событии бытия» героя (М. Бахтин), воплощая принципиально неразрешимый конфликт и идею «очищения» противоположными переживаниями, во-первых, относительно жестко организует потоки образов, а через них и точку зрения, поле зрения, движение зрения, чтобы выделить основные оппозиции; во-вторых, четко намеченные границы образных потоков неизбежно преодолеваются, противопоставленные явления взаимодействуют так, что возникает зона «наложения» смыслов, из которой ситуация столкновения видится уже в определенной степени гармонично. Философское разрешение и оправдание непосильного человеческого страдания оказывается возможным только с точки зрения явления, мыслимого героем (или без героя) как естественно диалектическое. Круг подобных «явлений», порывов высокой человеческой духовности, утверждающих нравственные ценности, бесконечно широк только теоретически, в литературе великие сюжеты мифологичны, и авторами Х1Х-ХХ веков они наследуются со всем богатством в том числе и «трагических» ассоциаций. Допускаем, что зона «наложения» смыслов - почва для катарсиса - име-

ет прообраз состояния утешения души и в реальной действительности. Мужественный поступок веры, любви, творчества, памяти - формы трагического опыта за пределами произведения искусства.

Поясним сказанное нами о вероятных путях практического анализа трагического в лирическом произведении на конкретном примере (стихотворение «Предыстория» из цикла А. Ахматовой «Северные элегии»). Условность разбора, его приблизительность и краткость, - сознательная исследовательская установка.

Все в жертву памяти твоей.

Я теперь живу не там.

(1) Россия Достоевского. Луна

Почти на четверть скрыта колокольней. Торгуют кабаки, летят пролетки,

Пятиэтажные растут громады В Гороховой, у Знаменья, под Смольным. Везде танцклассы, вывески менял,

А рядом: «Henriette», «Basile», «Andre»

И пышные гроба: «Шумилов-старший».

Но, впрочем, город мало изменился.

Не я одна, но и другие тоже Заметили, что он подчас умеет Казаться литографией старинной,

Не первоклассной, но вполне пристойной, Семидесятых, кажется, годов.

(2) Особенно зимой, перед рассветом Иль в сумерки - тогда за воротами Темнеет жесткий и прямой Литейный,

Еще не опозоренный модерном,

И визави меня живут - Некрасов И Салтыков. Обоим по доске Мемориальной. О, как было б страшно Им видеть эти доски! Прохожу.

(3) А в Старой Руссе пышные канавы,

И в садиках подгнившие беседки,

И стекла окон так черны, как прорубь,

И мнится. там такое приключилось,

Что лучше не заглядывать, уйдем.

Не с каждым местом сговориться можно,

Чтобы оно свою открыло тайну

(А в Оптиной мне больше не бывать.).

(4) Шуршанье юбок, клетчатые пледы,

Ореховые рамы у зеркал,

Каренинской красою изумленных,

И в коридорах узких те обои,

Которыми мы любовались в детстве,

Под желтой керосиновою лампой,

И тот же плюш на креслах.

Все разночинно, наспех, как-нибудь.

Отцы и деды непонятны. Земли Заложены. И в Бадене - рулетка.

(5) И женщина с прозрачными глазами (Такой глубокой синевы, что море Нельзя не вспомнить, поглядевши в них),

С редчайшим именем и белой ручкой,

И добротой, которую в наследство Я от нее как будто получила, -Ненужный дар моей жестокой жизни.

(6) Страну знобит, а омский каторжанин Все понял и на всем поставил крест.

Вот он сейчас перемешает все

И сам над первозданным беспорядком,

Как некий дух, взнесется. Полночь бьет.

Перо скрипит, и многие страницы Семеновским припахивают плацем.

(7) Т ак вот когда мы вздумали родиться И, безошибочно отмерив время,

Чтоб ничего не пропустить из зрелищ Невиданных, простились с небытьем.

1940—1943. Ленинград — Ташкент [17, с. 235-236].

Элегия А. Ахматовой написана пятистопным ямбом, основной областью которого изначально были в русской поэзии послания и элегии. В первой половине XIX века белый пятистопник утвердился в драме, торжественно - в трагедии Пушкина «Борис Годунов» и в драматическом монологе («Вновь я посетил.», 1835). А. Ахматова для итогового цикла выбирает размер, к которому в отечественной поэзии традиционно тяготеют трагедия, элегия и шире - произведения исторической тематики, высокого гражданского содержания. В «памяти» пятистопного ямба - голоса двух любимых поэтов А. Ахматовой, Пушкина и Некрасова.

Для драматического стиха характерны гибкие переносы фразы со строки на строку (анжамбма-ны). В «Предыстории» автор отмечает этим приемом (в совокупности с другими) тематически важные места. Особое значение имеют первая / вторая и предпоследняя / последняя строки, переносы здесь сопровождаются в первом случае строкой из ряда существительных (зачин, имитирующий поток сознания героини «Россия Достоевского. Луна»), а в последних строках инверсией («зрелищ / Невиданных») и пиррихием на второй стопе, в связи с чем финальные строки воспринимаются как тематическая кульминация. Описание «самого страшного», бед и страданий поколения героини, в вещные ряды не разворачивается, но на «невиданное» в ХХ веке указывает трагическая интонация героини, некоторые реплики-плачи («А в Оптиной мне больше не бывать.», «Ненужный дар моей жестокой жизни.»).

Двухчастная композиция стихотворения с лаконичной ударной частью, как правило финальной,

- известная черта стиля А. Ахматовой. В такую форму легко укладывается и психологически существенная параллель с природным миром («А за окном шелестят тополя.»), и пафосный комментарий ситуации («Кто женщину эту оплакивать бу-

дет.»), и «скульптурный» жест героини («А туда, где молча мать стояла.») и т.п. Со временем А. Ахматова усложнила отношения между частями: одновременно заострила противоречие и подчеркнула нерасторжимость образных рядов; перспективным явилось усложнение художественного времени произведения. В стихотворении «Сжала руки под темной вуалью.» (1911), например, где представлены моменты из прошлого и настоящего героини, есть ситуация напряженности, звучит намек на трагедию, однако переживание еще бесфабульно -убедительно количественно, но качественно неопределенно. В стихотворении «Предыстория», написанном двадцать лет спустя, в зоне «наложения» смыслов создается образ героини, мыслью и чувством возрождающей минувшие времена. Целостность и законченность миру возвращает вера автора в способность отдельной личности и человечества помнить о прошлом.

Последние строки в стихотворении (количество их - 4) связаны с предыдущими (54) по принципу «нераздельности-неслиянности» (А. Блок), связь эта не является случайной. Главное событие стихотворения - пробуждение ото сна памяти, личной и коллективной, природа которой естественно диалектична. Сущностный конфликт расположен в субъективном пространстве человеческой души (поэтому, вероятно, А. Ахматова даже в заголовке «Северные элегии» указала на жанр произведений, этическая и эстетическая ставка художника была сделана на личность; путь к «мы» здесь проходит через каждое «я», как в пушкинской элегии «К Чаадаеву»). Два потока образов, из которых слагаются картины русской жизни Х1Х-ХХ веков, сложно взаимодействуют друг с другом, в разной степени «преображены» сознанием главных героев, Достоевского и лирической героини. Упомянуты в произведении Некрасов и Салтыков-Щедрин, ассоциативно присутствуют Толстой и Тургенев. Субъективное сознание писателя преодолевает границу «я», становится частью культуры, обладающей особой объективностью. В стихотворении эпизод метаморфозы Достоевского (дух, полночь, творчество, казнь) замыкает композиционное кольцо первых 54 строк и создает параллелизм судеб классиков и героини, ее поколения.

Трагический семантический ритм произведения задается переживанием лирической героини. В целом же создается впечатление отстраненного, что называется, объективного взгляда на русскую жизнь второй половины Х1Х века.

Из описания города в первых 8 строках при помощи метафор и метонимий «изъяты» образы горожан. Через образы-символы, образы-идеи луны и колокольни (круг - повторяемость всего в мире, мистика, страх, религиозность) и топонимику столицы передано сознание Достоевского. Ощущение внешней и духовной разобщенности современников, схваченной писателем в прозе, выражено через

ряд имен-вывесок на латинице и кириллице, оксю-моронное сочетание «пышные гроба». Комментарий лирической героини в первой строфе выделен и сопровожден непринужденно-легкой интонацией, подчеркнуто беспамятство и неведение героини -женщины ХХ века («Семидесятых, кажется, годов»). Ее сравнение города с литографией и оценка как «не первоклассной, но вполне пристойной» становятся едва заметными приметами сознания человека эпохи modem, утонченного и во многом скользящего по поверхности, беспечного. Видимо, существенную роль в строфе играет фраза «Не я одна, но и другие тоже / Заметили.», разбитая переносом: сознание героини соотнесено со взглядом на историю ее современников, страдающих беспамятством.

Вторая строфа своей образностью не расширяет описываемого пространства, более того, она синтаксически неразрывно связана с предыдущей. Петербург «заселяется» людьми. Образ Литейного проспекта становится главной достопримечательностью города. Как известно, улица расположена позади Фонтанного Дома, где жила сама А. Ахматова. Пространство охвачено сознанием лирической героини, которое вмещает в себя «ценностный контекст» (М. Бахтин) книг и биографии Достоевского. Сужение объективного пространства сопровождается расширением возможностей личности, героиня переживает впечатления, способные преобразить реальную действительность (в сумерках проспект кажется еще «не опозоренным модерном»; живыми, испытывающими страх смерти, исчезновения представляются Некрасов и Салтыков-Щедрин). Город тот же, но точка зрения сместилась в сторону героини, углубился ее взгляд. Прорывается оценка, закрадывается мысль о вине последующего поколения перед предыдущим: память о великих предках в новом веке мертва («Обоим по доске / Мемориальной»); Литейный проспект «опозорен» модерном.

Прием интериоризации (движение от внешнего мира к внутреннему его освоению) сопровождается введением «переходных» образов (сумерки, ворота). Вторая и третья строфы тесно связаны между собой в плане композиции образов, имеют одинаковое количество строк, по 8 в строфе. На первый взгляд объективное пространство расширяется, вводится описание Старой Руссы, где в 1870-е годы жил Достоевский, место действия «Братьев Карамазовых». Однако субъективность героини фокусируется на одном - на все нарастающем страхе, даже ужасе. А. Ахматова, кажется, сознательно скрывает его мотивацию. Гниль, дыры, канавы вызывают у героини религиозный трепет, становятся напоминанием о грехе, о монастыре Оптина Пустынь. Очевидна параллель «пышные гроба» (1 строфа) и «пышные канавы» (3 строфа). Примечательно также, что А. Ахматова развивает мотив пути не просто как мысленного перемещения в про-

странстве, но как реального передвижения по нему. Для автора, видимо, особую важность имели глаголы «прохожу» и «уйдем», они выделены при помощи редких мужских окончаний (на 16 строк в 2 и 3 строфах их всего 4). В первом случае героиня проходит путь в одиночестве, во втором - с кем-то. Хоть и в общих чертах, но ситуация пути обозначена так: сумерки - ворота - сострадание мертвецам -канавы как гроба - прорубь - спутник - религиозный трепет. Ситуация представлена намеренно схематично, она легко узнаваема и в сюжетах Достоевского, и в «Божественной комедии» Данте. Героиня ищет опору в культуре, сознание пытается «подключиться» к коллективной памяти человечества. Быстрая смена образных картин, отсутствие зачина в строфах, резкая концовка производят впечатление алогизма, сумбура, однако это и выдает истинное состояние героини, вспоминающей и оценивающей.

Видимо, композиция образов 4, 5 и 6 строф в определенной степени подчинена естественному ритму человеческого сознания, добывающего мысль из потока переживаний. Светлые детские воспоминания героини, упорядоченные анафорическим повтором союза «и», дважды резко прерываются комментарием, в котором жестко оценивается сначала эпоха Достоевского («Все разночинно, наспех, как-нибудь.»), затем личная судьба героини («Ненужный дар моей жестокой жизни.»). Сужение реального пространства - от описания интерьера дворянских домов до глаз матери - сопровождается все нарастающим умилением героини, бессознательным притяжением к прошлому, ощущением неразрывного родства с ним. Финальное трехстишие 4 строфы, резко осуждающее эпоху отцов и дедов, буквально «взламывает» поток нежных воспоминаний. Символический план стихотворения подкрепляется изменившейся «геометрией» образов: прямые линии («Темнеет жесткий и прямой Литейный») перекрещиваются, параллели теснятся, фигуры округляются («клетчатые пледы», «ореховые рамы», «в коридорах узких», «под желтой керосиновою лампой», «и в Бадене - рулетка»). Пространство памяти организовано по другому «проекту», чем Петербург продольных и поперечных улиц. О «наложении» пространств наблюдаемого города и вспомянутого свидетельствует звуковая организация текста, где наряду со «зримым» образом полной луны семантика повтора, круга, возвращения создается звукообразом («колокольней», «в Оптиной», «ореховые», «обои», «омский», «полночь» и т. д.). Достигает кульминации столкновение теплого чувства и холодной мысли, прошлое притягивает и отталкивает героиню.

А. Ахматова связала созидательный потенциал минувшего века с женским началом («Ореховые рамы у зеркал / Каренинской красою изумленных»), материнством («И женщина с прозрачными глазами.»). Критическая оценка соотнесена с

мыслями И. Тургенева и Ф. Достоевского, образный ряд отсылает к романам «Отцы и дети», «Игрок», и вообще - к странному кочевому образу жизни русских европейцев.

До крайней степени напряженная интонация героини - намек на обстоятельства современности, через вещный психологический ряд они описанию не поддаются. Художественный прием недоговоренности, лейтмотив полуночного страха, описание трагического восприятия прошлого как «докульми-национного» момента истории заставляют читателя соотнести происходящее в современной России с картиной какого-то чудовищного, скрытого преступления. Однако в предпоследней 6 строфе демонический образ писателя-пророка не имеет ничего общего со стихией мистической, страх обретает реалистическую мотивацию. Символический смысл получает образ художника, несправедливо осужденного властью («Перо скрипит, и многие страницы / Семеновским припахивают плацем»). С помощью фантастической ситуации А. Ахматова делает важное обобщение о возможном повторении судьбы писателя-«каторжанина» в ХХ веке, в любые другие времена.

Таким образом, финальная 7 строфа стихотворения выносится автором за пределы зоны «наложения» времен намеренно. Она теснейшим образом связана с предыдущей частью («Так вот когда мы вздумали родиться. »). Написанная в классической форме катрена (в отличие от других «бесформенных» строф), полноценная сама по себе, последняя строфа закрепляет главную оппозицию «очевидно страшный

XIX век - невиданно жестокий ХХ», торжество личности Достоевского противопоставлено коллективному страданию и вероятному забвению отдельной личности в эпоху А. Ахматовой. Сложное отношение к современности выразилось также в «наложении» друг на друга патетики, особенно сгущенной к концу произведения, и иронической тональности, не ослабевающей на всем его протяжении.

Почвой для катарсиса в стихотворении А. Ахматовой стало размышление о памяти. Прошлое не просто возвращается, оно судимо в разное время, современниками и потомками. Память не линейна, «вихляет» (И. Бродский) в личное, которое может стать оправданием даже злу. Коллективное начало снимает трагическое напряжение, но не абсолютно. Вероятно, в определенной степени в «Предыстории» семантический ритм организован чередованием эпизодов личной трагедии и коллективного оптимизма. В этом смысле столкновение «я» - «мы» в процессе припоминания, быть может, отражение эпизода невымышленной трагедии человека

XX века, теряющего границу между «своим» и «чужим», а значит, избегающего вплавления своего «я» в пугающее неизвестностью «мы».

Анализ стихотворения «Предыстория», помимо частных выводов, позволяет сделать и общее заключение относительно специфики трагического в лите-

ратуре последнего столетия. Поступком героя стала его мысль, именно она предстала как действие, не способное сокрушить внешние обстоятельства, даже повлиять на них, но антиномичное по своей природе, интенсивное. Статическая (т.е. основанная не на временной последовательности событий, а на последовательности логических связей мысли или психологических ассоциаций чувства) композиция образов и мотивов в лирике заострила внутреннюю трагедию внешне бездействующего героя. Именно лирика, не уступая эпосу и драме, запечатлела сомнения и противоречия эпохи, а поэт стал ее «трагическим тенором» (А. Ахматова).

1. Аристотель. Собр. соч. В 4 т. М. Мысль, 1984. Т. 4. С. 649-680.

2. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М. Мысль, 1993. -959 с.

3. Поспелов Г. Н. Теория литературы. М. Высшая школа, 1978. - 351с.

4. Руднева Е. Г. Пафос художественного произведения. М. изд-во МГУ, 1977. -164 с.

5. Волков И. Ф. Теория литературы. М. Просвещение, 1995. -256 с.

6. Лазарева М. А. Трагическое в литературе: Лекции. М. изд-во МГУ, 1983. -119 с.

7. Хализев В. Е. Теория литературы. М. Высшая школа, 1999. -398 с.

8. Фрай Н. // Зарубежная эстетика и теория литературы Х1Х-ХХ вв. Трактаты, статьи, эссе. М. изд-во МГУ, 1987. С. 232-264.

9. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения: Вопросы типологии. Красноярск: изд-во КГУ, 1987. -217 с.

10. Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой. 1952-1962. М. Согласие, 1997. -832 с.

11. Волкова Е. Оруджева С. // Вопросы литературы. 2000. №1. С. 108-131.

12. Плеханова И. И. Преображение трагического. Иркутск: Изд-во ИГУ, 2001. Ч. 1. -158 с.

13. Волкова Е. В. Трагический парадокс Варлама Шаламова. М. Республика, 1998. -176 с.

14. Кретинин А. А. // Творчество Андрея Платонова: Исследования и материалы. Библиография. СПб: Наука, 1995. С. 63-69.

15. Фатющенко В. И. // Идеи гуманизма в русской литературе ХХ века. М. изд-во МГУ, 1993. С. 7-25.

16. Якобсон А. Почва и судьба. Вильнюс; М. Весть, 1992. -352 с.

17. Ахматова А. А. Победа над Судьбой. I: Автобиографическая и мемуарная проза. Бег времени. Поэмы. М. Русский путь, 2005. -512 с.

Поступила в редакцию 30.07.2008 г.

Целостный анализ стихотворения А.А.Ахматовой

«Песня последней встречи». Доминирующим настроением стихотворения становится настроение печали. Ярким примером может стать стихотворение А. Ахматовой «Песня последней встречи». Стихотворение написано в 1911 году, то есть это произведение ранней лирики

Ахматовой, вошедшее в ее первый поэтический сборник «Вечер». Драматизм темы ощущается уже в самом названии стихотворения: встреча «последняя». Сюжетом поэтического повествования служит движение мысли и чувства лирической героини, характер которой проявляется уже с первых строк стихотворения. Используя прием контраста (антитезы), поэтесса тем самым подчеркивает горделивость натуры героини: Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки. Однако душевное состояние лирической героини Ахматова передает с помощью своего приема «говорящей детали»: Я на правую руку надела Перчатку с левой руки. Отрешенной от реального мира, ей, спустившейся по знакомым трем ступеням, показалось, что их было «много». И в этом противопоставлении «кажущегося» и действительного явно ощутим разлад между душой героини и ее сознанием.

Сердцем она, по-видимому, еще с тем, кого уже мысленно вычеркнула из своей жизни: не случайно о «нем» лирическая героиня не обмолвится ни словом. Душевному состоянию героини созвучна «одушевленная» природа

«шепот осенний» лирическая героиня принимает за «песню последней встречи». А «темный дом», на который она бросает прощальный взгляд, видится нам немым свидетелем ушедшей любви. Горящие в спальне свечи не рассеивают этой темноты, потому что горят теперь «равнодушно-желтым» огнем«шепот осенний», «умри», «унылой … злой судьбой», «последней встречи», «темный дом», «равнодушно-желтым огнем». На фонетическом уровне на протяжении всего текста поэтического повествования слышится ассонирующий звук «у», усиливающий ощущения уныния, печали. Мотив утраты подчеркивается и тем, что в стихотворении все глаголы используются исключительно в прошедшем времени.